Честь клинка ночи (ЛП) - Кирк Райан. Страница 36

Наблюдения за Мари хватало, чтобы дать человеку надежду. Служение под ее началом было тем, какой Коджи считал жизнь клинка ночи. Впервые он почувствовал, что навыки, над развитием которых он так много работал, улучшали мир.

Он был не единственным, кто так думал. С начала движения Мари не ушло ни одного клинка. Все, кто начал с ней, остались, и, насколько было известно Коджи, ни у кого не возникало мыслей об уходе. Клинки на ее службе только сильнее хотели служить.

Увеличение размера группы сопряжено с определенными трудностями. Самой очевидной и долгой задачей была добыча еды. Зима была настолько суровой, как предсказывала осень. Погода ни разу не потеплела, даже несколько дней. Воздух стал более холодным, резкий ветер проникал подо всю одежду, и слой снега, казалось, с каждым днем ​​становился все толще.

Ставить палатки на снегу стало труднее. Часто они останавливались, когда находили небольшие рощи деревьев, которые давали и укрытие, и меньшее количество снега, который можно было копать. Они разводили костры высоко, готовясь ко сну, и одной из основных задач ночного дежурства было следить за тем, чтобы огонь не сгорел.

Хотя многие клинки ночи трудились, Мари, казалось, процветала. Она добывала меньше, чем большинство клинков, но выглядела уверенно. Многие клинки сочли это признаком ее стойкости, но Коджи видел только женщину, выросшую в горах.

Охота была несложной задачей для клинка ночи. Когда вы знали, где находится жертва, большая часть трудностей пропадала. Для учеников охота была одной из первых задач, которую должны были освоить клинки ночи.

Однако Коджи никогда не охотился в такую ​​погоду. Даже если вы могли почувствовать добычу, добраться до нее по глубокому снегу было совершенно другой проблемой. Он потерял счет тому, сколько раз ему казалось, что он находится в пределах досягаемости оленя или кролика, но терял животное в снегу. Каким бы хорошим он ни был, он не так хорошо приспособился к снегу, как создания лесов и равнин. Коджи был в этом не одинок. Все они изо всех сил пытались охотиться, и чаще всего Мари приказывала, чтобы убитую пищу отдавали деревням и фермам, мимо которых они проезжали. Коджи еще никогда не был таким худым.

Оставаться скрытыми было тем труднее, чем больше людей приходило. Одно дело спрятать дюжину людей, но пятьдесят — совсем другое, а когда их станет сотня, будет еще тяжелее. Постоянно возникал вопрос, что делать с их растущим числом, оставаться вместе или разделиться и разойтись.

Коджи считал, что они должны разойтись. Преимущества путешествия небольшой группой были слишком сильны, чтобы их игнорировать. Они могли двигаться быстрее и легче скрываться. Они могли с большей легкостью прокормить себя, и чем больше они расходились, тем дальше передавалась их идея. Коджи изложил свои аргументы, но окончательное решение было за Мари.

Он понимал аргумент о безопасности в количестве, но не верил, что безопасность стоит той цены, которую они заплатят.

Коджи не завидовал решению Мари, которое ей пришлось бы принять. Он чувствовал, что одно дело — играть героя, когда у тебя есть группа, достаточно большая, чтобы приносить пользу, но не настолько большая, чтобы представлять угрозу для основных сил мира. Если этот рост продолжится, Мари скоро будет командовать большим и яростно преданным контингентом клинков, одним из самых больших, когда-либо собранных за пределами Звездопада.

Когда это случится, они точно привлекут внимание лордов, а потом Мари проверят в бою. Она будет биться? Они будут убегать и прятаться? Огонь их веры, который когда-то горел так ярко, угаснет, пока не растает даже дым? Коджи не знал ответа, но был благодарен, что это от него не требовалось. Его устраивало служить, как он мог.

Коджи понимал, несмотря на комфорт, что вскоре решения придется принимать. Близилось время расплаты.

