Роман одинокого человека (СИ) - "Orcusian". Страница 27

Очнулся я вовремя. Выбраться оказалось не сложно, сам смог освободиться. Проблема была в том, что где я нахожусь? В каком из домов мои шеки? И опять льёт этот чёртов дождь, а мой защитный костюм разорвала шелушильня и теперь почти голый, только бинты на животе, а на руках сияют жуткие следы содранной кожи. Руки и без всяких кислотных дождей жжёт… Протез в порядке, хоть что-то хорошее. Но я слышу вопли своих людей. И уже день… Ночь пролетела. Как же это всё долго. Крики, вопли, дождь, сбежать бы, но не могу! НЕ могу! Соберись уже, там лежат твои. В том доме. Взял и побежал. Ноги целы? Целы! Тогда беги! Беги!

Я незаметно смог прокрасться в дом. Хорошо. Один шек, всё такой же тихий и незаметно лежащий среди ремонтных кроватей, будет таким и дальше, ждать сигнала. Хорошо. Пусть лежит. Наверху освободил шека, жду когда принесут. Получилось вырубить и отключить ещё одного скелета. Хорошо. Мой протез на руке нисколько не подводит. Освободил ещё одного. Ещё разочек. Всё. Больше не несут. Кто-то ещё очнулся. Валяются тут все у этой шелушильни как груда мертвецов. Я прервал вопль очнувшегося чётким руководством.

День уже во всю светлый, а крики до сих пор слышно. Это ужасно. Я просто не в состоянии прибежать к ним через кислотный дождь. Тем более, если здесь нет скелетов и на улице один-два, то все они сидят в тех домах. Страшно. Если тут среди лежащих хоть один медик? Есть, но без доспеха — машина успела его разорвать до неприличия. Ещё один медик, похоже из тех, кто ждал на земле своей очереди. Стянул с него защитный кожаный плащ и надел на себя. Я не знаю сколько здесь шеков, но ещё одного бы спасти было бы здорово. Рука еле слушается, спину жжёт, одевать было больно, терпел как мог, но скулил через зубы. То ли пот, то ли слёзы уже мешают хорошо разглядеть обстановку на улице. Надо попытаться.

Двери других домов открыты и если не спеша заглядывать, то видно как на первом этаже сидят вокруг костра пару десятков скелетов. Я сюда не пойду. В третьем доме та же картина. Тут почти тридцать. Сидят, стоят. Лично мной уже убито больше двух десятков, откуда они берутся? Их слишком много. В четвёртом доме с троном никого, даже на втором этаже. Я смог вытащить шека. Его, похоже, тоже недавно с земли достали, доспех цел оказался и держал зубцы машины подальше от плоти. Но и он без сознания. Как же я устал таскать эти отъевшиеся на овощах мускулистые тела. Сам-то я исхудал на такой диете.

Приволок и уложил с остальными. Просто куча мала у ног машины для свежевания… А тем временем. Крики… Я их не слышу! Я только сейчас обратил внимание, что всё. Остальные. Умерли.

Я подвёл их. Привёл к врагу.

И если буду раскисать, то подведу ещё! Давай, успокойся. Дыши. Думай. Как мне вытащить этих? Врагов много, надо дождаться ночи… Проклятие! Я же не осмотрел их! Вдруг они уже умерли, истекая кровью?

Повезло. Все целы. Вообще, голых и истерзанных, кому понадобилась помощь врача, оказалось двое. Мои доспехи были великолепны, остальные с множеством ударов, но оказались без смертельно опасных повреждений. Хух.

Здесь, на втором этаже, я мог из окон с давно выбитыми стёклами наблюдать за обстановкой вокруг… И очень отчётливо мог слышать крики. Очень… Я вздохнул с горечью и болью в сердце. Ужасный день. Ужасный командир.

Вижу, как снуют одинокие скелеты. Вижу как дождь всё ещё льёт, переливаются его капли красноватым оттенком, сменяется на ливень, кислотный кончается, но продолжает лить обычный и резко обрывается. Пойду убивать. Шеки лежат. Никто их не трогает. Тревоги уже нет, некого больше спасать. А эти ходоки могут поднять тревогу, если увидят нас уходящими.

Один. Два. Три. Долго и медленно я истреблял их, когда заметил как Нил ползёт на склоне. Он жив! О, да, Нил! Сейчас я тебя положу в местную ремкроватку и мы дадим им бой! Вдвоём, чёрт возьми!

— Хватит. — Только и сказал он мне, когда я его тащил.

