Зверь-из-Ущелья (СИ) - Марей Соня. Страница 37

Но это, конечно, было игрой усталого воображения.

А на ночной стоянке ко мне вдруг подсел Варди и, поковырявшись в зубах ножом, заметил:

– Я не помню этого шрама.

Плащ съехал с плеча, открыв дыру в тунике и тонкую розовую полосу, про которую я как раз успел забыть. А наёмник глядел пытливо, будто хотел меня в чём-то уличить.

– Когда он появился?

– Только не говори, что помнишь все мои шрамы, – отмахнулся я. Не нужно никому знать, что искательница была со мной и лечила меня. Это только наша тайна.

– Конечно. Я знаю каждый твой рубец, каждую родинку…

– Варди, заткнись!! – рявкнул я так, что устраивающиеся на ночлег ребята навострили уши. Некоторые обернулись на шум.

– Мы в общественную баню ходим, забыл?

– Для северянина ты слишком болтлив.

– Пусть так. Но я чувствую, что у тебя появились секреты от старого друга.

– Старого? – я усмехнулся.

Мы знакомы всего пять лет. С тех пор, как под воротами Лестры появился патлатый детина в волчьей шкуре и потребовал лорда взять его на службу. Знал, гад, что отец платит хорошее жалованье, а деньги были самой большой страстью Варди. И проверку он прошёл, завалив троих и даже особо не вспотев.

Только потом я узнал, что северянину нужно золото. Много золота, чтобы заплатить виру у себя на родине. Каким-то странным образом мы сдружились, было в нас что-то общее, не от мира сего, как говорят.

– Ты ведь знаешь. Я, как ищейка, если потребуется – сам найду все ответы, – в глазах мелькнуло ехидное пламя.

– Лучше бы тебе их не знать. Целее будешь, – я поднялся и оставил его в одиночестве. Наверное, друг услышал в голосе угрозу – замолк и догонять не стал.

Дорогие читатели, не забывайте ставить книге лайки и отзывы, мне очень важна ваша поддержка! Наградившим и репостнувшим отдельная авторская благодарность! :)) ♥ ♥♥

Глава 21.

Возвращение не вызвало ни у кого особых эмоций – меня не было больше двух дней, но я отлучалась и на больший срок. Тем более, мысли отца были заняты совершенно другим – банда Красных Топоров, чьё присутствие в горах нервировало искателей, наконец, вырублена под корень. Ах, если бы он только знал, какую роль в этом деле сыграла его дочь! Да уж, лучше не представлять его реакцию.

Братец Орм ходил взбудораженный, но ни словом не обмолвился о том, что было.

– Это всё не для твоих ушей, Белка, – пробасил снисходительно, как будто я была неразумным ребёнком. – Война и кровь никогда не должны были коснуться искателей. Особенно жриц.

– Ты кого-то убил, Орм? Я могла бы попытаться помочь.

Он вдруг напрягся, посмурнел, и в глазах мелькнуло что-то непонятное – тоска, что ли. Отговорился парой общих фраз и сбежал. Больше мы об этом не заговаривали, но я ждала, что брат всё-таки придёт ко мне.

А на следующий день состоялся похоронный обряд – моё присутствие на нём было обязательным. Я едва успела вернуться к себе, чтобы облачиться в жреческое платье – утро провела в библиотеке, надеясь найти в последнем томе Книги Пророчеств, охватывающей современность, запись о моём видении. Надо ведь поделиться им с сёстрами и обсудить с матушкой Этерой!

Каково же было удивление, когда я ничего не нашла. Ни единого следа. Последняя запись полугодовой давности, когда Матерь Гор явила вещий сон сестре Нааре, а дальше – чистые листы. Дрожащими руками я пролистала книгу до конца под удивлённым взглядом матушки Вестии.

– Что ты ищешь, дитя? – поинтересовалась она, мягко выдёргивая том из моих одеревеневших пальцев.

– Мой сон… – язык не повиновался, а лицо, как назло, заливал румянец стыда. – Я думала…

– Бывает, – Вестия снисходительно глядела на меня. – Ты думала, что тебе явилось пророчество, верно?

Я нашла в себе силы только кивнуть.

– Книга Пророчеств никогда не лжёт. Ты увидела самый обычный сон, Рамона.

