Не злите добрую колдунью (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна. Страница 19

— Хорошо, Нильс. — Пристроила это все перед учеником. — Раз память предков себя тревожить отказалась, придется напрячь тебе собственную. Пиши, что помнишь.

Фентон бросил на меня странный взгляд, а следом обратился к парню:

— Нильс, ты входишь в ковен Истванов?

Очевидно, он начал подозревать, что нам достался не совсем чародей. В смысле, чародей, но только будущий.

— Это была бы огромная честь, но они берут лучших, а меня никуда пока не позвали, — доверчиво пояснил тот, поерзав на стуле. — Сейчас подтяну с учителем магию, обязательно куда-нибудь примут. Главное, не в северные ковены. Не люблю холод.

— Учитель? — Ведьмак посмотрел на меня и лицо у него сделалось неприятное. Видимо, от окончательного прозрения.

И нечего тут строить рожи. Я тоже была не в восторге, что придется довериться недоучке, но что-то не вижу у калитки очереди из чародеев любого цвета, готовых вызвать для нас качественную грозу.

— Госпожа Агата лучшая, и попасть к ней большая честь, — решил Нильс, что лести много не бывает, и еще чуть-чуть польстил. Пришлось его остановить сдержанным покашливанием.

— Ага… Можно тебя на пару слов? — Фентон дернул подбородком, предлагая мне выйти в огород, и немедленно удалился из кухни.

Грохот хлипкой двери, не привыкшей к варварскому обращению, как бы тонко подчеркнул, насколько дражайший носитель моей родовой магии не одобряет гениального плана использовать недомага.

— Нильс, ты начинай пока ковыряться в памяти, я сейчас вернусь, — скомандовала я и вышла следом за Фентоном, стоящим под дверью.

Погода, к сожалению, за последние полчаса совершенно не изменилась. По-прежнему грозила неспешным дождем, который оказался истинно неспешен и даже идти пока не собирался. Под кустами уже сгущались тени. Да и вообще суматошный день медленно клонился к вечеру, а покой на горизонте никак не брезжил.

Ведьмак почесал бровь, словно у него тоже начался нервный тик верхнего века, и тихо проговорил:

— Исправь меня, если я что-то упущу. У нас есть ты, я и школяр, которого изгнали из академии за неуспеваемость.

— Ничего подобного. Меня еще не выгнали, — вдруг прозвучал негодующий голос Нильса, заставивший нас невольно поднять головы к приоткрытому кухонному окну. — Я ушел в академ по собственному желанию.

— Видишь? — поддакнула я. — Зачем наговаривать на человека? Он почти маг.

Фентон кашлянул, словно пытался подавить поток ругательств. Честное слово, я уже начинала за него беспокоиться: целый час прошел, а ведьмак не сказал ни одного бранного словечка.

— Знаете, госпожа Истван… — вымолвил он. — Теперь и я готов признать, что мы обречены.

— Не хорони хороший план раньше ночи, — возмутилась я. — Дай ему шанс. Возможно, Нильс нас удивит…

Внезапно в доме тонко, почти по-женски взвизгнули:

— Учитель, у вас одержимая табуретка.

Мы с ведьмаком недоуменно переглянулись. Раздался такой страшный грохот, что я поморщилась и представила художественную дыру в полу посреди кухни, как в холле соседского дома. По всей видимости, у Нильса перевернулся стул.

— Посудный шкаф тоже одержим. Учитель, на дом напала нечисть. Мебель ожила, — вскрикнул он, словно встретил не нечисть, а зеленомордого пришельца из параллельного мира, и болезненно взвыл: — И начала драться, окаянная.

Действительно внутри дома задребезжали стекла. Видимо, Петунья продемонстрировала самый забористый из своего арсенала трюк и резко открыла дверцу шкафа, припечатав бесящего гостя по физиономии.

— Госпожа учитель, что мне делать?

— Не приставать к ней, — приказала я.

Судя по агрессивному звону, грохоту и задорному цоканью подпрыгивающего Йосика, нечисть пошла в окончательный разнос. Тетушка мстительно учила школяра-переростка хорошим манерам и обозначала личные границы, а песик просто думал, что с ним играют, и радовался. Как себя чувствовал Нильс оставалось тайной. Он молчал, как шпион на допросе.

