Каменные гости - Велиханов Никита. Страница 10

— И что вы собираетесь с ними делать?

— Ничего. Продать. Но если кто-то собирается это место купить, за него надо дать настоящую цену.

— Понятно. Эрнест Владиленович, я сейчас задам наивный вопрос, но прежде чем смеяться в ответ, вы должны узнать, чьи интересы я представляю. Я — в первую очередь ученый, занимаюсь необычными аномальными явлениями. Происходящее вокруг этих зданий интересует меня только с научной точки зрения. Итак, внимание, вопрос: гибель Николаиди — ваша работа?

Видя, что Сайганов не торопится отвечать, Виталий добавил:

— Если вы мне убедительно скажете, ЧТО это так, я потеряю значительную часть интереса к этим домам... Хотя остаются ещё несколько странных самоубийств и несчастных случаев.

Эрнест Владиленович ещё немного помолчал, складки на его щеках обозначились ещё глубже, лицо стало совсем скорбным.

— Я понял. Хотя, конечно, я не верю, что нам пожмут руку и скажут: «Извините, все в порядке», — если мы возьмем на себя всех здешних жмуриков. Тем более, если они не сами по себе прижмурились. Да и бабушка в детстве меня учила, что обманывать нехорошо. Нет, это не мы.

— Вы могли бы познакомить меня с другими вашими... авторитетами? Мне бы хотелось слышать их подтверждение.

— Обижаете, Сергей Тимофеевич. Хотите сказать, я за базар не отвечаю?

— Не исключено, что кто-то пытается вас крупно подставить. Не может быть такого? Вместе мы могли бы точнее это определить.

Сайганов подумал и сказал:

— Не знаю, зачем вам это надо. Но ладно, я устрою вам встречу с одним человеком. Хотя... уверен, что это сделали не наши. Мы уже разбирались в своем, так сказать, кругу. Общее мнение: в натуре, плохое место. В том смысле, что там странные вещи творятся. Есть ещё особое мнение, что это ваша гэбистская поганка... А вы как объясняете себе? Что это за аномалия?

— Полтергейст, например. Или враждебно настроенная неземная цивилизация.

Эрнест Владиленович недоверчиво посмотрел на Ларькина.

— Я не шучу, — кивнул тот, хотя больше чем наполовину его целью было напугать Сайганова, чтобы он и его люди убрались с горизонта и не мешали работать. Ради такого не грех и правду сказать. -

Горыныч сделал озабоченное лицо и задумался.

«Узнать бы, что он замышляет. Решено, на встречу с этим его «автором» возьму Ирину. Лишь бы встреча состоялась», — промелькнула мысль у Ларькина.

— Как с вами связаться? — спросил Сайганов.

— Забросьте сообщение на пейджер. Вот номер.

— Угу. Да, кстати... Мелочь, конечно... В качестве залога дружбы верните ствол. Сами понимаете, он зарегистрирован.

— Пожалуйста, — капитан достал из кармана «вальтер».»- Я забрал его только потому, что ваш человек не по делу им размахивал.

— В том-то все и дело, — Эрнест Владиленович озабоченно повертел в руках пистолет и осторожно положил его на переднее сиденье. — Я так и не понял, зачем он достал оружие. Вообще, у них был приказ только следить за событиями, информировать нас, а не охранять и устанавливать личности. Он нарушил приказ, и мы с ним ещё разберемся. Хотя странно, парень всегда был послушный, дисциплинированный. Сам не может толком объяснить, что на него нашло...

Заметив, что Ларькин с интересом, не высказывая недоверия, его слушает, Горыныч кивнул:

— Можете занести в свой список ещё одну х...ню. Чует мое сердце, кончится все плохо. Гиблое место.

— Если уж вам так надо наблюдать за зданиями, делайте это издалека, — предложил Виталий. — Не ближе километра.

— Да? Ну что ж, спасибо за совет.

— Не стоит благодарности. Всего хорошего, — сказал капитан и вылез из машины.

***

В день отъезда Большакова Виталию все-таки удалось поговорить с ним более или менее по-дружески. Они не затрагивали больных вопросов и не выясняли отношений. Но уже то, что капитан и старлей впервые за долгое время, кроме обсуждения служебных дел, как в старые добрые времена, покалякали просто так, на отвлеченные темы, было само по себе достижением.

Илюша был весел и беззаботен. Угадывалось, что он мысленно уже наполовину не здесь. Он предложил Ларькину отгадать две загадки: во-первых, чем красивая женщина похожа на русскую баню, а во-вторых, что общего между пролетариатом и новыми русскими. Ответ на второй вопрос Виталий знал: и тем, и другим нечего терять, кроме своих цепей.

