Девочка и Звезды (ЛП) - Лоуренс Марк. Страница 11

— Это обогревалка. — Голос Арки отвлек Яз от ее мыслей и сосредоточенности на ногах, пока она преодолевала последние ступеньки. Женщина стояла перед сооружением, сделанным не из камня, не из льда, не из кости и не из шкуры. Яз никогда не видела ничего подобного. Она поймала себя на том, что таращит глаза, и утешилась тем, что, по крайней мере, остальные казались такими же изумленными.

— Что? — Яз первой нашла нужные слова.

— Обогревалка, — сказала Арка. — Следуйте за мной. — И она нырнула внутрь через то, что могло быть пологом палатки, хотя и не выглядело им.

— Это дверь, — сказала более старшая девочка, внезапно пренебрежительно, когда поняла, что знает что-то, чего не знают остальные. Она вошла вслед за Аркой. Остальные последовали за ней, один за другим.

Яз вошла последней, ведя пальцами по стенам и «двери». Они были плоскими, как натянутая шкура, хотя и гораздо толще, вертикальными, как утесы Горячего Моря, твердыми, как скала, гладкими, как кость. Все сооружение стояло на выступе и упиралось спиной в каменную стену, хотя сама расселина уходила вниз, в неведомые глубины. Маленькая девочка, Майя, шла впереди, Яз — за ней.

— Боги внизу! — Взрыв жара, который встретил ее, не был похож ни на что, что Яз когда-либо испытывала. Как будто все масляные лампы, которыми владели Икта, были зажжены и поставлены рядом в одной палатке. Она присоединилась к остальным, заметив, что, в отличие от остальных, худой из двух мальчиков не промок и не дрожал. У него было узкое лицо, высокие скулы и темные глаза с измученным взглядом из-под копны черных волос.

— Ты приходишь мокрым в мир, и следующий раз, когда ты промокнешь, будет твоим последним. — Племя Арки явно разделяло некоторые из высказываний Икта. — Вот как обстоят дела там, откуда мы пришли. Здесь, внизу, все по-другому. — Она отступила в сторону, и они увидели позади нее скалистую пещеру, в которую выходило маленькое здание. Пространство было одновременно большим и переполненным, его освещал свет звезд, установленных в то, что выглядело как стеклянные чаши. Мать Мазай владела чем-то похожим, но у нее был только маленький диск. На мгновение жар затуманил взгляд, и Яз подумала, что в пространстве за чашами толпятся люди, но вскоре поняла, что там, на натянутых веревках, висят шкуры, которые носили члены племени, дюжины комплектов.

— Здесь мы сушим одежду. Повесьте свою на проволоку. — Арка указала на линию, протянутую по всей ширине пещеры. Она прошла в центр, отодвигая в сторону висящие шкуры и раскачивая их. Тени тоже качнулись, и на мгновение снова показалось, что это люди — возможно, Икта, — которые танцуют для солнца в конце долгой ночи. Арка хлопнула в ладоши. — Скорее!

Она повернулась к ним спиной и наклонилась, чтобы поднять что-то с пола. Когда она снова повернулась к ним лицом, то, казалось, удивилась, что никто из них не пошевелился. В тишине, нарушаемой только стуком зубов, она показала поднятый предмет. Благосостояние клана в железе — приземистый, тяжелый цилиндр, толстостенный, снабженный двумя костяными ручками. Снаружи его покрывали глубоко вытравленные символы. Яз знала, что у жрецов есть письмена, которые они используют для нанесения слов на шкуры. Это всегда очаровывало ее. Мысль о том, что слова, такие мимолетные вещи, исчезающие почти в то же мгновение, когда покидают твои губы, могут быть пойманы в ловушку и лежать там, связанные черными линиями, запечатленные в постоянстве и могущие пережить того, кто дал им жизнь. Но эти символы были чем-то другим. Подобно ледяным звездам, они казались одновременно более реальными и более далекими, чем окружающий мир. Сложные, как многоногие паук-рыбы, ползающие под морским льдом, они отличались от своих соседей и в то же время были одинаковы. Каждый запутывал взгляд, пытаясь втянуть ее… куда-то.

— Если вы не согреетесь в ближайшее время, то можете вообще не согреться, — нахмурилась Арка. — Что? Это горшок. Вы, конечно, видели горшок раньше?

Яз не видела.

