С.М.У.Т.А. (СИ) - Птица Алексей. Страница 4

В животе уже давно урчало, но идя к Снежане, он не стал с собой ничего брать, кроме фонарика и телефона. И сейчас оказался полностью беспомощным. В его кроссовках хлюпала вода, камуфляжная куртка и штаны были истрёпаны сучьями и ветками. Руки покрылись кровоточащими ссадинами и царапинами, и что дальше делать, он не знал.

Но тут он почувствовав под ногами твёрдую почву и пошел вперед, не зная, куда, а просто брёл и брёл в тумане, пока тот не стал постепенно редеть и таять. Резкий порыв ветра сдёрнул клочки слабой дымки, цеплявшейся за ветки, и Вадим резко вывалился на ковёр из опавших прошлогодних иголок.

- Хрр, хрр, - Вадим пытался сдерживаться, но усталость и собственная беспомощность навалились тяжёлым покрывалом, и он зарыдал, содрогаясь всем своим худым телом. Да и было отчего. Нарыдавшись, сел и вытер с лица слёзы, успокоившись, он огляделся.

Лес был вроде и такой, и вроде бы совсем другой. Что-то было в нём не так. Вадим долго не мог понять, что, и только гораздо позже до него дошло, что лес был древним. Деревья гораздо толще, кроны мощнее, и нигде не были видны следы деятельности человека.

Лишь только звериные тропы указывали на то, что здесь кто-то живёт. Не было ни старых следов былых боёв, ни участков давно заброшенных дорог, ни старых, сгнивших столбов электропередач или строений. Ничего не было, только лес и лес кругом, и больше ничего. Вадим снова достал свой телефон, глянул в него. Всё оказалось ещё хуже, чем вчера. Не было даже намёков на то, что связь есть или должна вот-вот появиться. Зарядка была уже 50 процентов и уменьшалась с каждой минутой.

С трудом поднявшись на ноги, Вадим побрёл вперёд, стараясь придерживаться одной линии. Продираясь через заросли, он окончательно истрепал одежду, а когда вышел на берег небольшой речки, то его хвалёные китайские кроссовки фирмы «Nike» уже почти развалились. Ходьба по болоту и по пересечённой местности не оставила им никакого шанса уцелеть.

«Надо было берцы купить», - пожалел сам себя Вадим. Но что уж теперь? Хлюпая кроссовками, он спустился к речке и умылся. Очень сильно хотелось есть. Но у него с собой не было ни крошки еды, а вокруг не наблюдалось ничего съедобного.

Вадик с трудом нашёл немного земляники и с тоской посмотрел на мальков, резвившихся на мелководье, но как их поймать, он даже не представлял. А голод уже вовсю давал о себе знать. Был вариант с лягушками, но зажигалку он потерял, когда бродил по лесу, а палочками разжигать огонь не умел. Поэтому обед из жареной лягушки отменялся.

Он хотел было прыгнуть в речку и тем самым оглушить мальков, но понял, что это бред его уставшего от всех перипетий мозга. Оглянувшись, он обломал маленькое деревце и сделал из него тонкий дрын, чуть заострённый на конце. С ним и пошёл дальше.

Посмотрев в обе стороны, он здраво рассудил, что лучше идти вдоль берега по течению. А там, что будет. Шёл он довольно долго, пока река не вывела его из леса. И впереди он увидел, что на малом пригорке, зажатое со всех сторон полями, раскинулось небольшое село.

Вадим вздохнул с облегчением, и откуда только силы взялись, он подхватился и быстро-быстро засеменил вперёд, хлюпая кроссовками. Да только сначала левый, а потом и правый подвели его, быстро лишившись подошвы.

Остановившись, Вадим люто заматерился, чего за собой раньше не замечал. И тут из осоки кто-то поднялся. Он оглянулся. Твою мать - человек… был когда-то… То есть, труп, то есть…

- Ааааа, - Вадима накрыла волна ужаса, он бросился бежать, но в разорванных кроссовках не сильно-то и побегаешь. А мертвец молча кинулся за ним. Вадим оглянулся, мертвец догонял. Кого-то он ему напоминал? Точно! Это же из фильма америкосов про этих, как его, про живых мертвецов!!!

А что нужно делать, что нужно делать? Нужно в голову стрелять, стрелять из чего? Нет, в голову бить надо, в голову бить. Вадим упал, а мертвец подобрался, готовясь сделать последний прыжок. Они ударили одновременно, Вадик выкинул перед собой дрын, а мертвец кинулся на него, оскалив зубы.

