Виноваты звёзды (СИ) - Грёза Полина. Страница 37

Мозг включается неожиданно, будто ушат ледяной воды вылили на голову. Прерывисто дыша, упираешься руками в грудь и что есть силы отталкиваешь его… Напарываешься на затуманенный, безумный взгляд. Трогаешь пальцами собственные губы. Как бы со стороны слышишь свой неуверенный голос.

— За-зачем ты? Нам… нельзя…

В ответ звучит такой же заикающийся шепот:

— П-прости… Пьяный… Не сдержался…

Делаешь несколько сумбурных шагов в сторону гардероба. Возвращаешься. Вновь смотришь в эти дьявольские глаза. В них — ни капли раскаяния. Размахиваешься. Отвешиваешь смачную пощёчину. Потому, что нахал. Потому, что так правильно… Он хохочет в голос и подставляет другую сторону.

— На, бей… Сколько хочешь…

Разворачиваешься, пошатываясь на каблуках и стремглав выбегаешь из ресторана. Садишься в такси.

— Напиши, как доедешь, — кричит вслед.

Сюрреализм… Безумие… Помешательство… Безбашенные эмоциональные качели… Разве можно? Вот так и сходят с ума, наверное…

Утром с диким сушняком и головной болью Марьяна с ужасом взяла в руки телефон. Последнее сообщение было от Орлова. "Мы возвратимся к начатому, как только я получу свидетельство о расторжении брака. Ни о чем не жалею. Надеюсь, это взаимно." Марьяна закрыла лицо руками. Боже, стыдно-то как… Хорошо, что вовремя опомнилась… А ведь была в шаге от окончательного падения в пропасть… Ну, и как теперь смотреть ему в глаза? Нееет… Нужно срочно что-то придумать. Девушка порылась в контактах и набрала телефон начальника кадровой службы округа.

— Дядя Марат, здравствуйте… Как сами? Как жена? Внуки растут? Я к вам с небольшой просьбой… А нельзя меня отправить в какую-нибудь командировку? Месяца на два… Может, на учебу? Только не в Ростов, а подальше. В Москву или Питер…

— Ты что же, стрекоза, натворила что-то, теперь прячешься?

— Нууу, не совсем. Просто, так сложились обстоятельства…

— А в Сирию поехать не хочешь? На авиабазу Хмеймим? Там как раз пересменка раз в два месяца. Нужны врачи. Заодно денежек заработаешь.

— Идеально. Дядя Марат, я вас люблю.

— Отцу сама скажешь, или как?

— Или как. Вы же знаете, если спросить — ни за что не пустит. Уже оттуда позвоню, доведу до сведения. Пошумит и перестанет…

Отлично. Два месяца передышки. Тысяча километров, ограничение связи. Остыть, собраться с мыслями, всё взвесить. И, если не отпустит, значит, так тому и быть…

31. Денис. Совпадение.

— Ты веришь мне, Марьян? Скажи, что веришь…

Эти невероятные глаза напротив сияют светом тысячи звёзд. Брови чуть приподняты и между ними пролегла едва заметная тревожная складка. Молча кивает. Верит…

Камень с души падает и с грохотом летит в пропасть. А за спиной вырастают два крыла, которые вынесут все невзгоды на свете… Потому, что есть стимул жить. Весь выпитый алкоголь неожиданно ударяет в голову. Теперь — можно. И море по колено, потому, что она — верит.

Глубина этих бездонных глаз затягивает в свой безумный водоворот, манит и зовёт. Даёт силы и воодушевляет. А ещё — губит. Как, слушая песни русалок, моряки прыгали в бездну и тонули, так и ты сейчас просто погибнешь, если сию секунду не поцелуешь её. Не глотнешь живой воды из этого запретного источника…

Внутренне замирая, аккуратно убираешь с лица выбившийся локон, закрываешь глаза и прикасаешься губами к губам. Нежно, невесомо, как будто это крылья бабочки. Даже если ты моментально получишь по роже, оно того стоит…

Но… Что это? Она… Отвечает?!… Гибкие девичьи руки, как лоза, обвивают шею, пальцы перебирают волосы, губы податливо размыкаются, пуская вовнутрь… Нереально… Божественно… Как глоток родниковой воды в адскую жару. И она сама вся такая… Идеальная… Словно выточенная под тебя. Вот здесь, на спине в районе талии рука ложится, как влитая, лаская и поддерживая. Когда она стоит рядом, даже наклоняться не нужно, чтобы наслаждаться запахом волос. Тем самым, волшебным, вдохновляющим, исцеляющим и залечивающим любые душевные раны. А если обнять и прижать к себе, можно почувствовать, как бьётся её сердце, в унисон с твоим… Так, вообще, бывает?

