Отверженный V: Возмездие (СИ) - Опсокополос Алексис. Страница 14

— Ты даже с ним не поговоришь?

— Конечно, поговорю, предупрежу чтобы держал язык за зубами, но он и так не из болтливых. А ты уйди с глаз моих! Завтра продолжим разговор, когда я успокоюсь.

Княжна быстро выбежала из кабинета, а Фёдор Сергеевич за секунду отрастил себе огромный сверкающий меч в виде продолжения руки и разнёс им свой стол в щепки вместе с компьютером и всем остальным, что было на этом столе. После этого князь отдышался, немного пришёл в себя, развёл руками и растерянно произнёс:

— И ведь ничего не сделаешь.

*****

Немного информации по продам и графику.

Проды пока планирую через день. Если успею к завтрашнему дню, то на этой неделе будет график: вторник-четверг-суббота, если не успею (что скорее всего), то среда-пятница-воскресенье.

Как долго так продержусь, не загадываю. Впрочем, вы уже мой ритм знаете: быстро в начале, замедление в середине и ускорение в конце тома.

Но, разумеется, буду стараться побыстрее. В первую очередь, это в моих интересах.

Глава 7

Будильник разбудил меня в восемь утра. Как же мне не хотелось вставать. Накануне я собирался лечь пораньше и как следует выспаться, а в итоге смог уснуть далеко за полночь. После ухода Зотовой меня ещё долго колотило — видимо, княжна, отправляясь ко мне, решила для надёжности использовать какое-то заклятие, действующее на мужчин.

Это явно было что-то простое, но очень эффективное. Возможно, духи с «сюрпризом». Недаром, как только я почувствовал их сладкий резкий запах, моё сердце начало биться как во время тяжёлого поединка, а желание затащить Арину в постель чуть не затмило разум.

В итоге разум всё же оказался сильнее, и княжну я сумел-таки выпроводить, но вот гормоны с разумом соглашаться категорически не хотели и требовали вернуть Арину или найти ей хоть какую-нибудь замену. Их я, конечно, сумел утихомирить, но это было непросто — в какой-то момент я даже подумал, что было бы неплохо всё бросить и сорваться в Москву и утроить сюрприз Оксане. Конечно, это было бы неправильно, но мне очень хотелось так поступить.

И я бы, наверное, поехал, если бы не предстоящая утренняя встреча с кесарем. В теории можно было успеть добраться до Москвы, провести половину ночи с Оксаной и к утру вернуться в Новгород. Да, пришлось бы идти к кесарю не выспавшись, но кого такие мелочи волнуют, когда душа требует веселья, а гормоны — разрядки? Но всё же я не поехал. И это было правильно хотя бы потому, что с моим умением попадать в различные неприятности на ровном месте и в ответственный момент, был довольно-таки большой шанс не вернуться к утру в столицу и опоздать к Романову.

Ещё была большая вероятность, что пока я доехал бы до Москвы, из меня полностью выветрилось действие Арининых духов, и я отправился бы назад, понимая, что не стоит давать Оксане надежду на то, что у нас могут быть отношения. Это было бы как минимум некрасиво с моей стороны. Но зато благодаря этому внезапному ночному желанию съездить в Москву я вспомнил, что надо бы позвонить Оксане и узнать, чем закончилась её история с мужем.

Острая жажда любовных приключений полностью отпустила меня примерно часа через два после ухода Арины, однако спать мне уже не хотелось. В голову лезли всякие мысли: сначала о Зотовой, потом об Оксане, потом неожиданно о Миле, после этого об Анне и Дарье и о том, как теперь быть с судом. После этого вполне логично я подумал о дяде Володе, а в связи с ним о том, что скоро я буду очень богат.

Ещё я думал о предстоящей встрече с кесарем и спецоперации по спасению ребят и о моём участии в ней, потом отдельно о кесаре, о метке, которую он на меня наложил, и о бабушке, которая эту метку заметила и распознала. Я так и не понял, одобряет бабушка или нет, что я так сблизился с кесарем, но мне однозначно стоило к ней прислушиваться.

