Пекарь-некромант 2 (СИ) - Федин Андрей. Страница 34
Улыбнулся – продемонстрировал рыжим свои ровные белые зубы.
Магия – лучший стоматолог.
- Так что подумайте о моём предложении, уважаемые, - сказал я. – Если разобраться, то не так уж много я и прошу за свою пекарню.
Вздохнул.
- Ну а за Полушу вам всё же придётся ответить. Тут уж ничего не поделать. Вы сами в этом виноваты. Нечего было обижать парнишку. Так что ловите ответочку.
Я посмотрел на свой кулак.
- Бить вас не стану. Силёнки мои подросли – я их пока не научился контролировать. Ещё прибью кого из вас ненароком. А вы ведь моего пекаря убить не пытались – это я понял. Молодцы. Так что живите, уважаемые.
Склонился над пекарями, схватил одного из них за нос. Мужик попытался высвободить свой шнобель из моего захвата, но не сумел – клацнул зубами. Я резко дёрнул – носовой хрящ сломался с едва слышным хрустом. Неприятный получился звук.
Я вздохнул.
И продолжил свой труд – нехотя. Свернул всей троице рыжих носы на бок. В одну сторону. Родственного сходства эти травмы не уменьшили.
- Вот так, - сказал я.
Стряхнул с руки капли крови.
- Счастливо оставаться.
Махнул рыжим рукой. И побрёл к выходу.
«Что ты там натворил, парень?» - спросил мастер Потус.
«Всего лишь вернул должок, старик, - ответил я. – За Полушу. Отмерил сынкам мастера Фетрика немножко неприятных ощущений – даже меньше, чем они заслужили. Как говорится: око за око, а нос за нос».
Глава 37
«Ты действительно хочешь продать мою пекарню, парень?» - спросил мастер Потус.
Свой вопрос он задал, когда мы с клифами уже подходили к Лисьему переулку. Волкодавы лениво посматривали по сторонам, то и дело зевали. В трактире, куда мы заглянули после общения с детишками мастера Фетрика, собаки не скромничали: на радость трактирщику смолотили гору продуктов – я лишь обречённо прикидывал в уме, во сколько мне выльется их банкет. Погуляли мы неплохо. В кошеле осталась одна серебрушка и несколько медяков: я мысленно зарёкся водить клифов в общепит – пусть привыкают питаться хлебом.
«За ту цену, что озвучил конкурентам – почему бы и нет, - ответил я. – Сам посуди, старый: на те деньги я смог бы построить себе новую не только в Персиле – отгрохал бы приличную пекарню в центре столицы. Заметь: новенькую, просторную, с хорошим оборудованием и светлым залом под магазин».
«Далась тебе та столица!»
Я усмехнулся.
«А где ещё продавать твои шедевры? Сам знаешь: в Персиле мне всю жизнь придётся торговать чернушкой. Розетки с кремом здесь никому не нужны. Как и прочая сдоба. Народ тут прижимистый и небогатый – им не до крема. Неужели тебе, старик, никогда не хотелось найти публику, способную оценить твой кулинарный талант? В Норвиче ты развернулся бы по полной программе. Хоть хлеб там выпекай, хоть кондитерку. А я бы там прощупал возможности втиснуться в ряды магов. Но это не значит, старый, что я мечтаю забросить кулинарию».
Призрак ответил не сразу – выдержал паузу, словно о чём-то размышлял.
«Мою пекарню так дорого не купят, - сказал он. – Никто не захотел тратиться на неё раньше. И уж тем более теперь не оплатят твои хотелки, етить их. С ценой ты перегнул палку, парень. Я, конечно, люблю наследие своих предков. Но понимаю: оно стоит меньше, чем ты за него просишь».
«Купят-не купят – это мы ещё посмотрим, - сказал я. – Сейчас именно я определяю стоимость своей пекарни. И никто другой. Считают мою цену завышенной – и пусть. Я и не спешу избавиться от твоего дома, старик. Обрати внимание: это они хотят, чтобы я от него избавился. Чувствуешь разницу? Это уже их хотелки, и за них нужно платить. Чаще всего – дорого».
Скривил губы.
«Пока я всего лишь подкинул конкурентам мысль о том, что я готов к диалогу с ними. Пусть подумают, прикинут перспективы. Обдумают моё предложение. Когда придут к выводу, что другого выхода для них нет – тогда мы с ними и поторгуемся. Считаю, что сплавить моё предприятие в три-четыре раза дороже его реальной стоимости – вполне возможно. Я не ставлю себе цель озолотиться на продаже пекарни, старик. Но и даром её конкурентам не отдам – пусть не мечтают».