Арка поставила железную трубу на пол и, используя длинный металлический стержень, достала из ниши в стене одну из стеклянных чаш, поставив ее на пол. С помощью маленького черпака на конце стержня она вынула звезду из чаши и бросила ее в железный горшок. Тут же символы, вырезанные на металле, начали светиться. От жара, исходящего от них, лицо Яз запылало. Как будто она держала руку всего в дюйме от пламени лампы.

— Повесьте одежду! Сейчас же! — Арка рявкнула приказ, как женщина, привыкшая, чтобы ей повиновались. — Оставайся там, Турин. — Она подняла руку на черноволосого мальчика, когда он двинулся вперед вместе с остальными.

Яз осталась с Турином, хотя и попятилась от жары. Даже Арка, казалось, удивилась его ярости, подняв руку, чтобы прикрыть лицо.

— Должно быть, я использовала слишком большой камень… А-а… Вот, ослабевает. — Она расслабилась, затем повысила голос, чтобы обратиться ко всем, впадая в роль их учителя. — Сигилы, вделанные в железо, преобразуют энергию, выделяемую камнем, в тепло.

— Я называю их звездами, — сказала Яз. Она старалась смотреть куда угодно, только не на обнаженную плоть. Икта обычно снимали что-то только для того, чтобы заменить его чем-то более теплым. Они сбрасывали слои в своих палатках, но никогда не оставляли меньше трех. Только в Горячем Море они раздевались полностью, но там туман окутывал все вокруг, скрывая один конец маленькой лодки от другого. Когда же Горячее Море закрывалось, высохнуть было очень трудно, и за эту пригоршню дней гибло больше людей, чем за весь остальной год. — Звезды. Не камни… — Она запнулась под тяжелым взглядом Арки.

— Некоторые называют их так. Сердце-камни, ядро-камни, ледяные звезды, это все это одно и то же. Раздевайся.

Яз заколебалась. За исключением Турина, остальные двигались среди висящих шкур, ища уединения.

— Почему он не мокрый? — Она обвиняюще ткнула пальцем в Турина, который нахмурился, почти от боли.

— Потому что сегодня он не упал. Он здесь по… другим причинам. — Арка сложила руки на груди и посмотрела на Яз сверху вниз. — У Икта под шкурами есть что-то такое, чего нет у всех нас?

Яз сердито посмотрела на нее. Если и дальше протестовать, они все будут смотреть, как Арка вытаскивает ее из мокрых шкур. С рычанием Яз вошла в то место, где уже развешанная одежда давала больше всего укрытия. Она стянула с себя верхнюю одежду, борясь с тугими узлами. Самый внутренний слой был зашит, требовался нож, чтобы удалить его, и игла, чтобы надеть новый. Ей не надо снимать его, потому что здесь нет ветра. Ветер был истинным убийцей. Здесь, поразительно, она его не слышала. Его отсутствие было тишиной, бьющей в уши. Однажды, когда Яз была маленькой, ветер прекратился. Не упал и не ослабел, а остановился. Даже седые старики никогда такого не видели. Старейшины думали, что это может быть конец света. Некоторые плакали. Некоторые рвали на себе волосы. А потом ветер снова подул, и, казалось, этого мгновения тишины никогда не было.

Яз сбросила промокшие меха. Ее лучшие тюленьи шкуры остались на санях. Икта хорошо ими воспользуются. Она посмотрела на Арку из-за висящего пальто.

— Мне нужен нож. — Она произнесла эти слова сквозь стиснутые зубы.

— Эй! Мы не настолько опасны! — Девичий голос из-за сохнущей одежды, возможно, Майя.

— Я опасен! — Мальчик. За этим последовал смех.

— Она думает, что мы не сможем устоять перед ней без ее мехов. — Еще одна девочка.

Снова смех. Слегка истеричный. Яз напомнила себе, что они дети, а она взрослая. И что яма оторвала их от их жизни. Если бы они не засмеялись, они бы заплакали. Она покачала головой, пытаясь выдавить улыбку. Забавно, подумала она, оказаться голой в Яме Пропавших и все еще потеть.

— Это все, что я могу сделать без ножа. — Яз вернулась к Арке, одетая только в черные шкуры крот-рыбы, в которые мать зашила ее в начале долгой ночи. — По крайней мере, сегодня их хорошенько вымыли. — Снова смех.

Арка вздохнула и покачала головой: