Будь, пожалуйста, послабее (СИ) - Осадчая Виктория. Страница 37

И даже эта затея с домом отдыха, Ромка ведь делал все для нее.

Да, несомненно, дочь свою он боготворил и поклонялся, как маленькому божеству. Но ведь это ребенок, который когда-гибудь вырастит с его, Романа, помощью, и улетит из гнездышка создавать свою семью, иногда вспоминая родителей. А кто останется с ним рядом?

Вот над этим вопросом Барышников и задумался. Кого хотел он видеть рядом с собой в старости? Не Нику точно. И пусть с Ариной будет тяжело совладать, и пусть он для нее навсегда останется предателем, судьба дает шанс реабилитироваться в ее глазах.

Идею о гостинице Рома лелеял с самой юности. А тут, такая возможность. И каждый раз, находясь у "Березки", он с тоской оглядывал это огромное двухэтажное здание, зияющее пустотой окон. И его воображение рисовало картины одна краше другой.

Почти каждую ночь его мозг анализировал, пытался выискать лазейки, где взять средства на строительство дома отдыха, которое бы поражало масштабом. Просто ему хотелось сделать что-то самому. Не работать на богатого дядечку, не работать на отца.

Хотя, если учесть характер Арины, именно у нее он и будет в подчинении, даже если станет партнером.

И эта идея так плотно засела в голове, что избавиться от нее уже не было возможности.

Решался он долго, чтобы рассказать об этом своей жене. И на его удивление, она приняла эту идею без усмешек, так же пламенно и с фанатизмом. А когда они оказались в его недостроенном доме, Барышников понял, что выбрал правильную стратегию.

На следующий день Ромка спешил к Арине с бумагами, которые подготовил уже давно.

— Привет, Алиса, — влетел он в ресторан. — Где Николаевна?

— Ромка, — она посмотрела на него внимательно, подперла подбородок кулачком, — ты серьезно настроен относительно моей подруги?

— С чего такие вопросы? — удивился он.

— Не увиливай, Барышников, от ответа. Любишь или из чувства долга с ней?

— Я не думал над этим, Алис. Но совершенно точно могу сказать, что это не просто чувство долга, — вздохнул Барышников.

— Ну, раз так, тогда буду тебя спасать. У нее в кабинете сейчас сидит девушка, эффектная такая. Представилась Вероникой. Говорит о чем-то?

Мужчина напрягся, соображая, что в такую ситуацию не пожелал попасть никому.

— Говорит — еще один обреченный вздох.

— Предупрежден, значит вооружен. Они только что вошли.

Лучше все это решить сейчас, не бегать же в самом деле. Так же обреченно, как и вздыхал, Роман поплелся к кабинету Арины. Настроение быстро упало до отметки "красный". Дверь в кабинет была совсем немножко приоткрыта, а там голоса Ники и Арины.

— Ты просто стерва, — утверждала Ника. — Ты хоть сама понимаешь, что ты наделала? Ты ведь влезла в наши отношения.

— Слушай, не знаю, что ты там себе надумала, — голос Арины был обманчиво спокоен. Рома представлял, чего ей стоил этот тон. — Мне никто не говорил о твоем существовании.

— Зачем он тебе нужен? — выспрашивала бывшая.

— Послушай, он не вещь, чтобы сейчас торговаться. И давай без театрального: нужен — не нужен, отдай, отпусти. Я просто предполагаю, к чему ты клонишь. Я Барышникова не держу, он мужчина взрослый, сам способен решать.

— Ты ведь его не любишь даже, — на этот аргумент Арина усмехнулась. А Рома замер, ожидая ответа.

— А может, я жадина. Ром, заходи уже, — Арина плюхнулась в свое кресло. От неожиданности мужчина даже вздрогнул — поймали на месте преступления.

— Ника, какого черта ты здесь делаешь? — процедил он сквозь зубы, появляясь в кабинете.

— Прости меня, Ромочка, прости, — кинулась к нему заплаканная девушка.

— Думаю, вам стоит поговорить наедине, — Арина тяжело дышала, сжав губки в одну тонкую линию, поднялась с места, двинулась уходить, но Роман успел схватить ее за руку.

— Нам не о чем с ней говорить, Риш, — а потом обратить свой взор к рыдающей Веронике. — Ник, я тебе сказал все давно.

— Ромочка, — просила она, срываясь с места, вешаясь на него. Не выдержав этой картины, Арина все-таки покинула кабинет.

