Я так хочу (СИ) - Фокс Оксана. Страница 36

Переступив порог комнаты, Лина попросила служащего разбудить в полдень. Вручила чаевые и залезла в двуспальную кровать. Отвернулась от двери во вторую комнату, стараясь не раздумывать над горькой мыслью: почему Берри делит комнату с Вудом, предоставив ей трёхместные апартаменты.

Стук в дверь раздался, казалось она, едва прикрыла глаза. Лина промямлила: «спасибо». По коридору носились перебежкам. Набросив халат, она выглянула наружу. Вокруг сновали модно одетые женщины и мужчины, звенели телефоны. Лина поймала Вуда за руку:

– Что происходит, Фрэнк?

– Происходит? – зевнул он во весь рот.

– Ну, да! Церемония начнётся в семь?

– Угу.

– Тогда почему все бегают?

– Ну, так нужно ещё прорепетировать успеть, техники уже отчалили.

– Где Крис?

– Внизу, даёт пресс-конференцию. Видела сколько в холле журналюг?

– Это надолго?

– Как сказать, – Вуд упёрся ладонью в стену над её головой. – Можем успеть пропустить аперитивчик, что у тебя в баре, Ли?

– Отвали, Фрэнк!

Лина вытолкала Вуда из прихожей, куда он уже втиснулся, и захлопнула дверь. Разыскала в мобильном номер бритоголового стилиста, молясь, чтобы Аньян оказалась в городе.

– Слава Богу! – воскликнула, вытирая со лба испарину. Она в одночасье успокоилась и взяла деловой тон – вопрос перешёл в финансовую плоскость:

– Через час мне понадобится вечерний наряд, драгоценности, туфли, парикмахер и визажист. Записывай адрес.

Лина придерживала длинный разрез на юбке ультрамаринового платья Александра Ванга с глухим воротом и опиралась на локоть Стюарта. Эффектно-элегантный в чёрном смокинге, он притягивал горячие женские взоры, лопатки его спутницы буравили завистливые глаза. Высоко держа голову под тяжестью зачёсанных наверх волос и длинных серёг с редкостными голубыми бриллиантами, Лина пересекала холл под трескотней вспышек, обминая микрофоны журналистов.

– Миссис Олсен, задержитесь, мы хотим сфотографировать вас!

– Лина, всего один вопрос! Какого рода отношения связывают вас с группой «Стренжерс»?

– Сугубо деловые, – пробормотала она, думая о контракте, запертом в сейфе адвоката на Родео-Драйв.

– Можно подробнее?

– Тим! Сколько премий группа планирует сегодня взять?

– После! Все вопросы после! Мы музыканты народ суеверный, вы же знаете!

Стюарт ослепительно улыбался и тащил Лину к дверям. Пятидюймовые шпильки наконец одолели длинный вестибюль. Она скользнула в чёрный лимузин. В конце салона Берри ругаясь, влезал в серый смокинг. Лина прислонилась спиной к мягкой коже и... натолкнулась в полумраке на влажный взгляд. Смяла на коленях шёлк.

– Привет, Кимберли.

– Привет, Ли.

Кончиками пальцев Кейн играла завитками наращённых до поясницы локон, поглаживая на запястье золотой браслет в тон платью с низким декольте. Тёплая кожа без единого украшения сияла, словно зрелое пшеничное поле.

– Взбодримся! – Ривера засучил рукава вечернего пиджака, вынул бутылку шампанского из ведёрка со льдом: – Покуражим же дамы и господа! Сегодня нам можно все!

Лина взяла протянутый бокал. Покачиваясь как большой корабль, лимузин медленно двигался в пробке по бульвару Олимпик под каркающий кашель, аккомпанемент риверовских шуток и хихиканье Фрэнка. Парни запивали шампанским смешки, пытаясь расшевелить угрюмых пассажиров. Лина смотрела в окно на прожаренный асфальт перед музеем Грэмми и сквозь отражение темноволосой женщины, видела свою одинокую кровать в трёхместном номере.

Автомобиль притормозил. Толпа у Стэйплс-центра, которая с ночи ожидала появление знаменитостей, радостно завопила, ощетинилась телефонами. На красную дорожку по очереди ступали звёзды, продвигались коридором белых вспышек, громких приветствий, останавливались, улыбались, позировали фотографам. Операторы национального канала, сгорбившись под огромными камерами, бежали спиной вперёд, ведя прямую трансляцию.

