Лестница власти 2 (СИ) - Добрый Владислав. Страница 35

— Дайте мне руку. Каждая по одной. Вот так, — я взял их за руки и, переводя взгляд с одной на другую, сказал. — Сразу скажу, что с первого раза может не получиться, но мы будем повторять пока не получится. С первого раза может не получиться, потому что у нас сразу жестокая рана в душе, а начинать лучше с чего поменьше. Ну да ладно.

Для получения гражданства в моем мире я проработал около двух лет в волонтерских организациях. Это условие было не обязательное, но серьезно помогало. Хотя государственные волонтерские организации на законодательном уровне были запрещены, для них было несколько важных правил. И первое правило — волонтера не допускают к полевой работе, где возможно он столкнется с жертвами и горем, пока он не пройдет курс психологической подготовки. Я наивно полагал, что моя военная психокоррекция делала для меня такой курс не нужным. И с удивлением узнал, что это не так.

Одно дело оставаться хладнокровным и собранным, когда вокруг умирают друзья, тебя самого ранят, и ты убиваешь людей. По большому счету, с такой настройкой человеческой психикой неплохо справляются и тут, своими, дедовскими способами.

Совсем другое, когда ты сталкиваешься с бессмысленной жестокостью мира. Три дня лазишь по лесам в поисках потерявшихся детей, а потом находишь их утонувшими — один упал в дождеприемный колодец, а его друзья полезли его спасать. Или… Впрочем, не важно. Важно то, что такие вещи накапливаются. Каждая несправедливость, жестокость, ошибки — как кирпичи падают на душу, гнут её, давят. Лица мертвецов вспоминаются в самые неожиданные моменты. Это не просто мешает наслаждаться жизнью. И это уже не только психологические проблемы — сбоят гормоны, можно вляпаться в депрессию.

Для того, чтобы помочь волонтерам справляться с нагрузкой на психику, психологи придумали несколько простых и понятных упражнений. Возможно, придумать и было не так просто, но конечный результат выглядит удручающе примитивно. Я просто закрывал за собой дверь, когда возвращался домой. И все, все проблемы, несчастья, незаконченные дела — оставались за дверью. Где-то там, вне безопасности своего дома. Потом я переехал в другой дом в котором дверь услужливо распахивала домашняя нейросеть. И мне приходилась на секунду задерживаться перед входом, захлопывая за собой дверь мысленно.

Полагаю, множество людей двадцатого века спились или сторчались на антидепрессантах, не умея хоть на время снять с себя ответственность, которая давило их ежесекундно. Сначала учеба, и получать хорошие оценки, потом экзамены, потом работа, оправдать ожидания родителей, быть не хуже вон того парня с обложки. В начале двадцать первого века люди были несчастнее, чем когда либо за всю историю. Неудивительно, что мы научились делать себя счастливыми. Нам пришлось.

Любая психологическая уловка, которая хорошо работает, выглядит простой. Но за ней, чаще всего, стоит кропотливая работа.

— Закройте глаза, — сказал я девушкам и выпустил их руки. — Постарайтесь сесть так, чтобы вам было удобно.

Я и встал и отошел от них, чтобы не мешать им своим присутствием. В просвет между шкафами я увидел, Люду с Сергеем. он делала ей массаж кистей, целомудренно отсев на край дивана. Напротив них, в кресле, сидел Илья и рассказывал одну из своих историй. Люда улыбалась спокойной, ясной улыбкой. Может быть для неё еще не все потеряно. Я повернулся к Лизе и Миле, и начал:

— Постарайтесь представить себе место, где вам хорошо. Уютно. Безопасно.

Я был уверен, что пара тройка занятий, и ребята станут чуть устойчивее. Надежнее. Дело не только в том, что надо следить за личным составом и его психологическим здоровьем. У меня были планы. Долгие планы. И мне понадобятся помощники. Хорошие помощники. Кажется я нашел себе несколько. Если все будет хорошо, то скоро мне потребуется на них опереться. Не просто опереться — использовать их как рычаг, засунуть в самое темное место и обрушиться сверху всей тяжестью. Ведь я собираюсь перевернуть мир.