— Успокойся, это я. — Когда мы вошли в дом я уложил его в одну из кроватей. Та стала восстанавливать повреждения. Его доспех всё ещё цел и готов к бою. — Сейчас тебя подлатает и мы дадим бой. Выйдем на свободу. Не раскисай.

Прошло много часов. Уже темнеет. Мне удалось немного отдохнуть, пока было кому следить за входом. Пора. Нил встал и вышел, как новенький, во двор лагеря обезумевших скелетов. Я приказал ему стоять со своим фонарём на поясе точно на холме, а сам пошёл проверять дома, где сидели у костров роботы.

Сидят. Неподвижно. Что, уроды, поработали на славу? Вот и я поработаю… Вырубил одного. Ноль эмоций у остальных. Вырубил второго. Никакой реакции. Вырубил третьего, четвёртого, пятнадцатого… Всех вырубил. Я мог спасти их… Я. НЕ. ЗНАЛ! Хотелось кричать, хотелось выть, хотелось бить. Хотелось… Я ничего не знаю… вырвал у каждого процессор, чтобы никто не смог очнуться. Поднялся на второй этаж. Увидел… Тело весит в машине, кожа и мясо слоями валяется на полу, который весь в свежей крови. Ноги и руки оторваны. Живот…

Я как умер. Ноль эмоций. Ноль реакции.

Следующий дом. Сидят роботы. Лежат. Отключены. Та же картина на втором этаже. То же чувство — бесчувствие.

Всё. Здесь больше нет врагов. Лагерь пуст. Не на кого нападать.

Слышу звон и вижу как один отряд вступил с Нилом в бой. Откуда они? Вернувшиеся с похода? Те кто стояли позади своих, ожидая просвета для атаки, уже никогда не дойдут до Нила, я добрался до них. Остальных перебили вместе с Нилом. Отправил его ещё полежать на кровати, заломали ему руку, да и не все шеки очнулись, хотя день прошёл, вечер тоже, ночь скоро. Медленно время идёт… Смотрю. Ещё какой-то отряд появился со стороны пепельных земель. В этих сумерках темно, кое где светит одинокая лампа, костёр или факел тлеет, но врага разглядел, он стоит на возвышенности на фоне синего неба.

В одиночку с ними разбирусь. Как мне хорошо. Ничего не чувствую. Боль спины, усталость тела, ног, головы. Лёгкость. Я словно песчинка на ветру, гляди как убиваю.

Этот отряд упал так ничего и не заметив. Пока сумерки, я решил самого покорёженного шека вытащить на себе. До дома бежать часа два, неизвестно очнётся ли сегодня. Йех. Схватив что есть сил, хух, женщина, такая большая! Я всё же смог не сбавлять свой темп, но с грузом заняло куда больше и прибежать к разбитым воротам! У разломанных ворот лежат тела этих кожаных скелетов. Некогда разбираться! Скинул здоровяка, как тот мешок с протезами, в углу у самой стены. Выживет — хорошо. Больше не могу заботиться. Надеюсь, мои отбились, а они должны были, иначе бы их приволокли к нам.

Бегу в лагерь, гоню прочь мысли о том, что за дерзкую операцию они провели и кто всем командует. Думать об этом сейчас равно тратить энергию на то, что не важно. Вернувшись в лагерь извращённых роботяг, заметил что Нил стоит на горушке. Сказал ему оставаться с шеками, не нарываться на драку. Он сообщил, что почти все очнулись. Что же, надо вытаскивать их, чуть позже. Сейчас пускай приходят в себя. Опасно идти глубокой ночью, особенно такой тёмной. Ещё попадают в ответственный момент. Но всё же утра не ждать, надо чуть свет и уходить.

Я очень устал и вспомнил, что в доме с троном, там есть кровать. Савант всё же был человеком и не скрывал этого от последователей человекоподобия. Но как так получилось, что он, человек, обучил этих покорёженных считаться людьми, но не доверять другим людям? Однако, вспоминая свой первый визит, на меня же никто не напал… Лишь когда я попытался поговорить с Савантом, тот закричал, что бы с меня шкуру спустили… Ох. А что если на шеков нападают из-за меня? И эти воспоминания: как я первый раз попал в эту шелушильню. Вот же было время одиночества, когда боялся лишь за свою шкуру. Всё. Кровать — спать. Не могу больше. Хотя бы пару часиков.

Разбудили меня звуки ударов оружия и болтовня этих скелетов:

— Савант учил нас не доверять скелетам! Нет кожи — нет души. Ты богомерзкое создание, скелет!

Их много! Откуда их так много? И Нил там один! Что за чёрт? Что за дерьмо? Какого хрена?! Я должен отвлечь их на себя. Я… неважно, получится. Да, должно!