С.М.У.Т.А. (СИ) - Птица Алексей. Страница 17

Они побродили ещё немного, пока опытный в таких делах Митрич всё же нашёл улей, укрытый в старом дупле берёзы.

- Ага, вот и он. Щас мы его быстренько.

- Митрич, а как же мы его возьмём, пчёлы же покусают нас?

Вадим боялся пчёл ещё с детства, а ос и того больше.

- Кого покусают, а кого и не тронут, - усмехнулся в бороду Митрич.

- Значит, мне лезть?

- Пошто тебе? Я полезу, а ты помогать будешь.

- А как мы пойдём назад, ведь мы уже далеко отошли от Пустыни и дороги нет, да ещё и с мёдом, да покусанные? – усомнился в здравости решения Митрича Вадим.

- А ты рази ветер не засёк?

- Нет, а как бы я его засёк?

- Так по облакам. Куда они плывут, туда и ветер дует, пока не переменился. А солнце смотрел?

- Нет, - погрустнел Вадим, он уже понял, что дальше скажет Митрич.

- Вот и оно! А если бы смотрел, то вопросов глупых не задавал. Давай костёр разжигать, только небольшой, а я сейчас пойду гнилушек наберу, попугаем пчёлок.

Набрав немного сухих веточек, через несколько минут Вадим разжёг костёр, а Митрич, натаскав гнилушек, заставил их неистово дымиться. Как только они стали сильно дымить, он сложил их в связанную ивовую клеть и полез наверх, помогая себе верёвкой. Вадим, как мог, старался быть полезным. Добравшись до нужной ветки, Митрич заработал топориком, вырубая из дерева мешающий ему кусок.

Тут пчёлы, что до этого просто гудели, не выдержали и стали одна за другой покидать улей или борть, если правильно его называть. Но, окуренные дымом, они быстро теряли боевой настрой и спешили ужжужать куда подальше. Митрич тем временем быстро опустошал пчелиные запасы мёда, срезая соты деревянной лопаткой и укладывая их в кожаный мешок.

Взяв, сколько посчитал нужным, он споро спустился и, скинув мешок и взяв толстый кусок коры, отправился снова наверх, чтобы заложить ею проделанную в борти дыру и даже обвязал её верёвкой и смазал рыбьим клеем по краю выреза. Закончив работу, он спустился вниз, и они с Вадимом отбежали от дерева.

- А ты посмотри-ка, много мёда набрали. Хорошая семья, надо от хозяина леса их защитить. Щас пчёлки успокоятся, а мы Потапыча отвадим от энтого дерева.

- Это как? – удивился Вадим.

- Увидишь, заодно и древко сулицы вырубим. Так, ложи мешок здесь, сверху вещи и пойдём вон туда, я там видел неплохие деревца.

Последующие часа два они с Митричем искали и рубили подходящие молодые деревца, а потом вкапывали вокруг дерева остро вырубленные колья. Там же они подобрали и древко для сулицы, которое нужно было ещё и высушить, но уже в кузне.

Солнце только перевалило через зенит, когда они успели всё сделать, что хотели. Митрич развязал небольшой мешочек и достал краюху хлеба, два небольших свежих огурца и два солёных прошлогодних, пяток сваренных вкрутую яиц и кусок старого сала.

- Вот, Вадим, - и Митрич сам себя прервал, - ох, и странное у тебя имечко, ну и ладно. То не ты виноват, а твой тятя. Вот смотрю на тебя, ты как с креста снятый, видно, что голодал, хоть и дворянин. Простой ты, без гонора и всех этих заморочек. Просишь, а не требуешь, ждёшь, а не берёшь. Любо это всем, ешь, половина - твоё, половина – моё, подкрепляйся.

Вадим удивился, кивнул и аккуратно разломил краюху хлеба, отобрал для себя пару яиц из пяти, взял пару огурцов и смачно ими захрустел, с удовольствием потребляя всё внутрь. Хорошо! Трапеза, впрочем, быстро закончилась, не успев толком и начаться. Митрич, усмехнувшись, вынул из мешка кусок медовой соты и отдал её Вадиму.

- Ешь, только вощину в руку сплюнь и в мешок сунь, нам ещё из неё свечи топить.

- Ага, - только и сказал Вадик и принялся с аппетитом уминать мёд.

- Ну, пошли што ли? – Митрич дождался окончания трапезы и стал собираться в обратный путь.

Вадим кивнул и, подхватив свои новоприобретённые вещи, они двинулись обратно. По пути они решили сделать небольшой крюк, чтобы захватить участок, где проходила лесная дорога, ведущая из знакомого Вадиму села. Лучше бы они этого не делали.