Я много думал о бабушке. О её приглашении потренироваться вблизи родового Источника, о самом Источнике, о возможности пройти у него повторную Инициацию. Вспоминал слова Аполлона Ерофеевича о том, какие возможности родовой Источник давал менталисту.

Думал об отце, об Андрее и Маше и снова о бабушке, обо всей моей семье, частью которой я снова стал себя ощущать, благодаря бабушке Кате. О комнате, в которой висит мой детский рисунок. О словах отца, сказанных им перед нашим расставанием.

Потом, уже на полностью холодную голову, опять думал об Арине и пытался понять, что же ей всё-таки от меня нужно? Я не мог поверить, что она так сильно была в меня влюблена. Хотя, надо признаться, я ощущал, что чувства она ко мне испытывает. И чувства эти были довольно сильные. Но была это любовь или обычное сексуальное влечение, разобрать я не мог.

Ещё я думал о том, а не прекратить ли мне избегать Арины? В конце концов, помимо того, что княжна испытывала ко мне определённые чувства, она ещё была хороша собой, умна, мы с ней в прошлый раз провели фантастическую ночь, в общем, всё говорило за то, что у нас вполне могли сложиться отношения. Вообще, Зотова могла оказаться неплохой партией, если бы я решил в ближайшем будущем остепениться и заняться по окончании академии коммерцией. О мезальянсе можно было не думать — если бы я решил взять Арину в жёны, то перед этим точно вернул бы себе свою фамилию и титул.

А на предстоящую помолвку княжны мне по большому счёту было плевать. Я не знал этого парня и не был ему ничем обязан. Да и, вообще, не факт, что Арина готовилась к помолвке — такие вещи не происходят неожиданно, уж друг князя Зотова — Милютин точно хоть что-то бы да знал.

Но почему-то у меня была твёрдая уверенность, что строить отношения с Ариной нельзя. И дело было даже не только в том, что в моей голове постоянно всплывала брошенная Милой при прощании фраза «Только с Зотовой не связывайся», и не в том, что это могло быть чем-то чревато. Просто было ощущение, что делать это не стоит. Как не стоит завязывать серьёзные отношения с Аней, или с Оксаной, или с любой другой девушкой. Боялся ли я таких отношений в принципе и потому избегал их или втайне надеялся когда-нибудь ещё встретить Милу? На этот вопрос ответа у меня не было.

В итоге все эти мысли будоражили меня почти до трёх часов ночи, а когда я всё-таки смог уснуть, то кое-что из этого даже являлось во сне в виде какими-то совсем уж диких сюрреалистичных образов. Поэтому спал я очень плохо и совершенно не выспался. Если бы не настойчивый будильник, который я предусмотрительно поставил в другом конце комнаты, чтобы сквозь сон его не выключить, то проснуться я вполне мог от ударов кулака водителя Милютина по моей двери.

Я принял холодный душ, который не особо помог проснуться, затем с тем же эффектом выпил три чашки кофе. Завтракать не хотелось, да особо было и нечем. Часы показывали половину девятого — до приезда Милютина оставалось ещё полчаса. В комнате сидеть не хотелось, и я решил выйти заранее, чтобы немного прогуляться.

Выходя, внимательно осмотрел дверь. Корявая металлическая заплата, которую я смог «прилепить» с помощью магии земли поверх дыры от фаербола, смело могла продержаться до понедельника, а там надо было идти в администрацию, говорить, что случайно сам сломал дверь, и попросить поставить новую. Разумеется, оплатив этот ремонт.

Так как мы с Иваном Ивановичем ехали к Романову в воскресенье утром, я был уверен, что разговаривать нам предстоит с одним лишь Александром Петровичем и был очень удивлён, когда увидел в кабинете кесаря Глебова, Валуева и Воронцова. Последнему я звонил накануне и передал номер телефона, полученный от отца.

После приветствия и положенного в таком случае обмена любезностями я поведал всем присутствующим примерно то же, что накануне рассказал Милютину, умолчав лишь про дядю Володю и всё, что с ним связано. Александр Петрович внимательно меня выслушал и спросил:

— Мы можем быть уверены, что твой отец сдержит слово?

Слова кесаря показались мне обидными, и я сказал: