Я тебя (не) прощу (СИ) - Борн Амелия. Страница 11

Но едва раздались первые звуки свадебного марша, как дверь, за которой я собиралась скрыться, распахнулась, и оттуда пулей вылетела Леся.

Но самым страшным было даже не это. А ее крик, который буквально прибил меня к полу.

— Папа, не женись на ней!

5

Меня словно ледяной волной окатило — с головы до самых пяток. В мозгу хаотично заметались бестолковые мысли: как? Откуда? Когда?..

Но медлить было нельзя. Крик Леси шокировал абсолютно всех — словно в немом кино люди застыли в разных нелепых позах там же, где стояли, с комично вытянувшимися лицами или округлившимися ртами.

А я чувствовала себя так, словно меня вновь парализовало. Знала, что нужно сделать шаг, что нужно хватать дочь и срочно бежать отсюда и… не могла.

Но когда Арс наконец пошевелился, грозно сдвинув брови, это подбросило с места и меня саму. Я быстро подбежала к Лесе и попыталась улыбнуться, но губы нервно, безнадежно дрожали и улыбка наверняка выглядела припадочно. И все же я, собрав остатки сил, выдавила из себя слова, стараясь говорить таким тоном, словно все это какая-то шутка.

— Лесь, ты чего это такое придумала? Это не…

— Я все знаю! — выкрикнула дочь, но я крепко сжала ее руку, требуя замолчать, и голос ребенка упал до шепота, но она все же упрямо повторила:

— Все знаю…

Нужно было срочно действовать. Не стоять тут истуканом, позволяя этой трагикомедии продолжаться, а решительно со всем заканчивать.

— Она ошиблась, — громко и решительно заявила я. — Извините нас, мы уже уходим.

Подхватив дочь на руки, я кинулась к двери, но Арс уже спешил нам наперерез.

— Стой, Аврора! Нам надо поговорить!

На мое счастье, его перехватила, в свою очередь, Анастасия, которая голосом, полным истеричных нот, вопросила:

— Арсюша, что происходит?!

Это дало мне возможность быстро сбежать по лестнице и добраться до своей машины. Ощущение непоправимой беды и бесполезности этого побега давило к земле, но я упрямо тащила свое тело к цели — к старой Октавии, на которой смогу скрыться подальше от бывшего мужа.

— Леська, Леська… — бормотала я, пытаясь попасть трясущимся пальцем по нужной кнопке на ключе, чтобы открыть машину. — Что ты натворила? Зачем…

Меня трясло. Так трясло, что в какой-то момент показалось — ноги сейчас действительно вновь откажут. Поэтому не осталось ничего иного, кроме как отпустить руку дочери и панически схватиться за капот машины в поисках опоры.

И в этот момент дочь сорвалась с места. С застрявшим в горле криком я беспомощно смотрела, как она убегает… и попадает прямиком в руки Арсения, бежавшего в нашу сторону.

Мне захотелось умереть. Прямо здесь, на этом месте. Умереть от невыносимости ситуации, в которой я буквально на глазах теряла своего ребенка.

Арс подвел дочь ко мне и я подняла на него глаза, полные ненависти.

— Ничего не хочешь объяснить? — спросил он со спокойствием, настолько резонирующим с тем, что творилось у меня самой внутри, что моя рука машинально взметнулась и сделала то, что следовало сделать еще много лет назад, когда этот человек выкинул меня на улицу, как собаку!

Я влепила ему хлесткую пощечину.

— А ты не хочешь просто исчезнуть из моей жизни навсегда? — парировала сквозь зубы.

Его взгляд метнулся вниз — туда, где стояла Леся.

— Лесь, сядь в машину, — скомандовал он решительно.

А я задохнулась от нового приступа гнева. Ну надо же, какой заботливый папаша!

— Не командуй моим ребенком! — зло огрызнулась я.

Но он не удостоил меня и взглядом. Усадил Лесю на заднее сиденье, а потом, развернувшись ко мне, одним ловким движением закинул меня на плечо и понес в сторону особняка.

Я потрясенно повисла на нем, пытаясь поставить обратно на место свой мир, который перевернулся с ног на голову во всех возможных смыслах.