Кусты вдоль нашего маршрута вздрагивали: при виде клифов местные кошки подобно белкам запрыгивали на стволы деревьев.
«Признаюсь честно, старый: деньги для меня сейчас не имеют большого значения, - сказал я. – Профессор Рогов подготовил приличную подушку безопасности. Я мог бы до скончания дней жить спокойно и безбедно в каком-нибудь медвежьем уголке царства – хоть в том же Персиле. Но этот мир мне интересен прежде всего магией, старик. Всю жизнь кастовать заклинания втайне ото всех, под угрозой сгореть на костре – такое себе удовольствие. Это словно уметь печь хлеб, но вместо ароматного каравая жевать муку и запивать её речной водой – глупость».
Старался говорить уверенно – не раз в прошлой жизни отрабатывал подобный тон на подчинённых.
«Потому я был бы рад просто вернуть потраченные на покупку твоего дома средства. Но не спешу это делать. Тут не в деньгах дело. Признаюсь честно, старик, в этой развалюхе, в которую превратилось твоё семейное предприятие, самый ценный и полезный актив – это ты. И именно тебя я хотел бы забрать с собой. Я готов стать частью твоей семьи, старый. Если ты этого захочешь. Я могу продолжить ваши традиции: кормить людей вкуснейшим хлебом, изготовленным по вашим рецептам… с магическими добавками, разумеется».
Я почувствовал возмущение старого пекаря до того, как услышал его голос.
«Сам ты развалюха, етить тебя! - сказал мастер Потус. – Моя пекарня ещё не один десяток лет послужит! Мои предки построили её своими руками! Тут каждый камень, каждый кирпич уложен, как полагается! Здесь всё сделано на века! Немного мелкого ремонта, перестроить центральную печь – и пекарня станет, как новенькая!»
«Те века давно прошли, старик, - сказал я. – Не обманывай сам себя. Пекарня нуждалась в ремонте, когда ты был ещё ребёнком. Теперь одним только ремонтом тут не обойдёшься. Пекарню нужно расширять. Сам дом нужно ломать и строить заново. Печи справляются с нагрузкой из последних сил…»
«Много ты понимаешь, етить тебя! Печи ему не нравятся! Они не бабы, чтоб красой сверкать! Свою работу старушки делают! Ломать! Уши себе ломай! А мой дом не смей трогать! Здесь стены пропитаны историей моей семьи! И мой дед здесь родился, и отец, и я!»
«Стены тут пропитаны чем угодно, но только не историей. Твоя семья осталась в твоей памяти, старый. В доме её уже нет – здесь только грязь и плесень в стенах. Если желаешь, мы можем спросить у мэтра, каков сейчас процент износа у печей. Вот только тебе его ответ не понравится. Да и вообще: бесполезно с тобой спорить, старик».
«Молоко у тебя на губах не обсохло, чтоб спорить со старшими!»
Я давно заметил, что когда мастер Потус обижался, его голос становился особенно похожим на скрип – вот как сейчас.
«Ты лучше скажи мне, старший: что станешь делать, когда твоя пекарня всё же развалится?»
«Не накаркай, етить тебя! Она простоит ещё сотню лет!»
Резко подул ветер. Донёс до меня запах выпечки – из моей пекарни. С клёна мне под ноги свалилась сухая ветка – как намёк на то, что будет с пекарней через век.
«Хорошо, – согласился я. – Простоит. Ну а потом? Через сто лет? Когда она стоять перестанет? Для тебя они промчатся, как десяток дней. Если ты, конечно, не утратишь к тому времени разум и не станешь сумасшедшим полтергейстом, как Полушин предок. Что ты будешь делать без пекарни, старый?»
«Десяток дней – не десяток… - сказал мастер Потус. – То дело неблизкое. Не сыпь мне в голову муку, парень. Никто не знает, что случится через столетие. И я сейчас об энтом не буду думать. Ну а пока я продолжу дело своей жизни. С тобой, или без тебя, лодырь, етить тебя. Вали в свою столицу, если тебе неймётся!»
Я ногой отбросил ветку с дороги.
«Значит, не поедешь со мной?»
«Если только через сто лет, когда пекарня моей семьи развалится».