Триумф непослушания (СИ) - Хрущёв Виктор. Страница 61

— Имя, — кратко обратилась летавица. Лёха не сразу понял, что обратились к нему.

— Алексей, можно просто Лёша. Пришел со стороны болот и хочу преду...

— Я спросила только твоё имя, — резко перебила его Эстер.

«Какая недотрога, — подумал Алексей. — Но это до первого душевного разговора».

— Атали, — бирюзовые глазки взглянули на брюнетку, — почему сёстры нашли тебя не на своей половине? Мне стоит усомниться в твоей верности и добропорядочности?!

— Матушка Эстер, — пролепетала Атали, не поднимая головы. От былой пылкости не осталось и следа, — чужаки зашли на территорию вадвиров. Мы вели преследование, совершенно позабыв о границе. Я готова принять любое наказание.

— С тобой я разберусь позже. Деви, — Эстер обратилась к коротковолосой блондинке, — кого взяли ещё, кроме этого?

— Одни дети и калеки. Есть ещё девушка. Всю дорогу посылала нам проклятия и пыталась вырваться.

Алексей лишь слегка ухмыльнулся.

— Куда вы их дели?

— Спрятали в надёжном месте, — улыбнулась Деви, глядя на Атали. — Все ужасно голодные — решили накормить.

— Узнаю своих сестёр-идиоток, — отрезала Атали. — Вместо того, чтобы вздёрнуть чужаков на ближайшем суку, они их кормят и дают ночлег!

— Не поступать же с детьми твоими методами, сестрица. Лес и так полон запахов трупного зловония.

— Да, вы же у нас милосердны. Отпускаете чужаков на все четыре стороны, а потом мне приходится защищать лес от очередного отряда головорезов!

От перепалки Атали и Деви у Алексея начала болеть голова. Он и не заметил, как обе стороны начали вспоминать старые обиды и распи. Помещение заполонили звонкие крики обитательниц леса. Эстер лишь молча наблюдала, всё сильнее сжимая рукоять кресла. В конце-концов её терпение лопнуло. В воздухе блеснуло остриё кинжала, а в следующий момент его острый конец уже торчал в полу. В нескольких сантиметров от колен Алексея.

Все затихли. Опять стало очень тихо. Алексей, пытаясь унять дрожь, изучал вычурные узоры на рукояти кинжала. Сделали его давно. Очень давно. Ещё во времена царей и императоров. Но бережный уход за столь старинной реликвией не оставил на предмете ни единого изъяна.

— Вы хотите, чтобы наш лес уничтожили? — спросила Эстер. Ей никто не ответил. — Я не слышу!

— Нет, матушка! — ответили Атали и Деви.

— Тогда позакрывали рты, — прошипела Эстер. Её тихая ярость была страшнее любой артиллерийской канонады. — Алексей, — смягчилась Эстер, — что привело тебя сюда и твоих людей?

Лёша задумался. Слишком много произошло за последние несколько дней и он не знал с чего начать.

— Уважаемые леди и... — Алексей осёкся. Он понял, что его тревожило. Он так и не нашел среди летавиц ни одного парня, — и леди. В первую очередь я благодарен вам, что вы даёте возможность выслушать меня. Наша история, как впрочем и у всех, началась год назад. И чтобы вы понимали причины нашего бегства в ваши земли, я начну с самого начала.

Алексей рассказал всё, что помнил. С самых первых часов, опуская незначительные детали или же личные моменты. Рассказ об их отчаянной попытке отстоять родной дом дался тяжело. В первую очередь из-за того, что Лёша ещё сам не свыкся с мыслью, что дома и многих друзей уже нет.

— Бред, — фыркнула Атали. — Не может кучка головорезов настолько организоваться. Танки, артиллерия... У них на такое не хватит мозгов. Ничего по оригинальнее не смог придумать?

— Другой истории у меня нет, — отрезал Алексей.

— Твои слова можно легко проверить, — прервала их Эстер, накручивая на палец тёмный локон. — Дьюфи!

Рядом с Эстер из ниоткуда возникла девочка. Обычная девочка, которых за свою жизнь встречаешь миллионами. Правда, у Алексея внутри похолодело. Всё из-за того, что в её глазных яблоках он не увидел зрачков.

Казалось, Дьюфи это нисколько не мешало жить. Она стала напротив Эстер и протянула руку. Летавица несколько секунд думала над этим жестом, а затем вложила в маленькую ладонь плюшевую игрушку. Девочка оскалилась. Это нельзя было назвать детской улыбкой, самый настоящий звериный оскал. Спрятав игрушку и ловко спрыгнув со сцены, она направилась к Алексею. Тот лишь нервно сглотнул.