— Пусти меня! — потребовала, наконец придя в себя, и замолотила по его спине кулаками со всей злостью, которая меня буквально разрывала изнутри. — Пусти, говорю!

— Пущу, когда успокоишься и будешь в состоянии нормально поговорить, — невозмутимо откликнулся он.

Я забарабанила по его спине сильнее.

— Ненавижу тебя! Ненавижу! Ты и так все у меня уже забрал! Все…

Приступ гнева вдруг сменился слезами. Я с ужасом поняла, что жалобно всхлипываю и того и гляди разрыдаюсь прямо на плече у этого мерзавца.

И тут он остановился. Знакомым движением, как это было уже однажды, бережно опустил меня на скамью в саду. Я тут же огляделась, пытаясь понять, где моя машина — она была в зоне видимости. А вот от особняка нас надежно скрыли деревья.

— Успокоилась? — поинтересовался сухо Арс.

Я наградила его презрительным взглядом.

— Будем считать, что это «да», — констатировал он с прежним возмутительным спокойствием. — Итак, Аврора? Как прикажешь это все понимать?

Я была полностью деморализована. Всем, что происходило — поступком дочери, настырностью бывшего мужа, собственными эмоциями по отношению к нему, которые с прошедшими годами, казалось, не только не угасли, а стали даже крепче, как хорошо выдержанное вино.

Я была растеряна, снова оставшись один на один со своими бедами.

Не хотелось говорить. Не хотелось двигаться. Ничего вообще не хотелось — только исчезнуть. Исчезнуть, раствориться в пространстве и не видеть того, как идет трещинами моя с таким трудом налаженная жизнь.

Было так просто сломаться сейчас… но я вновь подняла на Арса взгляд. И эта встреча лицом к лицу с тем, кто сломал мою жизнь и разрушил меня саму, удивительным образом дала живительный эффект. Я смотрела в его глаза и вспоминала все, на что он меня обрек. Смаковала в памяти каждый трудный, болезненный миг. Переживала заново уже, казалось бы, пережитое, чтобы ощутить изнутри мощный всплеск решительности: я не позволю ему снова влезть в мою жизнь и пустить ее под откос.

И не могло быть даже и речи о том, чтобы сказать ему правду. Если много лет назад он так и не понял, что я была беременна или попросту наплевал на это, то теперь я буду до последнего бороться за то, чтоб он держался подальше от моего и только моего ребенка.

Просто потому, что от него можно было ждать чего угодно. А единственным смыслом в своей жизни я рисковать категорически не собиралась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Что ты хочешь понять? — спросила холодно.

Он прибил меня к скамье тяжелым взглядом, но я, пусть и с огромным усилием, его парировала.

— Кто отец Леси? — спросил он прямым текстом.

Я уже знала, как ему солгать.

— Не ты, — отрезала категорично. — По-моему, это все, что тебе нужно знать. Так что если мы закончили…

Я попыталась подняться со скамейки, но Арс положил руки мне на плечи и пришпилил меня обратно к спинке, словно бабочку к доске.

— Почему тогда она решила, что я — ее отец?

Взгляд темных глаз пронизывал насквозь. Я невольно рассмеялась, не тая горечи, от воспоминания о том, как когда-то под ним таяла. Когда-то… не теперь.

— У Леси нет отца, — ответила я и твердо добавила:

— Как любой ребенок, у которого его нет, она готова увидеть его едва ли не в любом мужчине.

— Вот как? — вздернул он бровь. — Даже в первом встречном?

Я усмехнулась ему в лицо.

— Как хорошо, Богданов, что ты трезво оцениваешь свою роль.

На его лице заходили желваки от того, как крепко он стиснул челюсти. Но чего иного он хотел? Он давно был мне никем. И таковым будет и для моей дочери.

— И ты хочешь убедить меня… — процедил он угрожающим тоном, — что Леся кидается на всех подряд мужчин и называет их «папами»? Не обесценивай свою дочь, Аврора. Она вовсе не показалась мне настолько глупой!

— Хочешь — верь, хочешь — нет, но мужчины рядом с нами появлялись нечасто, — парировала я. — А ты был к ней добр, купил куклу… вот она и увидела то, чего нет. Вот и все, Богданов. Все просто. И обсуждать больше нечего.