— Пожалуй, пойду к себе, — хмуро объявил Фентон. — Срочное дело появилось.

— С чего такая внезапность? — удивилась я.

— Хочу завещание написать, — вполне серьезно поделился он и начал загибать пальцы, словно мысленно ставил галочки: — Назначить преемника. Сказать, что не желаю посмертной жизни. Верховному надо уходить, не оставив после себя двусмысленности. Иди спасай студента, чтобы он потом спас нас.

В кухне шло восстание домашней нечисти. На полу лежал перевернутый стул, валялись листы писчей бумаги и смятый сюртук, на его спине красовался след от мужской туфли. Петунья хлопала дверцами, как крыльями, грозясь лишиться резных стекол. Под этот грохот загнанный в угол Нильс отбивался от Йосика одежной вешалкой. Со стороны казалось, будто он пытался насадить скачущего табуретопса на рогатину.

Я прикрыла на секунду глаза и глубоко вздохнула, представив себя спокойной гладью мертвого озера близ замка Истван. Бог с ним, с оптимизмом. Никогда не верила в лучшее и не стоило начинать в столь паршивый день. Буду по-простому излучать терпение.

— Развлекаетесь? — тихо спросила я.

Мой сдержанный негромкий вопрос произвел эффект взорвавшейся шутихи. Бунтари замерли, и наступила звенящая тишина. Петунья перестала хлопать дверцами и под строгим взглядом скромно прикрыла створки. Йосик без команд потрусил под стол, волоча за собой хвост-кант. И только Нильс продолжал выставлять вешалку, как садовые вилы.

— Почему табуретка на меня нападала? — жалобно спросил он.

— Она считает себя псом и думает, что ты с ней играешь, — спокойно пояснила я и кивнула на вешалку: — Уже можно поставить.

Вешалка досталась мне от Петуньи, и я искренне считала, что деревянное основание для устойчивости приколочено к дощатому полу гвоздями. Оказалось, что мне просто не хватило сил ее сдвинуть. В отличие от Нильса Баека. Не зря умные люди говорят, где есть сила, там и магии не надо.

— Вы живете с нечистью… Как эксцентрично, — Он резко повернулся ко мне и, естественно, напоролся на выразительный взгляд. — Я хотел сказать: как экзотично.

— В мой дом вечно проникают странные создания, а потом отказываются его покидать, — тонко намекнула я на толстые обстоятельства.

Нильс на голубом глазу намек понимать отказался и с невозмутимым видом принялся наводить порядок. Повесил на возвращенную угол вешалку нелепый полосатый сюртук, перевернул опрокинутый стул, собрал с пола рассыпанные и исхоженные Йосиком чистые листы писчей бумаги. А я внимательно читала на надорванной и расчеркнутой странице, что он успел выудить из памяти…

— Ну как? — тихо спросил Нильс, пытаясь заглянуть в собственные записи, словно в них еще ничего не видел.

— С памятью у тебя явно имеются проблемы, но надежда есть. — Я указала на стол. — Присаживайся и слушай, как правильно вызвать магическую грозу, чтобы все остались живы.

— Может, еще и покажете? — оживился студент, пристраиваясь на соседний стул.

— Если бы я могла показать, то сейчас ты был бы на пути в Истван, — пробормотала я.

К глубоким сумеркам писчая бумага закончилась, два раза иссякли чернила в трех самописных перьях. Нильс пыхтел, корпел и переспрашивал. Я прохаживалась по кухне туда-сюда, внимательно слушала, как вспаренный студент раз за разом повторяет порядок призыва грозы, и с облегчением понимала, что в конце беспросветного тоннеля забрезжил свет.

Появление Фентона оборвало его на полуслове. Ведьмак встал в кухонных дверях и в высшей степени недовольно, словно оказался оскорблен до глубины души, прокомментировал:

— В твоем доме есть свет.

Невольно я посмотрела на потолок. На толстой цепи вниз спускался стеклянный шар с мелкими яркими светляками. Они, как мотыльки, бились в толстые стенки, отчего по кухне плыла полупрозрачная мозаичная тень.

— Нильс зажег.

— С бытовыми заклятиями у меня полный порядок, — немедленно уверил студент, решивший, что моя просьба зажечь в кухне светильники — это просто прихоть вредной чародейки, проверяющей его магический потенциал, а не жизненная необходимость.