Если бы (СИ) - Фокс Оксана. Страница 19

– Не отказываться же от места, правда? Я арендую симпатичную студию. На моей улице нет молодёжи, одни пенсионеры, тихо, спокойно...

– Кто оплачивает колледж? – перебил Олсен.

– Это государственный грант.

– А квартиру, вы?

– Да, подрабатываю в магазине, – глядя в сторону, Лина громоздила словесную стену: – Работа всего в квартале от дома, даже успеваю после занятий забежать переодеться. Очень удобный для студентов график, повезло с ней...

– Повезло, – повторил Олсен, черты утратили праздное выражение, широкая челюсть выдалась вперёд:

– Вы обратились к университетскому руководству здесь? Или в Москве? Когда они устранят это «недоразумение»? Кто возместит убытки? Надеюсь вы наняли адвоката?

– Нет. Не обратилась, – опешила Лина. – Но, мне не нужна компенсация. И адвокат не нужен. Меня вполне всё устраивает.

– Как насчет ваших родителей?

Лина опустила голову, уставилась на сцепленные пальцы. Захотелось излить едва знакомому мужчине душу. Очистить её. Рассказать, как миллионы людей стекаются утром в Манхэттен на поездах, автобусах, из разных районов, предместий, других городов. Безумный час пик! Трясешься в переполненном вагоне метро спина к спине, и хочется взвыть от одиночества.

Пожаловаться на страх перед щупальцами нью-йоркской подземки, когда спуск в «кроличью нору» леденит сознание сценами из фильмов ужасов. Идешь, опустив голову, сторонишься городских психов и внушаешь себе, что в темноту юркнула кошка, а не крыса. Как обходишь на ступеньках бездомных и прибиваешься к самой длинной очереди. Такие же как она, желающие попасть в вагон с кондуктором. Потому что поезд едет в Гарлем, а не в Диснейленд.

До боли в сведённых мышцах, хотелось признаться, как хочется стереть из себя Новицкого. Как гадко смотреться в зеркало. Как страхи глушат в динамиках звук, а запретные мысли ничем не изгоняются, и чем сильнее не думаешь о них, тем думаешь не переставая...

Прикусив губу, Лина представила, как открывает рот, коверкает словами кондиционированный воздух, и Олсен отодвигает стул, брезгливо вытирает руки платком. Она посмотрела ему в лицо:

– Я совершеннолетняя, Ян. Мне скоро двадцать четыре, шесть из которых живу самостоятельно, и решаю сама, – она замолчала, но заставила себя договорить: – Я знаю, чего хочу. Не позволю никому вмешиваться. Даже вам.

– Понятно, – протянул Олсен, держа взгляд и будто что-то решая. И вдруг Лина увидела себя его глазами, вспомнила ресторан в центре Москвы. Он так же пристально смотрел, но выражение глаз было другое. Теперь в них читалась жалость.

Лина догадалась, что он сравнивает её, теперешнюю, с той – другой, а у неё вместе со щеками утратили цвет даже волосы. Она спрятала руки в карманы, отвернулась к тёмному окну.

– Похоже, у вас появилась цель.

– Или всё та же мечта, – не оборачиваясь, отозвалась Лина.

– Могу утверждать одно – вы не расскажете, пока не захотите. А знаете, – Олсен навалился на хрупкий стол локтями, – мне вдруг захотелось, чтобы вы захотели, – тёмные глаза сверкнули в полумраке пустого ресторана.

Лина посмотрела на свободные столики, решила, уже поздно, и пора прощаться.

– Но, я уважаю ваше решение, – продолжал Олсен. – Нравится ваша позиция. На крепких орешков у меня чутьё. Интуиция в делах порой важнее аналитики, – он расслабленно откинул плечи на стул.

Неуютно выпрямляясь, Лина нащупала под столом сумку. Ей не нравился разговор. Олсен нахмурился:

– Позвольте быть вам другом? Обещаю впредь не подвергать сомнению, вашу... самостоятельность.

– Спасибо, – она слабо улыбнулась, не особо понимая, как им дружить.

– Рад, что мы договорились, – он сунул руку во внутренний карман пиджака, вынул бумажник: – У вас завтра свободный день?

– Да.

– Замечательно. Приглашаю вас на дружеский пикник на яхте.