— Алексей, — обратилась Эстер, — смотри Дьюфи прямо в глаза. Наша веледи должна выяснить, не лжёшь ли ты.

Посмотреть в непроницаемые белки оказалось той ещё задачей. Алексей мог поклясться, что Дьюфи его видит, но никак не мог объяснить, как. Прошла томительная минута. Вторая. Веледи продолжала молча смотреть на него. В какой-то момент Лёша увидел несколько капелек слёз, быстро стекающих по щекам.

— Бедный, бедный мальчик... — прошептала Дьюфи, а затем рухнула на землю и разрыдалась.

Летавицы принялись успокаивать девочку, попутно пытаясь выяснить, что она увидела.

— Он... — всхлипнула Дьюфи. — Он не лжёт. Всё правда.

— Увидите веледи, — сказала Эстер. — И развяжите его, — кивнула она в сторону Алексея.

Он почувствовал так желаемую лёгкость в области рук и принялся разминать затёкшие костяшки.

— Встань, — обратилась к нему Эстер. Лёша не рискнул воспротивиться. — Знай же, путник, что мы — летавицы. Дети леса, поклявшиеся оберегать его. А теперь говори, что тебе нужно.

— Я не в том положении, чтобы что-то просить или требовать.

— А ты не промах. Никогда нельзя ничего просить или требовать у тех, кто сильнее тебя. Сами всё предложат и дадут. И всё же, гордый юноша, я готова выслушать твои просьбы.

— Мне нужен ночлег для моих людей, медицинская помощь и еда. О большем я просить не могу. Но у меня есть один ультиматум.

— Говори же!

— Я не хочу быть для вас обузой. Я готов выложиться на полную, чтобы помочь вам, дети леса. Я готов доказать вам свою верность. Взамен я прошу отпустить меня, как только это будет возможно.

— Какой наглец, — ухмыльнулась Эстер. — Хорошо, будет тебе посвящение. Только тебе нужно пройти несколько этапов.

— Каких же?

— Не так быстро. Всё узнаешь. Увести его!

***

Прошло несколько дней. К счастью для Саманты — спокойных дней. После артиллерийской канонады шелест листьев казался самым прекрасным, что можно услышать во всём мире, а возможность напиться чистой родниковой воды — даром богов.

Девушка до последнего ждала, что их убьют. Когда им принесли еды, Саманта отказалась. Было подозрение, что она отравлена. В этот момент, как на зло, голод дал о себе знать. Саманта стойко держалась... несколько минут. А затем сама не заметила, как стала жадно уплетать содержимое тарелки под добродушную улыбку Глифи.

Глифи лечила раненых травами, и, нужно признать, очень эффективно. Даже удалось спасти несколько человек от ампутации, вытянув из конечностей неисчислимое количество осколков и пуль. По уверенным и спокойным движениям Глифи Саманта поняла, что для неё это не впервые. Не может человек без опыта доставать пулю, при этом напевая колыбельную.

На все вопросы летавица отвечала уклончиво или же вовсе игнорировала. Остальные же дети леса и вовсе не шли с ними на контакт, лишь охраняя от более буйных сестёр.

Дети. Рука войны оставила неизгладимый след и на них. От их былого озорства не осталось и следа. Многие закрылись в себе и не разговаривали. Но даже здесь Глифи с помощью тонкости психологии творила чудеса. Детвора постепенно забывала пережитый ужас. То и дело на их лицах начинали блуждать улыбки.

Саманта почти не видела Алексея. Его приводили поздно ночью и Лёша почти сразу засыпал у неё на коленях. Они успевали обменяться лишь несколькими банальными фразами, как утром их снова разлучали. Что делали с Алексеем, Саманта не знала. Лёша, как и остальные, держал рот на замке.

Новое утро. Новый день с тем же неразрешённым вопрос: «Что делать дальше?». Саманта упёрлась о деревянную стену избы и молчаливо наблюдала за лесом. Дальше их пристанища девушке категорически запретили выходить, так что она могла лишь гадать, как далеко простилаются владения летавиц.

Нежные лучи солнца пробивались сквозь кроны деревьев, что совсем недавно покрылись молодыми листьями. Саманта невольно прижмурилась и слегка улыбнулась. Она всю жизнь прожила в городах и мегаполисах. В центрах цивилизации. Спустя год это казалось чьей-то чужой жизнью. Словно ты наблюдал за ней со стороны. Теперь девушка не представляла свою жизнь без природы. Без её бьющей жизни, силы, многовековой мудрости, чистого воздуха, обворожительной красоты и неиссякаемой энергии. Энергии, дающей ей силы жить.