Любимая адептка Его величества (СИ) - Недотрога Яся. Страница 11

Через пять минут леди уже пила чай, а мы знали все новости столичной жизни. Где какие модные магазины открылись, кто какие светские приемы проводит, чьи мужья перестали быть приличными людьми и пошли по кабакам.

Но это была лишь прелюдия. Этакий «разговор о погоде, вид в профиль». Ойла действовала как заправский манипулятор, расслабляя нас с Филинией перед тем, как ринуться в бой.

Миг этот настал внезапно!

Закончив очередную сплетню, баронесса цепко посмотрела на меня, и…

— А у тебя, значит, внучка? — протянула дама. — Как неожиданно. Я не знала, что Вальтор оставил потомство.

— Никто не знал, — Филиния ответила жёстко.

Пару долгих минут благородные дамы таранили друг друга взглядами, а потом баронесса вдруг отступила. Со вздохом откинулась на спинку кресла, и заговорила вообще о другом:

— Ох, Филиния, можешь не верить, но я вспоминала тебя буквально вчера. Всё думала, думала… и тут ты. Да ещё с внучкой! Как хочешь, но мне видится в этом знак свыше.

Филиния сдержанно улыбнулась, а леди Ойла продолжила:

— Да ещё Академия… Моя младшенькая ведь тоже поступает в этом году. А помнишь, как мы тобой?

Герцогиня явно помнила, но воспоминания были неприятными. Я видела, как по лицу бабушки пробежала ну очень нехорошая тень.

Баронесса же наоборот расцвела, хлебнула чаю и улыбнулась шире прежнего:

— Мы были такими молодыми! А занятия? А тренировки? Кстати, — тут леди Фитор тихо хрюкнула. — Помнишь тот первый, устроенный в академии бал?

По лицу леди Сонтор пробежала новая тень, а Ойла наоборот приободрилась:

— Такие декорации были! Такая музыка! Столько лет прошло, а я до сих пор под впечатлением. — Миг, гаденький блеск в глазах и баронесса добавила: — Но мелочи в сравнении с той заварушкой, да?

Филиния веселья не разделила и не ответила. Более того, мне почуялись этакие лучи зла, которые бабушка начала вдруг источать.

Гостья стрельнула глазками в меня, явно ожидая вопросов — любопытства, после которого она сможет продолжить рассказ, но я промолчала. А очень скоро стало ясно, что визит ядовитой аристократки не про меня.

Жертвой, по чью душу пришла леди Фитор, была всё-таки Филиния! Это её собирались если не уничтожить, то хотя бы втоптать в грязь.

— Оу, какой же тогда скандал был, — так и не дождавшись вопросов, радостно воскликнула баронесса. — Как ты тогда напилась, Филиния, милая! Хи-хи, как вспомню до сих пор смешно. Тебя ведь все считали такой воспитанной умницей, а тут… — Баронесса подалась вперёд и понизила голос до громкого шёпота: — Помнишь, как тебя едва не стошнило на ректора?

Герцогиня Сонтор закаменела.

Баронесса же продолжала веселиться, причём преподнося всё не как оскорбление, а как некую забаву. Ситуацию, которая была так давно, что потеряла остроту, и над которой пора вдоволь похохотать.

Филиния позволила баронессе повеселиться, а потом сказала, явно напоминая о том, что змеюка знала и так:

— Я не пила в тот вечер. Расследование, назначенное после бала, доказало, что меня отравили.

Прозвучало жутковато, но Ойла продолжила веселиться:

— Ох, — она махнула усеянной кольцами рукой, — да кого это волнует?

— Меня волнует, — процедила Филиния.

Баронессу не проняло.

Со стороны выглядело как глупость, этакая нечаянная легкомысленность, но я точно знала, что Фитор издевается. Ведь действительно что такого? Какая разница, напилась юная аристократка или кто-то отравил?

— А отравителя тогда нашли? — просила у Филинии я.

Бабушка отрицательно качнула головой, и я снова повернулась к веселящейся гостье.

Та утирала слёзы смеха, будоража желание схватить со стола медный поднос и ка-ак дать!

— Ой, прости, — запоздало «опомнилась» Ойла. — Прости, я не думала, что тебя та история до сих пор задевает. Столько лет прошло! Молодости простительны глупые поступки, разве нет?

— Я не пила, — повторила Филиния, которая оказалась на грани бешенства. — Меня отравили.