– Извините, Ян, но я не могу… – она завозилась с застёжкой на сумке, кое-как впихнула блокнот: – Мне, пора.

Лина поднялась, слишком расстроенная, чтобы вежливо прощаться.

– Милая девушка, ваш отказ огорчает меня, – Олсен поднялся следом. – Эндрю расстроится, узнав, что мне не удалось уговорить вас.

– Эндрю? В смысле Старков? Он будет там?

– Он и несколько американских партнёров с жёнами, – приятно растягивая слова, словно баюкая, промолвил Олсен. – Надеюсь, вы не против?

– Нет. Конечно, нет...

Лина залилась горячей краской, внушая себе, что ей только показался смех в глубине карих глаз.

Глава 13

Ворох одежды валялся по комнате. Лина не знала, что выбрать для пикника на яхте. Все утро пыталась представить себя – Натали. Впервые завидовала умению подруги выглядеть на сто и уместно в любой компании.

В десятый раз охватила глазами кипу вещей и наконец, пожала плечами. По сути, выбирает из джинсов – джинсы. Надела любимую темно-синюю пару ровного кроя с высокой талией, а сверху льняную рубашку канареечного цвета с длинными рукавами. Заплела свободную косу, зашнуровала кеды и перебросила сумку с альбомом через плечо. Захватив под мышку кожаную куртку, взглянула в окно.

Слепящие лучи солнца разогрели чистое прозрачное небо до бледной голубизны. День обещал быть чудесным и жарким. Лина с шумом выдохнула.

Как переменчива погода в Нью-Йорке!

Она отыскала ножнички, отпорола рукава на рубашке, снова надела и подвязала на талии узлом.

Лёгкий ветер играл обрывками цветной рекламы и газет, легко разносил по тротуару и подгонял торопливые шаги. В конце квартала Лина поймала такси.

– Отель "Плаза", пожалуйста.

Зажав двадцатку, она неотрывно глядела в экран счётчика. Цифры неумолимо росли, подобно небоскрёбам по сторонам. Попыталась не думать, как подобная роскошь продырявит бюджет. Сильнее всего боялась опоздать, позволив яхте отчалить без неё. Она заставила себя смотреть в окно.

Перед помпезными красными ступенями входа, Лина задержалась. Запрокинула голову, охватила взглядом жемчужно-серую громаду.

Девятнадцать этажей разбегались по сторонам рядами узких высоких окон, будоража детские воспоминания о добром фильме с Маколеем Калкиным. На сердце потеплело. Легендарный отель, в котором останавливались и "Битлз", и Эрнест Хемингуэй, предстал воочию. И... Лина вошла внутрь.

Огромный холл купался в свете. Многоярусные хрустальные люстры зыбились в сливочном мраморе пола, разбивались сотнями бликов о зеркала и носки начищенных туфель служащих. Лина смущённо улыбнулась швейцарам в белых перчатках. Теребя ремешок сумки, осмотрелась. Над изогнутой позолоченной спинкой кресла в стиле Людовика XV увидела знакомый разлёт плечей.

– Привет! – пропела на русском, потянув владельца травянистой футболки поло за рукав.

Отложив в сторону "Нью-Йорк Таймс", Андрей Старков поднялся, одёрнул кипенно-белые бриджи на густом загаре рельефных икр.

– Василёк, привет! Я не поверил Олсену, когда он рассказал о вашей встрече!

– Я так рада! – Лина обвила крепкую шею локтем, заставляя Старкова склониться: – Безумно-безумно рада!

– Скажи, мне это кажется или в последнее время ты мне радуешься гораздо активнее? – белозубо улыбался Андрей.

– Старков, тебе часто что-то кажется! – счастливо смеялась Лина. – Отлично выглядишь, парень, настоящий американец!

– Ты тоже, прямо американская модель.

– Такая красивая?

– Скорее такая же тощая, – обхватив ладонями плечи, он её чуть отстранил: – Ты и правда исхудала.

– Ай! Буду считать это одним из твоих дурацких комплиментов, – отмахнулась Лина.

– Пусть так, – вздохнул Андрей. – Ладно, поехали. Ян прислал за нами машину.

– А где он сам?

– На яхте, где же ещё? У него там полон трюм гостей.

– Американских партнёров с жёнами?

– Именно! – засмеялся Андрей и легко взял под руку.

Сине-красно-белый флаг Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии гордо реял по ветру.