— А первое — как обычно, какая-нибудь пошлость, — предположил он.

— Опять угадал, — кивнул Илья. — Более точный ответ: и та, и другая вызывают очень приятную тяжесть в членах.

— Правильно Юрий Николаевич говорит, что ты сексуальный маньяк.

— Так вот каким меня видит руководство? Обидно, что маньяк. Приятно, что сексуальный.

Большакову всегда было что сказать. В том числе и по делу. Он подготовил для капитана несколько справок по поводу домов на Стромынке, а также адреса архивов, где можно было разжиться более подробной информацией.

Оказалось, что дома те строились в конце 1920-х годов их родным ведомством, конечно, силами заключенных. Был возведен вначале один корпус, затем, через год, построили ещё два здания с тем же номером, и тогда уже корпусам присвоили литеры «А», «Б» и «В». Работы на обоих этапах проводились быстро, первый дом вырос буквально за одну ночь, то же самое можно было сказать и о последующих двух.

— Все-таки едешь? — Виталий наблюдал за программистом с любопытством. Предстоящий короткий отпуск явно был тому по душе, хотя обычно Илья очень неохотно покидал свой бункер. Видимо, сильно достала его неразделенная любовь.

— Дан приказ ему на запад... Точнее, на северо-запад.

— Мы тут, значит, будем трудиться, чертей ловить, а ему послабление вышло.

— Звезды говорят, что вы все равно без меня не справитесь.

— Тьфу! Типун тебе на язык. Если уж ты Илья-пророк, так хотя бы не каркай.

Большаков загоготал: смех у него из едва слышного хихиканья резко переходил в неожиданно громкое для его интеллигентной и субтильной внешности ржание. Сотрудник он был, конечно, по-своему, уникальный, редко когда удавалось застать его работающим. Чаще всего, заходя в компьютерный центр, Виталий обнаруживал, что Илья играет или ломает очередную «стратегию». Хотя работал Илья много. Просто он делал это очень быстро и незаметно.

— Кстати, если я невзначай провалюсь под лед и утону в родимом Сясь-озере, назначаю тебя моим душеприказчиком. В первую очередь постарайся опубликовать мой «Русско-англо-русский словарь».

— Не обещаю. Ты уж извини, — Ларькин знал, о чем говорил, потому что многие перлы из «Словаря» ему уже были известны.

Большаков ограничился тихим хихиканьем. Разговаривая, Виталий просматривал подготовленную Ильей подборку данных о полтергейстах в России и других странах, а также их сравнительный анализ. Случаи, отдаленно напоминавшие стромынские, были единичными: один в России, один в Канаде, несколько в скандинавских странах, по одному в Англии и Ирландии...

«Все почему-то в северных широтах. Странно», — подумал капитан. Да и по классу полтергейста они проходят с большой натяжкой. «И здесь Ирландия...»

— Кто же там шерудит, в этих домах? Фэйри?

— Может, они, а может, и нет. Во всяком случае, без внушения не обошлось, — ответил Илья на его безмолвный вопрос. Больше он ничем не мог помочь. Свой первый вердикт он уже высказал — мол, дело наше, перспективное, надо им заняться — и больше на данный момент ничем хорошим его интуиция грасовцев не порадовала. А по части фэйри он специалистом не был и все представления о них черпал в воспоминаниях самого Виталия.

Капитан беседовал с Ильей ещё четверть часа. Разбитое сердце Большакова, судя по всему, шло на поправку. О Рубцовой он не упомянул ни разу. Только однажды, вскользь, обозвал ее родной город «столицей Поволжлобья». Больше до самого отъезда Ильи Ларькин приятеля не видел.

***

Когда прапорщик Ахмеров подогнал свою допотопную на вид, но оснащенную по последнему слову техники «Победу» к безмолвным серым зданиям, в коробке на переднем сиденье рядом с ним лежали два небольших контейнера из небьющегося стекла, напильник с крупной насечкой, молоток, зубило и портативный бур с электроприводом для взятия твердых образцов породы. Источник питания к буру — мощный аккумулятор — стоял на заднем сиденье. Впрочем, когда Ренат заглушил двигатель и осмотрелся, он представил себе, как будет разматывать провод, подключать его, мучиться с капризным буром, сматывать провод... и решил не выделываться, а обойтись по-простому, молотком и зубилом.