Хочу тебя себе (СИ) - Мельникова Надежда Сергеевна "Хомяк_story". Страница 25

— Вставай, — сохраняя самообладание распоряжается Алекс. — Ты должна слушаться.

Такой безжалостный он ещё сексуальнее. Собственная беспомощность убивает. И я не знаю, как бороться с ней. Дёрнув на ноги, Алекс придавливает меня к своему телу. Низ живота заливается жаром предвкушения.

— Сегодня ты очень сильно разозлила меня, Лена. Ты не должна была убегать и уж тем более выставлять меня дураком перед другом. И ты заплатишь за это.

Он кладет руки на мои ягодицы и бессовестно сжимает.

— Я хочу поиграть с тобой. Может быть, тогда успокоюсь и перестану хотеть придушить, — лениво цедит сквозь зубы.

— Отпусти. На нас все смотрят.

— Я могу доставить тебе массу удовольствия, Лена. Ты наконец-то заживешь полной жизнью. Хочешь? — спрашивает, глядя в глаза.

— Нет.

Он сжимает сильнее. В его карих глазах ясно читается желание.

— Ты должна попросить.

— А тебе нужны мои просьбы? Ты же уже всё решил за нас обоих.

Я уворачиваюсь от его губ, но не могу ничего поделать с руками, что нетерпеливо поглаживают мои бёдра сквозь ткань платья.

Это слишком бесстыже, даже для меня. На нас смотрят люди. И, прочитав в моих глазах панику, Алекс, несмотря на ранения, приподнимает меня, будто я ничего не вешу, и несет к выходу. Хорошо, что завтрак включён в стоимость номера.

Глава 35. Алекс

Я сажаю её на стол в её же собственном номере. Она стискивает зубы, потому что не верит мне, злится, всё ещё не простила, но хочет. Я это чувствую. И не знает, что с этим делать. Вопреки браваде, у неё не хватает сексуального опыта, трудно оставаться спокойной и не дрожать от моих прикосновений.

— Обхвати меня ногами, Лена. Немедленно.

Хелен ожидаемо делает всё наоборот. Откидывается, стараясь отодвинуться, отстраняясь от меня. Но я не даю. Вжимаюсь в её раскинутые бедра как можно сильнее. Шумно дышу. Трусь, зажигая.

— Нет, Алекс, — быстро качает головой.

А мне уже всё равно. Я. Дошёл. До грани.

— Я хочу тебя, Лена. И, извини, не могу придумать, как этому противиться. Ты вся пропитана каким-то грёбаным ядом, и он сводит меня с ума. Я не знаю, как сопротивляться ему.

Не сдерживая эмоции, наматываю её волосы на руку, заставляя прогнуться. Она попортила мне столько нервов. Она лишила меня аппетита и сна. Я баб других не могу иметь, всё время думаю о ней.

Тяну сильнее. В такой позе её большая грудь стоит торчком, и сквозь ткань платья выделяются крупные соски.

И я едва сдерживаю унизительный стон.

— Хочешь, я дам телефоны девушек, которые готовы продать тебе свою невинность, Глазунов? — смотрит на меня из-под ресниц, пока я мну и ласкаю её вишни.

Она запрокидывает голову. Сейчас шея кажется длиннее, на ней пульсирует венка. Я снова тяну Лену за волосы. И хочет, и боится, а может, снова притворяется. Откуда мне знать, что она на все сто процентов девственница?

— И нет во мне яда, — тяжело дышит. — Это ты подлый змей.

— Есть сладенькая, он просто несмертельный, от него мужчины приходят в состояние одури.

Сам себе напоминаю, как она сюсюкалась с Поповым, как ушла в купе к Антону и сбежала сегодня, бросив и практически послав на хер. Разозлила меня, заставив бежать за ней по следу.

Резко задираю ей юбку и стягиваю тонкие трусики, потом снова развожу ноги.

— Я научу тебя, какой надо быть с мужчиной. Ты станешь покорной и ласковой. Ты будешь выполнять все мои прихоти.

Хотел быть нежным, но слишком много воды утекло. Возможно, уже Попов… А может, даже Антон… Да и вряд ли она такая самоуверенная и гордая стерва и всё ещё невинна. Этот сучий характер, эти пощечины… Мы оба упрямые, дикие, доводящие друг друга до белого каления. От ненависти, с которой Лена смотрит на меня, от собственного желания и страсти кровь взрывается в венах, толкая действовать.

И я, не думая, с размаху вгоняю палец в её тело. Лена вскрикивает, слёзы брызжут из её глаз. И я замираю. Потому что её тело очень-очень туго обхватывает меня. Узко, так узко, что даже палец удаётся вытащить с трудом.

