Последыш IV (СИ) - Мах Макс. Страница 4

[5] Эме́рит (от лат. emeritus «заслуженный, отслуживший, старый») - титульное обозначение для профессоров, преподавателей высшей школы, которые в связи с преклонным возрастом освобождены от ряда своих ежедневных служебных обязанностей. В научно-образовательной сфере России данный термин не используется.

[6] Слова из песни «Поворот» группы «Машина времени»: «Вот новый поворот, и мотор ревёт. Что он нам несёт - пропасть или взлет, омут или брод? И не разберёшь, пока не повернёшь…»

[7] Go'natt - спокойной ночи (швед.).

[8] Виконт, виклетониусис (фр. vicomte от латинского vicecomes, англ. viscount, буквально - заместитель графа, вице-граф, нем. vizegraf) - титул европейского дворянства, особенно в британском пэрстве, средний между графом и бароном.

[9] Корельская половина Водской пятины (по западному берегу Волхова к Корельским погостам, зависевшим от города Корелы).

[10] Имеется в виду, Корела - каменная крепость в городе Приозерске (Кореле), на острове реки Вуоксы, сыгравшая значительную роль в истории Карельского перешейка и допетровской России.

[11] Если кто не знает, медный купорос имеет радикально синий цвет.

Глава 2

Глава 1 (2)

Женщины Бармина отреагировали на призыв оперативно. Елена и Дарена остались на хозяйстве, - кто-то ведь должен осуществлять общее руководство в Усть-Угле и Вологде, - а Варвара и Ольга, вылетев из Череповца в 9.30 утра двадцать девятого ноября, и сделав по пути две кратких остановки в Ниене и Або[1], приземлились в аэропорту Гётеборг Ландветтер в два часа дня. Ингвар был в это время занят, - он после завершения коронации знакомился с ближней и дальней родней королевского дома Швеции, - и поэтому прилетевших встречала на аэродроме одна лишь Мария Полоцкая. А Бармин увиделся с женщинами позже, за час до начала, приуроченного к коронационным торжествам приема. Вообще-то, все ожидали традиционного для подобного рода событий застолья, - то есть, как говорят в империи, пира на весь мир, - и следующего за ним прицепом роскошного бала. Но, к немалому удивлению гостей, все эти излишества и роскошества были перенесены на тридцатое ноября, что, разумеется, создавало в глазах Света весьма непростую интригу. А на вечер дня коронации был назначен официальный раут. Раут же по шведской традиции подразумевал один лишь фуршет, - да, да, тот самый шведский стол, о котором так много было сказано до и после капиталистической контрреволюции в России, - но зато подобный формат позволял гостям вволю пообщаться между собой, а принимающей стороне выступить с короткими, но, по-видимому, важным обращением к «Городу и миру». Ингвар, как виновник торжества, разумеется, знал о причинах изменения регламента и о содержании королевского спича, что называется, из первых уст, остальным же гостям шведской короны оставалось об этом лишь гадать.

Итак, Бармин, проведший практически все время после восшествия Карла Августа на престол в компании Ульрики Катерины и ее дочери, вернулся, наконец, в свои апартаменты, а там его уже ожидали готовые к выходу Ольга и Варвара с Петром, добравшимся до Гетеборга только к пяти часам вечера. Их присутствие было необходимо в связи со скоропалительной свадьбой Ингвара. Однако до «полного комплекта» пока не хватало еще, как минимум, шести персон. Завтра с утра в Гетеборг должны были прилететь, - и, разумеется, разными рейсами, - Нестор Глинский со своей второй женой Аленой Дмитриевной, Конрад Менгден с супругой и Федор Северский-Бабичев со своей эльфой. Все они уже подтвердили свое участие в торжествах, - повод-то не рядовой, - но, понятное дело, в таком цейтноте никто никогда, кажется, свадеб в их кругу не играл. И Бармин чувствовал из-за этого некоторую неловкость, но извиняться за причиненные неудобства не собирался. Во-первых, потому что «Отчаянные времена требуют отчаянных мер»[2]. А во-вторых, если не можете порадоваться за друга, - поскольку он вам не друг, - порадуйтесь за союзника, обретающего, благодаря браку с сестрой Карла Августа поддержку не самого слабого европейского государства. Ведь и ежу ясно, устроить свадьбу своей сестры на следующий день после «венчания на царство», может только любящий брат, уважающий к тому же своего будущего зятя.