— Ну что ты в ней нашел? Чем она лучше меня? — начала кричать Ника, размазывая некрасиво тушь по лицу.

— Ника, девочка, — вздохнул Ромка, проводя рукой по ее гладким светлым волосам, — прекращай, не нужно. Этим ты только делаешь хуже, — уговаривал он.

— Я люблю тебя. Я так тебя люблю, — прижалась девушка к нему. Но теперь вместо привычного трепета, который она вызывала в нем когда-то, было лишь раздражение.

— Я тебя не люблю, Ник. Никогда этого не чувствовал. Уезжай, — продолжал он уговоры, но девушка отказывалась слушать, твердя одно и то же, как она его любит.

— Ника, — встряхнул ее Рома, чтобы прекратить ее истерику, — все кончено! — повторил он по слогам. — Уезжай.

— Сволочь ты, Барышников. Ненавижу! Ненавижу! Я тебя уничтожу, и сучку твою и выродка твоего, — орала Ника, колотя его кулачками. Вопли ее разлетались по всему зданию, что не могло быть не услышано ранними клиентами. И вылетала она из ресторана шумно, круша на своем пути все, что попадалось: перевернула стулья, разбила посуду, которую несла официантка на подносе. А он остался провожать ее взглядом, тяжело вздыхая. Этой сцены Арина ему не простит. Это он понял по ее тяжелому взгляду, которым она обдала его. А ведь только начало все налаживаться.

— Прости, я не думал, — начал он оправдываться, но жена подняла руку, жестом показывая, чтобы он молчал.

— Надеюсь, она одна, или еще будут претенденты на тебя? — уточнила скупо.

— Арин, — застонал он.

— Барышников, если хочешь добиться моего расположения к тебе как к мужчине, а не как к отцу моего ребенка или партнеру, — она указала на папку в его руках, — дам тебе один совет: разберись со своими бабами. Мне подобные встречи с твоими бывшими не нужны, и так проблем хватает.

А после удалилась, отбивая ритм высокой шпилькой по паркету.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ ПРО ПРЕСТУПЛЕНИЯ И НАКАЗАНИЯ

Злилась ли я на Барышникова? Однозначно. Если честно, самой большой ошибкой было подпустить его близко к себе. Но вспоминая о том, что он вытворял со мной в постели, насколько у него сексуальный голос, насколько он красив, я просто опускала руки. Один черт не удержусь. Ну, да, пыталась сопротивляться его обаянию целых…ммм…много месяцев. И что в итоге? Я дала согласие на то, чтобы он пользовался моим телом, а сама при этом выслушиваю его бывших, которые рвутся ко мне с обвинениями. Нет, я не говорю, что мне не нравиться спать с ним, просто это затягивало. Реально затягивало. И даже когда он говорил о делах, у меня было желание заткнуть его поцелуем. И одновременно с этим желание прибить его доминировало после всего, что мне пришлось с ним пережить.

— Ты меня слушаешь? — улыбнулся он криво, внимательно смотря на меня. В то время как я наблюдала за его жестикуляцией, за движением его тонких губ, за тем, как он смешно потирает лоб карандашом. И взгляд на нем я задержала слишком долго. Мы сидели на прохладном полу в веранде моего дома, тогда как на улице стояла невыносимая жара. Мозг плавился, видимо, поэтому я засмотрелась на своего мужа.

— Риш, — вернул он меня обратно, заставив раскраснеться мои щеки.

— Ты что-то сказал? Прости, я задумалась.

— О чем это интересно? — Ромка сложил руки на груди, глядя на меня, словно он открыл Америку.

— Не важно, — отмахнулась я, продолжая рассматривать чертежи, которые он притащил. Барышников, обнаглев в хлам, подсел ближе. Его рука заскользила вдоль моей поясницы, а дыхание начало обжигать шею. Но я упорно продолжала этого не замечать, рассуждая о делах. Ромка начал еще больше распускать руки.

— Барышников, бабушка дома, — прошипела я, хотя безумно хотелось смеяться.

— Думаю, она против не будет, — его искреннее счастье, сквозившее в голосе, заставляло меня смущаться от того, что я не могла в полной мере расслабиться, как это было необходимо.

— Ромка, давай сначала с документами разберемся, — прошептала я, понимая, что долго держать в узле свои желания не смогу, если он будет продолжать.