Девочка и Звезды (ЛП) - Лоуренс Марк. Страница 28

— Да.

— И Казик уже пытался вернуть тебя?

— Он прислал мне послание. Он велел мне вернуться самой.

— Эти послания станут еще более срочными и настойчивыми, если он узнает, что у тебя есть власть над звезда-камнями.

— Но ты же сказал, что все жрецы — кванталы… — Яз нахмурилась. — Почему он так жаждет еще одного?

— Во всех жрецах есть немного крови квантал, но у большинства — всего лишь прикосновение. Даже у Пома может быть небольшое прикосновение. Одна из причин, почему он так негодует на свою жизнь здесь. Он чувствует, что должен быть там, наверху, жить в Черной Скале, владыкой льда!

Некоторые из жрецов — кванталы-полукровки. Я не знаю, есть ли среди них полн-кровки. И даже среди полн-кровок редко кто может работать со звезда-камнями, на любом уровне.

— А что такое эти звезды? — спросила Яз, спрашивая себя, что жрецы делают с ними и почему племена никогда не видели даже их пыли.

— Предметы Пропавших, — сказал Эулар. — Сердце их цивилизации. Наши предки тоже делали такие камни. Самые большие из них сидели глубоко внутри кораблей, которые проплыли между звездами и доставили нас на Абет. Они известны как корабль-сердца. Пропавшие также использовали эти звезда-камни, сердце-камни, ядро-камни — называй их как хочешь — как энергию для своих городов, до того, как эти города были покинуты. И когда лед покрыл то, что от них осталось, он разбросал камни. Большинство из них разбилось на множество осколков, но звезда-камень — всегда сфера; разбей одну пополам, и у тебя будет две сферы, измельчи ее в пыль, и у тебя будет много крошечных сфер. Поток льда уже давно унес из города все, что находилось над землей, но жар камней означает, что лед не может унести их далеко. Они тонут и застревают в складках камня. Вот почему мы здесь. Вот почему жрецы дают нам то немногое, что дают, чтобы мы не умирали слишком быстро. Железо и звезда-камни. — Он вздохнул. — Если хочешь вернуться на лед, поговори с Тарко. Расскажи ему о послании регулятора.

— Я не вернусь без брата. — Слова вырвались без разрешения. Даже с Зином рядом Яз не была уверена, что сможет вернуться. Не сейчас. Не после того, как увидела все это. И как сможет Зин жить там, на ветру, если он действительно сломан? — Я искренне говорю.

Эулар усмехнулся, услышав вызов в ее голосе:

— Разве я тебя об этом спросил?

— Но регулятор хочет…

— Какое мне дело до того, что хочет регулятор? — Эулар снова постучал костяшками пальцев по замерзшему озеру. — Все Сломанные подобны этой воде, дитя. Давно назрели перемены и все же изменение никак не может начаться. Но теперь среди нас ты, и, мне кажется, перемены произойдут быстро и ничто никогда уже не будет прежним. Это касается и тебя, Яз. У тебя есть потенциал для величия, но сначала тебе нужно изменить себя. Не постепенно, а сразу, как озеро. Опасно, может быть, но это то, что не могло произойти там, наверху, в монотонности твоей прежней жизни.

11

— ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ я что-то сделала? Что именно? — Яз прожила всю свою жизнь, принимая направление действий. От Матери Мазай, которая вела клан от одного моря, которое закрывалось, к другому, которое должно было открыться. От родителей. От ветра и самого льда. Выжить как часть народа, работающего вместе, было трудно. Выжить в одиночку — невозможно. В темноте своей пещеры слепой, казалось, предлагал направление, и что-то внутри Яз жаждало принять его.

— Я давал советы Тарко и тем, кто был до него. И вот мы здесь. Запятнанных становится все больше, а Сломанных — все меньше. Скоро все, кто сброшен сверху, будут попадать в их руки. — Эулар поджал губы. — Но что касается того, что делать… Именно мой совет и действия наших лидеров привели нас сюда. Нам нужен агент перемен. Кто-то с новым мышлением, который следует своему собственному направлению. Кто велел тебе прыгнуть в яму?

— Никто.

— Продолжай никого не слушать.

— А что жрецы говорят вам о Запятнанных? — спросила Яз.

— Жрецы не общались с нами уже несколько поколений, — сказал Эулар. — С тех пор как в городе проснулись охотники.