Мир вокруг начинает вращаться в бешеном круговороте. Все предметы исчезают, превращаясь в туман. Есть только она. Её сладковатые губы и хрустально чистый запах, её шелковистая кожа, черные колодцы на месте глаз, в которых отражается млечный путь.

Внезапно Марьяна вздрагивает и упирается руками в грудь. Рвано дышит, отталкивает. В глазах — испуг. Нехотя, отпускаешь, всматриваешься в лицо.

Ошеломлённый взгляд. Растерянность. Удивление. Беспомощность. Пальцы ощупывают губы. Ноги сами несут к выходу.

Возвращается. С размаха бьёт по щеке. Не со зла. Просто потому, что так положено. Громко хохочешь. Пусть бьёт. Хоть тысячу раз, если ей так легче осознать.

Следом не бежишь. Пусть побудет одна. Подумает, свыкнется с мыслью. Поймет, что не нужно бороться с неизбежным.

***

Утро. Диван. Кабинет. Похмелье. Голова раскалывается. Немного мутит. Где-то в складках одеяла звонит телефон.

— Да, — наощупь нажав зелёный кружок хриплым голосом пробормотал Денис.

— Денис Олегович? Беспокоит управление кадров Северо-Кавказского военного округа. По вашему рапорту о направлении в командировку в Сирийскую Арабскую республику вынесено положительное решение. Вы должны быть в Ростове на точке сбора сегодня в 15.00. с собой личные вещи и удостоверение личности военнослужащего. Всё понятно?

— Так точно, — Ден резко сел на диване, чертыхнувшись, схватился за лоб. Как же не вовремя… Но, делать нечего, надо собираться. Времени впритык. Выпил пару таблеток аспирина. Побрился. Побросал вещи в рюкзак. Отзвонился Дёмину, доложил о командировке. Тот поругался немного, но в итоге пожелал удачи и отключился.

До Ростова добираться неудобно. На вертолёт нужно проситься заранее, зато маршрутки с райцентра ходят каждый час. Правда, ехать целых пять. Ничего, успеет. Жалко только, на то, чтобы попрощаться с Марьяной нет ни минуты. Да и говорить о командировке в горячую точку почему-то не хотелось. Зачем ей лишние волнения… Но, что-то сказать всё равно было нужно.

— Привет. Как ты? Голова сильно болит? — спросил он, услышав в трубке мелодичный голос.

— Нормально. Отвыкла я, правда, от похмельного синдрома. Старею. Сам-то как?

— Аспирина выпил и как огурчик. Да и некогда мне болеть. Сейчас позвонили — послезавтра начинаются курсы на которые я уже два года просился. По военно-полевой хирургии. Аж в Омске, представляешь? На два месяца. Короче, я уже на чемоданах. Сейчас такси вызову и уеду. Звоню попрощаться. И, Марьян, если вчера что-то было не так — извини. От слов своих не отказываюсь. Через два месяца увидимся.

— Ты меня тоже извини… Просто я растерялась… Знаешь, а мне тоже учебу пообещали. Тоже на два месяца, в Подмосковье, Красногорск. Если не сорвётся, выезжать в понедельник.

— Вот видишь, как здорово. Скучать нам обоим будет некогда. Писать будешь?

— Обязательно. А ты?

— Конечно. Правда, там загруженность сильная. Но по вечерам — обещаю. Ладно, пока… Такси уже приехало. Если со мной что-нибудь случится, не поминай лихом… — выдохнул Денис.

— Ты так построил фразу, как будто не на учёбу, а на войну собрался… — насторожилась Марьяна.

— Ну, что ты такое говоришь… Просто пошутил неудачно. Всё. Счастливо.

Уже стоя рядом с маршруткой, Денис решил набрать отцу. Созванивался с ним он достаточно редко, но перед командировками в горячие точки старался найти хотя бы минутку на разговор. Мало ли что. Может, больше в этой жизни ничего сказать друг другу не удастся.

— Ну, здравствуй, сын, — послышалось из динамика.

— Привет, бать… Я попрощаться звоню. На всякий случай.

Олег Викторович тяжело вздохнул.

— Куда на этот раз?

— В Сирию.

— Опять подзаработать на дары и подношения своей ненаглядной? Не надоело убивать себя ради шмоток для этой раскрашенной куклы?

— Я развожусь, пап. Заявление в ЗАГС отнесу сразу по возвращении.