Важно, чтобы к тому времени они не стали травмированными невротиками с непредсказуемым поведением. Тем более, что уже на этих выходных у меня намечен первый шаг.

Глава 19

Глава, в которой главный герой придумывает надежный план по личному обогащению и начинает его реализовывать. И двух книг не прошло. Если честно, лично я начал подозревать, что он на пенсию надеется.

Мне случалось жить в ультрасовременных в мегаполисе. Я видел всякие архитектурные изыски. В живую побывал во многих городах, а в симуляции такого насмотрелся… И все же, Великий Устюг смог меня удивить. Застроенный двухэтажными разукрашенными теремами, с деревянными тротуарами из грубых досок, узкими улицами над которыми нависали сверху лавочки, вывески, входы, а над улицами то и дело были перекинуты крытые галереи — можно ходить из дома в дом, не выходя на улицу. Очень удобно. Я подозревал город и внизу имеет разветвленную сеть подземных ходов. Однажды листал статью об Астане, это такой город в Казахстане. Краткий экскурс в историю этого города рассказывал о первых каменных строениях — лавке и доме купца. Так вот, между ними был подземный ход. Всего два дома, и те подземным ходом соединены.

Логично предположить, что это нечто вроде традиционного элемента русской архитектуры. Старые города были источены подземными ходами, как огород в котором завелись медведки. И я понял, почему, уже через полчаса, как потолкался по улицам. Ходить тайными подземными ходами было явно безопаснее и спокойнее.

Народу было не так, чтобы много. Мне случалось бывать, например, на концертах — толпой меня не испугать. Но тут было очень… тесно? Тесно не то слово. Что-то среднее, между тесно и давка.

Проблема была не в количестве людей, а в том, как эти люди себя вели. Самые страшные были торговки рыбой — не могу сказать, что они прямо совсем уж жутко воняли. Пахло от них рыбой, но относительно свежей. Несли они рыбу в огромным корзинах перед собой. И, явно со злым умыслом, не смотрели вперед — буквально тараня тех, кто не успел убраться с их дороги. Этакий матершинный дорогоукладчик.

Сразу после торговок рыбой, на моей личной шкале дорожной опасности я поставил бояр. Навроде нас. Функцию вонючих корзин исполняли слуги — передо мной, с поистине ледокольной эффективностью, шествовал Оногур. И надо сказать — он не церемонился. Я видел как случайные люди от него буквально отлетали в сторону как кегли от шара в боулинге.

Пару раз мы столкнулись с аналогичной процессией уважаемых людей — богато и ярко одетые персоны в центре, впереди рослые охранники, вокруг челядь. Илья кусал губы, хватался за саблю. Я думал дело к поножовщине идет. Но потом кортежи расходились по разные стороны улицы и двигались дальше.

Ко второму разу, я понял, что это ритуал — хоть бы и частично, но уступить дорогу было западло и не по масти. Для сохранения приличий требовалось сделать это не сразу. Иначе, видимо, мог пострадать статус. К тому же, надо думать, были варианты с "не уступить". Присутствие Оногура нам явно на пользу шло и такого не случалось.

Зато теперь понятно, почему в Лицей слуг не пускают — боярам на людях следовало всячески выказывать гонор, а без сопровождения боярские детки терялись. Даже Илья совершенно преобразился, когда к нему присоединились его люди. Плечи расправлены, морда надменная, подбородок задрал. Всего маленькой группе гуляющих школяров, слуг было человек десять. Сравнивая с другими "эскортами", я понял, что это не так много, если на четырех бояр. Кроме меня и Ильи, с нами были и обе девушки.

Сергей на выходных, разумеется, воспользовался случаем, чтобы посидеть в библиотеке. Я подозреваю его в том, что он не такой книжный червь, каким прикидывается и ему за книжками составит компанию Людмила, но это не мое дело. Памятный мне по заварушке с полудушниками дед Дарён по случаю выхода в свет не поленился надеть на себя шлем с бармицей, красивую серебряную кольчугу с бронзовыми пластинами на груди и комплектные наручи к ней наручи. Я сначала подумал, что он слегка перегибает, но после того как встретился с местными уважаемыми людьми — убедился, что и у тех в сопровождающих есть полностью одопешенные бойцы.