— Проснулись?

— Может быть, наши мусорщики копнули слишком глубоко. Мы действительно не знаем, что вернуло их к жизни. Вот все, что мы знаем: однажды они там появились и стали бродить по городу, охотясь на любого, кто отваживался войти в заброшенные комнаты. А сегодня я слышу, что еще один прошел мимо сторожевых ворот и напал на нас в наших собственных пещерах.

Яз нахмурилась:

— Но чего же хочешь ты? Свободы? Вылезти на открытый лед?

— Боги, нет! — Эулар рассмеялся. — После моего падения прошло очень много времени. Дольше, чем многие здесь живут. Но я помню, что поверхность — жестокое место, где воздух всегда беспокоен и полон зубов, что единственную пищу можно найти в бездонных глубинах воды. Я никогда не вернусь туда. Но некоторые здесь могут. По крайней мере, у них должен быть выбор, не так ли? Нам нужны перемены. — Он повернулся к ней и улыбнулся. — Твои глаза свежи. Твой разум не скован нашей борьбой. Как ты думаешь, что нам нужно?

Яз нахмурилась и задумалась:

— Пусть жрецы поговорят с нами, помогут нам в борьбе с Запятнанными и охотниками, пусть наши семьи узнают, что мы все еще живы, пусть им расскажут о нашей службе племенам. Чтобы с нами обращались как с людьми, а не как с какими-то отбросами, брошенными в яму, ушедшими и забытыми.

— Замечательно. — Эулар кивнул.

— И все таки… — Яз удержалась и не сказала: Что мне делать?

— Возвращайся к Арке. Делай то, что считаешь нужным. Может быть, из этого ничего и не выйдет. Может быть, регулятор вытащит тебя обратно на поверхность, и здесь ничего не изменится, мы продолжим умирать. Но, — и он улыбнулся, — звезда-камни поют громче, когда ты рядом, и это исключительно редкий талант, такого не было на памяти Сломанных. Так что… увидим. Иногда даже слепой должен ждать и смотреть.

— Спасибо. — Казалось, больше нечего было сказать.

— Прежде чем ты уйдешь, расскажи мне о других членах падение-группы.

— Они все снаружи, с Помом и Петриком, — сказала Яз. — Ты можешь поговорить с ними сам…

— Не спорь со мной.

— Ну, Турина ты знаешь.

— Не уверен. Во всяком случае то, почему он здесь. Прошло очень много времени с тех пор, как кто-то был освобожден от порчи. Многие из Сломанных не верят, что порча действительно может быть изгнана. Они беспокоятся, что зло все еще внутри него, глубоко в его костях, ждет своего момента, чтобы вернуться. Они считают его уязвимым для демонов и не доверяют ему.

— Я доверяю ему.

Эулар кивнул:

— И опять, ты должна. Ты должна верить в то, что Турина спасли, иначе ты не могла бы поверить в то, что твой брат также может быть спасен.

Яз стиснула зубы, сдержав горячий ответ, и, еще до того, как напряжение в челюстях ослабло, поймала себя на мысли — не использует ли Эулар ее описание других, чтобы пролить свет на ее саму.

— Майя, самая младшая, ей, наверное, тринадцать. Она кажется доброй и робкой. Нежной душой. Но иногда я замечаю, как она смотрит на меня, и спрашиваю себя, нет ли в ней чего-то еще… — Яз вспомнила, что Майя, казалось, не боялась Хетты до самого конца. — Я думаю, она — марджал. Она может притянуть к себе тени и спрятаться.

— Из нее получился бы отличный шпион, не так ли?

— Я… — Яз не думала о Майе в таких терминах. — Думаю, да.

— А остальные?

— Куина — хунска. Я никогда не видела, чтобы кто-то двигался так быстро. И еще она умная. И жесткая. Но она мне нравится. — Яз не понимала этого, пока не сказала, но она поняла. Что-то в этой девушке напоминало ей братьев. — Ее клан пришел с очень далекого юга. У них другие звезды!

— Я слышал, что если ты зайдешь достаточно далеко на юг, то обнаружишь, что Абет все еще носит зеленый ремень, пояс вокруг мира, и туда лед еще не добрался. — Эулар улыбнулся. — Но я не знаю, что такое зеленый. И все же мне хотелось бы прикоснуться к нему.