Коджи проснулся раньше рассвета, это было его новым обычаем. Когда он был моложе, он не чувствовал необходимости вставать рано. Он часто засыпал поздно ночью из-за друзей и просыпался, когда ему было угодно.

Вскоре он обогнал своих друзей во владении мечом, и его перестали звать на их вечерние прогулки. От этого было больно, но Коджи сосредоточил свои усилия на тренировках, становясь все сильнее, опережая их еще больше. Но его ночные привычки сохранялись до недавнего времени.

Он не мог точно сказать, почему. Раннее пробуждение казалось правильным, а возможность увидеть восход солнца утром стала одним из любимых моментов его дня. Утро было временем тишины и возможностей, новым днем, который еще не наступил.

Это не значило, что Коджи было не сложно выбраться из постели. По утрам он просыпался с одеялом на голове, уютным по сравнению с холодным воздухом палатки. Преодолев первое препятствие, он все равно покинул палатку и вышел на свежий зимний воздух, который был таким холодным, что его ресницы слипались, если он надолго закрывал глаза.

Коджи тепло оделся и вышел из палатки. Посмотрев вверх, он не увидел звезд, но так было последние три дня. Мягкий ветерок носился по равнинам, но даже он был достаточно холодным, чтобы проникнуть сквозь его одежду.

Пройдя ночного стража, Коджи побрел прочь от лагеря. То, что он собирался сделать, было легче, если никого не было рядом.

Он нашел место, где земля была слегка вдавлена, что обеспечивало слабую защиту от ветра. Коджи необязательно было искать удобства, но немного не повредит. Довольный, он сел и скрестил ноги. Он начал с того, что сосредоточился на дыхании, глубоко вдохнул, отчасти выдохнул, снова глубоко вдохнул и повторил процесс. Этой технике его научили в молодости. Это помогало согревать тело в холодную погоду, и тут это работало, как всегда.

Настроив дыхание, Коджи попытался медитировать, расслабиться с даром, который он получил при рождении. В обучении он не был сильным в медитации, предпочитал действия и движение. Его способности с чувством были достаточными, но, как для клинка ночи, это была его самая большая слабость. Были другие, которые могли чувствовать гораздо дальше, чем он, которые могли улавливать детали в действии, которых он никогда не мог.

Но в Краю Реки у него произошло открытие. Битва началась достаточно нормально. Он убивал патрули, как они и планировали, но когда он добрался до центра деревни, что-то изменилось. Он сражался на уровне, намного превосходящем то, на что он думал, что был способен. Коджи не проявлял ложной скромности. Он знал, что был отличным мечником, но он никогда не сражался так хорошо.

После битвы Коджи пытался восстановить это чувство, чтобы понять, что произошло. Он сразился почти со всеми клинками, часто настаивая, чтобы они нападали на него группами. Ощущение больше не возвращалось, что заставило его усомниться в своих воспоминаниях о том дне.

Хотя у него не было ответов, у него были подозрения. Битва по своей природе обостряла концентрацию. В сочетании с яростью, которую он испытывал к этим клинкам и их бесчестному поведению, он боролся в идеальных условиях, чтобы поддерживать почти идеальную концентрацию. На самом деле он не был быстрее или сильнее; он чувствовал это только потому, что использовал свой дар лучше, чем когда-либо прежде.

Больше месяца он преследовал это подозрение, временами чувствуя себя мучительно близким к ответам. Были моменты, когда его реальность менялась, когда он знал, что должно было произойти, задолго до того, как он должен был это сделать. Однажды он знал, какой удар нанести противнику, прежде чем другой клинок даже обнажил оружие. Он был на правильном пути, но каждый раз, когда ощущал успех, ему хотелось только большего.

Клинок ночи жалел, что не уделял больше внимания, когда был моложе, а его мастера пытались показать техники тренировки разума. Он вспомнил несколько основных стратегий, и некоторые из клинков в лагере показали ему другие, но он давно не тренировался. Восстановление навыка было почти физически сложной задачей.