Тонкое, слегка заострённое древко вонзилось глубоко в глазницу черепа, выдавив из него целый фонтан чёрной слизи. Мертвец дёрнулся и затих, его челюсти разжались, и из них вывалился длинный, уже порядком почерневший язык. Вадик тоже дёрнулся и быстро-быстро засучил ногами. Окончательно потеряв кроссовки, он задал такого стрекача, что через минуту оказался вблизи крайних домов села. Он и не заметил, что из его карманов вывалился телефон, а потом, выскочил и фонарик.

Добежав до одного из домов, он поскользнулся голой ногой в грязи, упал и врезался головой в лежащую недалеко от дома чурку. Сознание вспыхнуло миллионом белых искр и тотчас погасло. Он отключился.

Глава 3 Выживание.

Вечер. Вадим Белозёрцев понял это сразу, как открыл глаза. Солнце красным яблоком медленно закатывалось за горизонт, предвещая близость ночи. Жужжали мухи, шевелилась от ветра листва каких-то кустов. Красота. Он лежал на клочке сена, что кинули на землю под него. Вокруг стояли несколько мужиков и одна старуха.

Подняв голову, Вадим произнес стандартную фразу.

- Где я?

- О, борзо обаче, - ответил один из мужиков.

Остальные слова Вадим разобрать не смог, они были для него сплошной абракадаброй. Старуха тоже что-то затараторила, баять, обадить, нети, алкать.

- А вы кто вообще? Это что за село? Что за странная одежда? – Вадим не переставал надеяться на лучшее.

В ответ послышалась целая мешанина слов, смысла которых он решительно не понимал. Всё это было для него чужеродной речью, совсем непонятной. Сказанные им слова тоже не доходили до обступивших его людей. Да и одеты они были странно, словно в одежду незапамятных времён.

Ноги босы, впрочем, как и у него самого, на тело наверчены какие-то портки, по-другому и не скажешь. На старухе колыхался безразмерный балахон, да платок на голове из ветхой ткани. Оба мужика были весьма грубой наружности, кудлаты, с лицами, заросшими густым волосом. Да и одежда на них была под стать. Свободные рубахи, подпоясанные верёвками, портки, опять же, а в руках они держали топоры.

Селяне снова заговорили. По их жестам и поведению Вадим понял, что их намерения не так уж и безобидны, его и прибить могут. Запросто. И Вадим испугался! Волна запредельного страха накрыла его с головой, перед глазами потемнело, и он перестал вообще что-либо соображать.

Хотелось куда-то бежать без оглядки, спрятаться, скрыться, вернуться в лагерь. И хрен бы с этой Снежаной, век бы её не видеть, лишь бы выжить. Страх, страх, страх полностью заполнил сознание Вадима. Затылок словно раскалывался на сотни маленьких осколков, звеневших на все лады. Он сильно тряхнул головой, пытаясь избавиться от звона. От тряски в голове зашумело громовым набатом и резко всё замолкло.

Крикливые голоса окружающих крестьян звенели в предвечерней тишине занудным тонким комариным писком. Снова накрыла сильная боль, ударив в виски хлёстким выстрелом. На несколько мгновений он потерял сознание, а когда очнулся, то мир сначала поплыл, а потом резко сфокусировался на одном месте. Смутно и не сразу он стал разбирать речь окружающих. Очень плохо, скорее, по наитию, чем понимая произносимые слова, но всё же, разбирая.

Собственные слова тоже давались ему с великим трудом, нехотя собираясь в громоздкие фразы, малопонятные для местных аборигенов. Да и кто они такие, он так и не разобрал, он и сам себя не понимал, но пытался сказать так, чтобы его поняли. Ему просто хотелось выжить.

- А может быть, он из этих, из мертвяков? – крестьяне, как ни в чём не бывало, продолжали свой диалог.

- Да не, Мирон, не. Живой он, только полоумный и одет непонятно во что. Может литвин, але поляк?

- Не, не поляк, литвин, стало быть. Так не будем его резать?

- Так что вы гуторите, он же живой, но худой, видно, работящий, - влезла в разговор мужиков старуха.

- Какой он тебе работящий? Глянь на его руки, ни одной мозоли нет старой, все свежие и истерзан весь ветками, а не битвой с кем-то.