Секунду в салоне царила тишина, затем словно отскочила натянутая пружина. В распахнутую дверь хлынули голоса, визг, щелчки. Музыканты один за другим высыпали на улицу. Лина переглянулась с Ким. Короткий удар сердца, они делили единый трепет. Кейн первой опомниалась, поджала губы и приняла протянутую руку. Глубоко вздохнув, Лина покинула лимузин последней, выпрямилась и пошатнулась...

Красная дорожка кровью неслась вперёд, тут и там скапливались тромбы фигур, сосуды сжимались под натиском металлических заграждений, охраны, фотографов, журналистов, возбуждённых фанатов. Стенки едва справлялись с давлением, в каждую минуту готовые поддаться и расплющить кумиров. Оглушённая шумом и дезориентированная, Лина сгорала под куполом раскалённых юпитеров, захлёбывалась наэлектризованным воздухом, отчётливо осознавая неспособность идти.

На расстоянии метра и одновременно в ином измерении Стренжерсы купались в лучах камер, обожании взревевших поклонников, внимании репортёров, которые ловили каждый жест. Тонкая фигура возвышалась над толпой, расточала любовь, пожимала протянутые руки, раздавала автографы. Смоляные волосы падали Берри на лоб, он откидывал их с лица, улыбался. Ярко-синие глаза лучились теплом, слегка жмурясь под шквалом направленных в лицо вспышек. Болезнь истончила черты, сделав по-ангельски одухотворёнными. Хотелось поддаться экстазу толпы, преклонить в пыли колени и молиться…

Сморгнув наваждение, Лина сделала неуверенный шаг. Повинуясь настойчивой руке, механически переставляла ноги, слишком хорошо зная, как ежесекундно разбиваться о лебединые крылья и коченеть до полусмерти в тепле ангельских глаз.

Крис поднялся по лестнице, обернулся, вскинул руку над головой. Звёздная любовь, ослепившая миллионы, не согрела никого и исчезла за ним в дверях. Лучи заходящего солнца позолотили стеклянный фасад Стэйплс-центра и сползли в переулок. Послав жалкую улыбку Стюарту, Лина отсчитала свои положенные красные ступеньки.

Она остановилась напротив гримёрных отведённых Стренжерс, но не успела войти. Дверь распахнулась. Лина вжалась в стену. Сжимая в кулаке гитарный гриф, Берри понёсся по коридору. Рваные джинсы висели на бёдрах, белая майка открывала татуированные плечи – сбросив ангельское оперение, он вновь трансформировался в раздолбая-рокера. Прыгая на одной ноге, за ним скакал Вуд, на ходу влезая во вьетнамки и застёгивая шорты. Свободной рукой он помогал Ривере тащить большую сумку. Стремительным движением Тим прыгнул в комнату, выдёргивая из манжет запонки.

– Репетицию урезали, сволочи! Дают тридцать минут на прогонку! – выскакивая из туфель, ответил на недоумённый взгляд Лины.

Она остановилась на пороге комнаты без окон. Отражаясь в зеркалах над гримировальными столами, суетились люди. Блондинка с коротким каре обменивалась замечаниями с большеротой брюнеткой с проколотой бровью, и вынимала из увесистого чемодана баночки, тюбики, кисточки. Лина неловко посторонилась, пропуская броско одетую женщину с синими волосами. Она подскочила к Тиму: ловкие пальцы хватали летящую во все стороны одежду и аккуратно вешали на плечики. Натянув рубашку и спортивные брюки, Стюарт оглянулся:

– Чем займёшься?

– Постараюсь не путаться под ногами, – пожала плечами Лина, привычно ощущая себя лишней.

– Ты, наверное, голодная? Внизу столы с закусками и выпивкой. Кики наверняка уже там, – усмехнулся Тим, – Но лучше вздремни, – он указал на кушетку в углу, – вечер будет длинный.

– С вами можно? – уныло пробормотала она.

– Ладно, вряд ли Кит рискнёт лучшим гитаристом до концерта, – Тим с сомнением глянул на её каблуки. – Сможешь бегать на этих штуках?

– Ещё бы, – улыбнулась Лина, зная, какому тренеру обязана красивым рельефом голени.

Боковые светильники обливали приглушенным сиянием зрительный зал. Продюсеры, режиссёры и ассистенты сидели в креслах; специалисты по звуку, свету, декорациям ходили между рядами, громко переговаривались, отрывисто бурчали в телефоны и микрофоны. Музыканты настраивали инструменты, техники в последний раз проверяли аппаратуру.