Гостья в который раз отмахнулась.

Она успокоилась и притворилась, будто ничего не говорила. Словно этот унижающий эпизод отсутствовал! Словно она и слова про тот случай не произнесла.

Только хватило леди Фитор ненадолго…

— Кстати, я на днях проходила мимо часовни Вайзов. Скажи, Филиния, та удивительная шпага по-прежнему там?

Прозвучало невинно, и я, как сторонний наблюдатель, опять ничего провокационного не уловила, но Филиния… Это был удар, нанесённый точно в цель.

— Надеюсь хоть эта тема не запретна? — продолжила Ойла, подпуская в голос сладкие нотки. — Или ты до сих пор сокрушаешься, что великое оружие твоего предка…

— Ойла, ты переходишь черту!

Ответом на строгий тон Филинии стало невинное лицо.

Пауза, и баронесса как будто смутилась:

— Прости, не думала, что ты всё ещё переживаешь.

Глотнув чаю, она обратилась уже ко мне:

— Маргарита, милочка, вы ведь слышали ту историю?

От «милочки» меня передёрнуло. Да что происходит? Что эта ядовитая тётка творит?

— Конечно слышала, — ровно солгала я. — Мне известны все семейные истории, можете не волноваться.

Последнее вырвалось на эмоциях и видимо зря. Бабушка-то не дрогнула, а вот гостья встрепенулась, её брови подпрыгнули.

— О-о-о… — протянула она.

Помолчала, изображая этакую печальную задумчивость, потом произнесла:

— Я слышала, что у вас небольшие проблемы с воспитанием, милочка, но была убеждена, что это злые сплетни.

Отлично. Вот тут я действительно не выдержала:

— А у вас самой проблем с воспитанием нет?

Дама аж подпрыгнула, напомнив взъерошенного попугая Я же мысленно прижала уши, готовая к нагоняю от Филинии — ведь тут светский разговор, и если звучат оскорбления, значит они допустимы. Но моя нанимательница лишь улыбнулась уголками рта.

— У меня? — переспросила баронесса возмущённо. — Смею напомнить, я старше вас и поэтому…

— Имеете право оскорблять мою бабушку? — нет, тут никакого терпения не хватит!

— Филиния! — воскликнула Ойла, обращаясь за помощью к герцогине, и меня от такой наглости аж подбросило.

Серьёзно?

Нет, она всерьёз требует защиты у той, кого только что полила помоями?

— Ох, как печально, — качнула головой Фитор. — А я-то, отправляясь сюда, была полна самых радужных надежд.

Я едва не взвыла — лицемерие баронессы разрывало в клочья. Умом понимала, что нужно сохранять спокойствие, но эмоции нарастали снежным комом, кровь начинала кипеть.

А леди Ойла вдруг ехидно сверкнула глазами, и в следующий миг я ощутила прохладное прикосновение к своему лбу. Это «прикосновение» нагло и весьма успешно полезло под кожу, и тут случились сразу две вещи.

Татуировка, которая успела сползти в район поясницы и ягодиц, обожгла кожу. Мне почудилось этакое далёкое, похожее на слуховую галлюцинацию клацанье, а баронесса вдруг побледнела и схватилась за виски.

Вскочив, она опрокинула чашку с остатками чая и пронзительно завизжала.

Филиния тоже подпрыгнула, на её пальцах появилась знакомая белая плазма. Бабушка в изумлении смотрела на гостью, ещё и слуги набежали, а Ойла всё вопила. Когда вопль перешёл в хрип, Филиния смогла вставить:

— Что такое? Что произошло?

Гостья была не в себе. Ещё несколько долгих секунд мотала головой, потом наградила меня взглядом, полным обиды и ненависти.

— Что-то… не знаю, — прохрипела она. — Не знаю, Филиния, дорогая. Может какой-то спазм?

Угу.

Она «не знала», зато я поняла быстро. Баронесса пыталась влезть в мою голову. И кольцо, выданное герцогиней Сонтор, не защитило. Зато сработала татуировка его величества Георга. Причём не просто сработала — она нанесла некий удар.

Неужели меня выводили из равновесия не просто так?

— Какой кошмар, — помня, что у нас как бы светская беседа, с сочувствием выдохнула я. Прозвучало вполне натурально.

— Нужно вызвать лекаря? — обеспокоенно уточнила одна из служанок.

Ага. И стражу заодно.