Мастер для эльфийки, или приключения странствующего электрика (СИ) - Осипов Игорь. Страница 62

— Как с вами, девушками, сложно, — пробурчал я и осторожно пролез к выходу. — Неужели нельзя просто жить? Без философии и заумства?

— Не уходи, — пролепетали Рина и ещё сильнее натянула на себя одеяло, — я запуталась. Я ничего не понимаю.

— Разберёшься в своих листьях и тараканах, позови, — проронил я. — Не собираюсь без спроса лезть в душу.

— Почему ты такой…? — с обидой начала девушка.

— Какой такой? — откинув край тента и остановившись, переспросил я.

— Никакой.

— А что я должен сделать? Взять паяльник и припаять твой ночной листик обратно на ветку? Замотать его изолентой?

Рина провела рукой по лицу, вытирая слёзы. А я вздохнул и глянул на небо, которому тоже было всё равно до наших неурядиц.

Спрыгнув, подошёл к Гнедышу и погладил конскую шею. На душе было хреново, но идти плакаться — это только вредить себе и ей. Знаем, проходили. Хорошо, хоть конь выслушает и не осудит.

— Вот какой же прост для тебя мир. О всяких девочках-коняшках не думаешь. Ешь, спишь, иногда меня катаешь на хребте. А я тоже запутался. И я, кажется, влюбился в эту длинноухую зазнобу. Почему не в нормальную девчонку из гильдии или родной деревни? Почему в эльфийку?

Мерин тихо всхрапнул и ткнулся мне мордой в ладонь, ища вкусняшку. А из фургона послышалось надсадное ревение.

— Слышь, герой любовник! — раздался позади громкий возглас Самогоныча. Послать бы его, но не сейчас. Потому, вздохнув, повернулся. Старшой искателей сидел на раскладном стульчике на обочине и строгал какую-то ветку.

— Чё?

— У нас правило, на обед готовим то, что жрут все. Это вечером готовим разносолы и вкусняшки по предпочтениям. А утром доедаем ужин.

— И чё?

— А то, что сейчас твоя очередь готовить.

— С хрена ли?! — возмутился я.

Самогоныч не ответил. Не успел. Он резко встал и заорал:

— Куня, твою мать, хватит играться с бластером! Иди, хвороста набери. Килька, хватит печалиться! Прикрой эту маньячку, чтоб суслики-каннибалы не изнасиловали.

— Это кто кого насиловать будет, — отозвалась понурая лесная эльфийка, кутаясь сильнее в чёрный плащ.

Самогоныч сплюнул и только собрался сесть на место, как выпрямился снова и прислушался к грубым голосам гномов, доносящимся из-за фургона. А там дело уже доходило до ругани. Самогоныч набрал в лёгкие побольше воздуха и закричал:

— Дед, блин, жук ты колорадский, а не барсук, хватит сраться! Мухоморыч, задолбал с самого утра! Вам напомнить поговорку?! Кто старое помянет, тому глаз долой! Дома будете выяснять гномьи хрени, у кого нора древнее! Вы меня слышите?! Я сейчас обоим по роже настучу!

Гномы затихли, зато послышалось звяканье стаканов. Старшой снова сплюнул и пробурчал:

— Мужикам по полвека, а как дети малые.

Он поднял на меня глаза:

— Не клюй мне мозг, мы в слуги не нанимались. Так что сегодня твоя очередь. Завтра твоей длинноухой цыпочки.

— А я в повара не нанимался.

— Хорошо, завтра готовлю я сам. Устроит такая справедливость? — огрызнулся Самогоныч и продолжил строгать палку, не дождавшись ответа.

Я шмыгнул носом. В принципе, готовить всё равно придётся, на троих или же на восьмерых, уже не принципиально.

Пока чистил и резал картошку, Куня с Килькой принесли хвороста. Так что быстро развёл костёр, налил воды в котёл и высыпал туда картошку и вытряхнул три банки консервов с цыплятами в собственном соку. Пока кипело, молча глядел на пламя и думал.

Все вокруг суетились, а я сидел. Гадостно было. Хорошо, не трогали, иначе бы точно сорвался.

Очнулся от тяжких дум, только когда поднявшаяся шапкой пена приподняла крышку и стала с шипением падать на угли. Тогда выругался и стал помешивать, мысленно ругая и себя и эльфиек. Ну, не идиот ли?

Вскоре обед был готов, я стукнул кулаком по земле, набрал две чашки нехитрой похлёбки и подошёл к фургону.