Возле самой дороги, под старым полусгнившим стволом древней ели они наткнулись на мертвяка. Нашли они его по запаху сгнившей плоти, не увидев сначала. Вадим хотел уйти и не искать никого и ничего, но Митрич решил иначе и, выставив перед собой топор, отправился искать труп.

То, что это был мертвяк, а не просто погибший от чего-то человек, они поняли по клацанью зубов полусгнившего черепа.

- Куда ж ты шёл? – тихо пробормотал Митрич, глядя на полусгнивший труп, над которым кружили толстые мухи, поблескивая зелеными брюхами.

В ответ на эти слова мертвяк дёрнулся и сделал попытку двинуться им навстречу, но безуспешно. Его тело уже представляло собой только страшный и жуткий на вид костяк, лишь только голова имела остатки человеческого подобия. Жутко клацая зубами, мертвец сильно дёрнулся в сторону, Митрич от испуга отшатнулся и упал, а Вадима захлестнула волна невообразимого смрада.

Судорожно сглатывая и отгоняя от себя виденье американского сериала, он, стараясь не смотреть на эту гниль, шагнул вперёд и со всей силы обрушил удар дубинки на череп мертвеца. Череп издал мерзкий хруст и распался на куски, выпустив из себя чёрную и зловонную жижу. Сильный и тошнотворный запах разложившейся плоти резко ударил в нос как отравляющий газ.

Вадим бросил дубинку и бросился к ближайшему дереву, не в силах сдержаться от позывов рвоты. Но его желудок, и так не балованный пищей, наотрез отказался выдавать обратно еду, полученную с таким трудом. Особенно мёд. Рядом запыхтел Митрич, отводя его подальше от смердевшего падалью трупа.

- Как ты его, век не забуду! Молодчага. Сёдня всем скажу, тебе тарелка отборных щей в награду. Из деревни он, знавал я его в жизни, а вот теперь и после смерти довелось узнать. Чуть не убил, антихрист. А теперь ходу, надо в Пустынь до темноты дойти, предупредить всех, что с деревни мертвяки идут, стало быть, беда там. Надо идти в деревню, спасать и хоронить, но не одним человеком, да не с топором. И силу святую и оружие лучшее.

Кузнецу эта задача, он многое в своей жизни поведал, а уж кровушки на его руках красной и не сосчитать. До локтя ею покрыты. А тут кровь черна, как душа колдовская, но делать это дело нужно. Не ровен час, к Пустыни придут, а они придут, раз этот шёл. Да и другие есть, совсем другие мертвяки. Анисим сказывал. Много их разных, как чума они размножаются. Только от чумы люди навсегда помирают, а эти встают и дальше бродят, а то и других сжирают или заражают. Ох, прогневили мы Господа нашего своей враждой, ох, прогневили. Как теперь спасаться будем, как спасаться…

Митрич всю дорогу качал головой и бормотал про себя, а Вадим шагал молча. Не до разговоров ему было. Противно на душе, противно на сердце. Дубинку он там и бросил, не стал мараться, новую вырубит или найдёт. Да, подложила ему свинью судьба, да куда бежать, куда скрыться? Он вздохнул и зашагал быстрее, нагоняя Митрича. А тот и сам ускорил шаг, и вскоре они уже стояли перед воротами Пустыни.

- Открывайте скорее, а то сами пойдёте по ночи в лес, искать себе на задницу хворобы.

За воротами послышалась суета, торопливые крики. Ворота распахнулись, и они вошли. Митрич сразу побежал на доклад, а Вадим отправился мыться. Яростно оттирая руки, он старался отделаться от заразы, которую сам себе придумал. Вечерял он отдельно от всех. Накормленный впервые досыта, получил чарку хмельного мёда, настоянного на бруснике, и отправился спать. Ночью в келье он был один, Аким куда-то ушёл и его рядом не было.

Утро наступило, как обычно, и хмурый и нелюдимый после сна Вадим вышел на порог странноприимного дома. Оглядевшись, он убедился, что его караулили всю ночь, так, на всякий деревенский случай. Что же, и он также бы поступил на их месте.

- Что, Аким, не спалось? - поддел он своего соседа.

- Ещё б с тобою спать рядом?! А после с мертвяками якшаться? А? – Аким окрысился, зло поблёскивая глазами. - Я бы с тобою и срать рядом не сел, не то што спать. Но вижу, что живой ты. Иди к Анисиму, он тебе всё скажет, а то бы я тебя быстро и одним ударом! – и Аким показал на лежащий с ним рядом здоровенный тесак.