Обычный? Но он казался таким реальным! Я видела… нет, я была там. Цветы под снегом, золото с небес, та девушка со свадебным венком – это была я! А теперь мне говорят, что это ошибка…

Матушка Вестия ещё что–то говорила, пыталась меня утешить, но я её не слушала. Наскоро распрощалась и отправилась прочь. И теперь, бледная и скованная тяжёлым нарядом, всматривалась в отполированный кусок металла. Сейчас бы чувствовать бы облегчение от того, что сон не сбудется, но в душе скреблось нехорошее предчувствие. И давило, давило…

– Ты странная, – заметил отец. – Что-то случилось?

Лишь бы ничем себя не выдать, лишь бы удержать это равнодушное выражение лица!

– Я долго молилась и обессилела. Мне нужен отдых.

– Можешь отдыхать, когда закончится обряд. Мастер Клоэн был моим хорошим другом, и он достоит погребения по всем правилам, – он медленно разгладил бороду, постоял, словно хотел что-то добавить, а потом махнул рукой и вышел из комнаты.

Я повела плечами, расправляя жёсткий ворот алого платья. Вышивка золотыми нитями бежала по подолу и рукавам, сливаясь в цветочные узоры с лепестками-рубинами, блестящими и мелкими, как брызги крови. Если приглядеться к орнаменту, то можно было заметить среди цветов маленьких стрижей – у нас это вестники смерти.

Но оплакивать мёртвых не принято. Смерть – не повод для скорби, а повод радоваться, что дитя возвращается в лоно матери, чтобы через время снова явиться в этот мир.

Ничто не уходит в никуда, не теряется за чертой мироздания. Горы милостиво принимают к себе тела и души, сливаясь воедино, как повелось с самого начала времён, когда мы родились из плодов божественного древа.

В последний раз оглядев ритуальное платье, я застегнула на шее массивное ожерелье-ошейник, и отправилась на центральную площадь Антрима.

У меня ещё будет время подумать над лжепророчеством, принять то, что случилось. А пока долг не дремлет. Именно он выстуживает память о поцелуе, напоминая, кто я такая.

Всё было готово – деревянные носилки с телом старейшины Клоэна уложили на постамент из чёрного лавового камня. Смерть исказила его черты и, некогда сильный и гордый, Клоэн превратился в сморщенного старика. Лицо его походило на маску – глаза и щёки ввалились, кожа посерела. И так нелепо смотрелись рядом с ним крокусы, срезанные накануне и ещё живые. Женщины усыпали его последнее ложе сугробами белых цветов, а вокруг камня в ожидании столпился народ.

Антрим был спокойным местом, но сегодня напоминал растревоженный муравейник: многие работы встали, и я не слышала ни приглушённого перезвона инструментов в штольнях, ни ударов молотов в кузнях. Казалось, все пришли проводить старейшину в последний путь.

При моём приближении головы почтительно склонялись – кажется, слухи о том, кто будет следующей преемницей Верховной, уже витали над городом. А ведь совсем недавно жители бросали косые взгляды на девчонку с рыжими волосами, осуждали за дерзость и буйный нрав.

‍

Стараясь не смотреть на знакомого, но теперь такого далёкого Клоэна, я переплела пальцы со стоящими по обе руки сёстрами. Круг замкнулся. Стихли все голоса, даже ветер присмирел. А мы затянули погребальную песнь – с каждым звуком тело пронизывали незримые плети, под кожей сновали искры, сосуды вибрировали, как струны. Казалось, ещё чуть-чуть, и тело разлетится рубиновой крошкой.

Ноты то взмывали до небес, то падали, ввинчиваясь в камни. Слова на древнем и почти забытом языке заставляли сердца колотиться быстрей. Не было больше озорной девчонки с копной непослушных медных волос – в кругу стояла древняя жрица, воплощённая Матерь. Наши с сёстрами души слились воедино.

Тело старика необратимо менялось, таяло в солнечных лучах. Становилось прозрачным, а потом и вовсе исчезло – лишь белые одежды остались вместо него.

С последними словами песни горы приняли Клоэна себе.

Глава 22.

Близилась середина лета, солнце заливало утоптанную площадку во дворе замка, вселяя веру в светлое будущее, и среди солдат то и дело звучали возбуждённые разговоры. Ребята надеялись отдохнуть и как следует разгуляться на празднике Маков.