— Рина, — тихо позвал я. Думая, что девушка буркнет что-то типа «уходи, оставь меня одну», или просто станет играть в молчанку, но тонкие руки быстро сдвинули полог, и на меня с нетерпеливым ожиданием уставились большие карие и сильно зарёванные глаза эльфийки-полукровки. Девушка замерла, вглядываясь в моё лицо. А губы замерли всего в десятке сантиметров от моих и готовы были податься ещё ближе. Но она чего-то ждала. И я должен был что-то сказать.

Чуть не брякнул: «Кушать подано». Вместо этого, собрался с силами и мозгами, старясь не выглядеть слишком пафосным:

— Я могу подать руку и предложить помощь, и только твой выбор, принять их или нет.

И протянул чашку с горячей едой.

Рина быстро расплылась в улыбке и приняла еду.

— Эй, герои любовники! — закричал Самогоныч. — Давайте быстрее там со своими шекспировскими страстями! Быть или не быть?! Молилась ли ты на ночь, о, Джульетта?! И прочее! У нас гости!

И старшой искателей клацнул затвором винчестера.

Глава 29. Волна яркой смерти

Гости. Я думал, будут разбойники, но нет, это оказались суслики-каннибалы. Небольшие, в сравнении с другими мутантами, они всё же достигали метровой величины.

Пока их было немного: около десятка особей время от времени вставали на задние лапы, глядя в нашу сторону. Грызуны пока не опасны, так как с десятком можно легко справиться, но вот если наберётся около полусотни, тогда ничто не спасёт от их ярко-оранжевых, острых как бритва, и твёрдых, как долото, зубов.

— Быстрее доедаем! — прокричал Самогоныч. Он и сам отложил в сторону очередную палочку, сунул нож в ножны и торопливо набрал из котла картошки. Здесь же, у костра, и поел стоя.

Так же и остальные перекусили, положив рядом готовое к бою оружие. Только и слышно было, что часто-частое бряканье ложек о тарелки.

Ели молча, с тревогой поглядывая на сусликов. Те пока не спешили нападать, наверное, основная волна миграции пойдёт ближе к Новомартыновску.

А потом Килька, убрав немытую посуду в заседельный мешок, достала лук и колчан. Я как-то видел старые картинки, там лучники в зелёных треугольных шапках с перьями закидывали колчаны за спину, но лесная эльфийка не так сделала. Она приторочила колчан на правое бедро.

Девушка быстро осмотрела тетиву и натяжные ролики на луке. Тот был вполне земной, блочный, разве что сделан так, чтоб стрелы на него накладывались справа, а не слева, как обычно принято. Килька вздохнула и натянула лук своими тонкими руками, проверяя готовность. Я шмыгнул носом, по идее даже коренастый Самогоныч не сможет этого сделать, хотя мужик совсем неслабосильный, плечи лука, хоть и короткие, смастерены не из дерева или пластика, а из рессорной стали, и даже ролики не сильно облегчают натяжение.

— Это как так получается? — тихо спросил я.

— Я прикоснулась к той ветви умения Великого Древа, что даёт силу для оружия, — ответила она, гордо вскинув голову. И даже в глубине чёрного капюшона были заметны хитрые искорки в глазах.

— А можно без этой эльфийской словесной хрени? — огрызнулся я и подошёл к Гнедышу, чтоб отвязать его от фургона. Сейчас будет лучше, если на козлы сядет Рина, а я сам верхом.

— Телекинез, — со вздохом пояснил Самогоныч, взяв на себя роль рассказчика. — Как-то мы откопали журнал про развлечения древних, где были описания ролевой игры, прикольная вещь, и вот там игроку выдавался на выбор волшебный навык. У эльфов примерно так же. Древо раздаёт им доступ к магии. И чем больше белого ты делаешь для длинноухого народа, тем сильнее тебе дают магию. В общем, у Кильки навык оружейного телекинеза. И лук натягивается, и стрелы чуть ли не самонаводящиеся.

Килька плавно наложила стрелу на тетиву, неспешно, словно напоказ, натянула до самого уха, шумно выдохнула и разжала пальцы. Лук тренькнул, и оперённая белым пером стрела сорвалась с места. Я сразу же вытянул шею, вглядываясь в сусликов. Один из них, пробитый насквозь, задёргался в агонии. Почему-то вспомнилось видение их дневника, где стрелы торчали из бронежилетов. Зато понятно, как они броню пробивали. Магия, чтоб её закоротило.