- Все привезла? – спросил Ингвар Варвару, когда, извинившись перед остальными, они остались наедине.

- Все, что заказывали, мой князь! – Варвара поставила на стол небольшой кожаный саквояж, который до этого момента держала в руке, раскрыла его и вытащила на свет божий плоский титановый чемоданчик, на котором стояли видимые невооруженным глазом артефактные замки. Такой переносной сейф крайне трудно украсть, - он попросту никому, кроме хозяина и доверенных лиц, не дается в руки, - да и открывать его, не имея кода доступа, замыкаешься. Впрочем, и стоимость у него сопоставима с тем, что он должен хранить в своих «недрах».

– Все здесь, - щелкнула женщина замком.

- Кстати, о князьях, - усмехнулся Бармин, останавливая Варвару, вознамерившуюся открыть сейф. – Разреши тебя поздравить, мой друг. С сегодняшнего дня ты носишь титул княгини Ижорской и снова становишься моим вассалом, но теперь уже в качестве князя Острожского.

- Не благодари! – улыбнулся, глядя на ошарашенную Варвару. – Хотел тебя порадовать. Да, и вообще, в обществе, где титулы значат так много… Ну, ты понимаешь.

Варвара понимала. Она обошла стол, приблизилась к Ингвару и, прижавшись к нему всем телом, поцеловала в губы.

- Хорошо, но мало, - сказала, оторвавшись наконец от Бармина.

- А на много у нас нет сейчас времени, - усмехнулся в ответ Ингвар. – Хорошо еще, что прием пройдет здесь же, во дворце, а то пришлось бы надевать пальто и куда-нибудь тащиться под дождем.

За окнами действительно шел дождь и дул сильный ветер, то и дело заставлявший водяные капли лупить под прямым углом в бронированные оконные стекла.

«Мерзкая погода!» - поморщился Бармин.

В конце концов, он отвлекся от непогоды и вернулся к привезенному Варварой портативному сейфу, в котором лежали коробочки с обручальными кольцами, гладким золотым ободком для самого Ингвара и изысканным, украшенным бриллиантом круглой огранки, вес которого составлял около 4 карат, для Ульрики Катерины. Кроме того, Варвара нашла в сокровищнице подходящий случаю подарок невесте - изумрудную парюру из двенадцати предметов, включавших диадему, колье, серьги, парные браслеты, перстень, аграф[3], каффы[4], декоративный гребень, шпильки для волос и фероньерку[5] с еще одним изумительной чистоты четырехкаратным бриллиантом. Набор был создан в начале XIX века в Венеции и был украшен изумрудами двух разных оттенков, - тёмно- и светло-зелёного, - а так же зелеными и бесцветными бриллиантами и несколькими крупными сине-зелеными сапфирами[6]. В общем, как говорили на его первой родине, это было «что-то с чем-то».

- Должно понравится, как думаешь? – спросил он Варвару.

- Если бы не думала, что понравится, не стала бы предлагать, - пожала плечами женщина. – Она оценит, уж поверь моему чутью!

- Верю, - улыбнулся Ингвар. – Я так понимаю, что все остальные тоже видели и все выбор одобрили?

- Все, кроме Мии, ей я показать еще не успела.

- Ничего, - отмахнулся Бармин, - Миа оценит позже. А сейчас иди, мне нужно переодеться.

- Можно подумать! – усмехнулась Варвара, но все-таки вышла. Они находились в чужом доме и множить слухи было не в их интересах. Варвара сестра, этого достаточно.

Что ж, ему опять приходилось спешить. Принять душ, переодеться… На то, чтобы поесть, - а у него с утра маковой росинки во рту не было, - времени уже не оставалось. На прием, посвященный коронации опаздывать не принято. Тем более, если только что взошедший на престол король Швеции собирается объявить этим вечером о твоей собственной свадьбе. Поэтому Бармин спешил, и, что бы там ни было, успел. Они с Петром и их женщинами вошли в парадный зал дворца Дроттнингхольм, что называется, с боем часов.