Лена плачет, её трясет. Разве могла она всё это время, таскаясь с бандюганами, действительно остаться девочкой? Думал, гадал, но не верил.

Это возбуждает. Чистая, нетронутая, моя. Но слёзы. Пытаюсь успокоить, обнять, прижать к себе. Но как же, мать твою, сильно заводит возможность сделать её своей полностью. Очень хочется почувствовать эту тугость на члене. Войти до конца, потом замереть, дать привыкнуть и начать двигаться…

Лена трепыхается, выворачивается, бьётся. Я пытаюсь целовать, но она кричит мне в лицо:

— Лучше бы с Коленькой, лучше бы с Антоном, с кем угодно, но не с тобой, кобель проклятый. Ненавижу! Чтобы ты сдох! Вали к своей медсестре! Убирайся! Трахай любую. Меня тошнит от тебя! Только жизнь мне постоянно портишь. Выворачивает!

Я оскаливаюсь, поднимаю голову — её слова будто обухом.

Она поднимает ноги, притягивает к себе, оголив молочного цвета бёдра, привлекая ещё сильнее, и её крики становятся последней каплей.

Очень спокойно и сдержанно я подхожу к двери в номер и закрываю её на замок. Затем медленно снимаю с себя пиджак, рубашку и брюки.

Возвращаюсь к ней.

— Не хочу тебя!

— Зато я хочу, — спокойно произношу. — Даже не представляешь, как сильно.

Притягиваю её к себе и впиваюсь в распахнутый алый рот. Целуя в губы, понимаю, что мне конец. Теперь уже точно. Проиграл. Когда впервые увидел её в том зале ресторана, когда позволил себя ударить, когда разрешил на себя орать. Проиграл синим глазам и роскошной фигуре. И когда постоянно, рискуя жизнью, возвращался к ней. А мог бы плюнуть. Но не смог.

Целую грубо, чересчур сильно для девичьих нежных губ. Терзаю её рот и смакую сладкий вкус, руками оглаживая тело.

Прожил больше чем тридцать лет жизни и не знал, что можно так сильно хотеть женщину. Вместо мозгов включается инстинкт хищника. И где-то там испаряются смертоносный Попов и его гиббоны, доставучий Антон и его предостережения и даже погибшая сестра. Остаётся только Лена.

И я снова подхватываю её, больно в боку и руке, но это тоже исчезает, раны подождут. Ведь есть Лена.

Отношу на кровать, она пытается оттолкнуть. Но мне это никак не мешает. В зверином бреду и тумане срываю остатки одежды и принимаюсь ласкать языком и пальцами. Везде, где хочется. И грудь, и соски, и сладкое местечко между ног. Ненасытно лижу кожу, оставляя отметины.

Ленка пробует что-то сказать, но я закрываю ей рот: то рукой, то поцелуями.

Потом, всё потом.

Придавливаю девушку к кровати. Зависаю, смотрю в глаза и, опустив руку между нашими телами, высвобождаю из боксеров член. Ленка дёргается. Боится. Нервничает. Не знает.

Ласкаю её внизу, хрипло дышу, стараюсь упростить момент, но сжимаю зубы от нетерпения, чтобы не ворваться в её мягкое фигуристое тело.

Смотрю на перепуганную девушку, опускаюсь ниже и прохожу языком по расщелине, несколько раз, пока она не сдаётся, вздыхая. Что-то меняется, слёзы высыхают, на дне глаз появляется блеск, и ритм дыхания становится другим.

Разум всё так же бездействует, и я нависаю над ней, раздвигаю ноги и вхожу.

И это влажно и узко. Так узко, что описать словами невозможно.

Приходится проталкиваться, чтобы получить как можно больше, почувствовать сильнее. Ей больно. Но это нужно сделать, иначе никак. Лишить её девственности, чтобы потом стало хорошо.

Испытываю эйфорию, которой раньше никогда и ни с кем не было.

Хриплю как животное и двигаюсь, давлю и толкаюсь. Вхожу в неё. Сдерживаться нереально, от нескольких трений и понимания, что по до мной именно Лена, кайф сам по себе ползёт по вспотевшему, одуревшему от блаженства телу. И я это просто не контролирую. Вбиваясь самым глубоким и мощным толчком, мигом долетаю до финала. И почти сразу получаю такой мощный оргазм, что разаваливаюсь на части, подыхая каждой клеткой. Лежу на ней. Затем аккуратно приподымаюсь.