Манускрипт египетского мага (СИ) - Тегюль Мари. Страница 40

Ник подошел к будке и остановился. Разгуливающий тип подошел ближе и скрипучим голосом осведомился, кто такой Ник и с каким делом находится здесь. Ник представился, протянул свою визитную карточку и заранее приготовленное письмо для профессора.

— Извольте обождать здесь, — проскрипел тип, — я мигом. — И затрусил ко дворцу, благо он был буквально в двадцати-тридцати шагах. Не прошло и десяти минут, как из дворца навстречу Нику вылетел профессор Ключевский, широко раскинув руки. Через минуту он уже сжимал Ника в объятиях.

— Николай Александрович, как я рад, какими судьбами? Пока тут не открылся летний сезон, гости из столицы редкие птицы. Ну, пойдемте, пойдемте, — и он повлек Ника за собой во дворец.

Тип, почтительно подобрав брюшко, с некоторым страхом смотрел как тайный советник, кавалер ордена святого Станислава первой степени, недавно щедро обласканный императором, тискает по-простецки своего приятеля.

— Пойдемте-ка, Николай Александрович, есть у меня сейчас около часа свободного времени, пока Георгий Александрович на процедурах, да потом отдыхает после них. Так жаль его, такой талантливый молодой человек! Бог даст, может и выздоровеет, ведь тут такой воздух целебный!

И Ключевский повел Ника во дворец. Конечно, дворцом назвать это строение в полном смысле назвать было нельзя. Но это была изящная вилла, с башенкой, просторными комнатами, в которых были устроены красивые изразцовые стенные печи, простой, но со вкусом подобранной обстановкой. Весь дворец был построен из дерева и кирпича, внутренняя часть его была отделана дорогими породами дерева. Затейливые внутренние лестницы связывали этажи между собой. Парадный зал с великолепным мраморным камином, широкой лестницей и стеклянным фонарем в потолке был особенно красив. Через зал на цыпочках время от времени пробегали служанки, косясь на нового человека. Видимо от скуки, а зимой ее было предостаточно, новости тут быстро распространялись. Ключевский повел Ника через зал наверх по лестнице.

— Там у Георгия Александровича заветная комната, устроена как рубка на корабле. Там спокойно и побеседуем, — пояснил он.

Комната, которая и вправду представляла собой точную копию корабельной рубки, вся была уставлена навигационными приборами, завешана картами. В ней был устроен настоящий штурвал, видимо, снятый с какого-то военного корабля. Вся его прелесть именно в этом и состояла. Опустив руки на штурвал и закрыв глаза, можно было представить себе морские баталии, бригантины, идущие под всеми парусами, брызги пены, несущиеся в лицо капитана.

— Александр Михайлович, супруг великой княгини Ксении, адмирал, все обустроил здесь и проводит с Георгием Александровичем много времени в этой рубке. Георгий Александрович ведь имеет чин мичмана. Вообще вся императорская семья очень внимательна к цесаревичу. А императрица-мать, она так глубоко переживает болезнь своего сына! Средств не жалеют. Но зимой здесь трудно, бывает, весь Абастуман засыпан снегом, не проехать, не пройти. Поэтому и члены императорской семьи, и публика начинают съезжаться сюда поздней весной. Ну, тогда здесь бывает и шумно, и весело. Зиму коротаем сейчас с цесаревичем мы, я и Сергей Павлович фон Глазенап. Но ему приходится время от времени ездить в Петербург. Императорская семья осыпает своими милостями всех, кто близок к цесаревичу. Вот и я, ваш покорный слуга, получил тайного советника, чего не получал в свое время даже Карамзин, будучи придворным историком. Цесаревич очень романтический юноша. Этому способствует и вся обстановка в Абастумани. Сейчас он переживает пылкий роман с красавицей княжной Лизой Нижарадзе, чем очень недоволен его брат, но на что благосклонно смотрит императрица-мать. Ведь Георгий Александрович ее любимец, а по ней лишь бы ему было хорошо. Сам Георгий Александрович — золотое сердце. Вот недавно крестил маленькую дочурку абастуманского почтмейстера Каламкарова. Это как раз на Пасху было. Малышка была крещена Екатериною и получила от цесаревича пасхальное яичко с изображением своей святой. Вот так и живем, милейший Николай Александрович, маленькими провинциальными радостями. А вас, простите, какими ветрами занесло в наши края? Вы ведь все по экзотическим странам путешествуете?

— Да вот, занесло, Василий Осипович. И по делам службы, и по своей надобности. И к вам мне приходится обращаться не только как к старинному приятелю, а и как к историку.

— Интересно, интересно, — загорелся Василий Осипович, — я вот историей Грузии сейчас особенно интересуюсь.

— Да вот, не только история Грузии меня интересует, вернее, не столько. А интересуют меня связи здешних мест с рыцарями-тамплиерами.

— Эко, куда вас занесло, — задумчиво сказал Василий Осипович, откидываясь на спинку кресла. — А ведь связи такие есть. И глубокие. Я ведь, батенька, специалист по русской истории, а как ее понять, если не знать, что творилось в мире. А мир во времена рыцарей-тамплиеров был не столь велик, как теперь. Были здесь эти рыцари, были в этих краях.

— А как с дорогами, как они попасть сюда могли по бездорожью? Сквозь заросли, через горы? — с интересом спросил Ник.

— А кто вам сказал, что здесь не было дорог? Они вот теперь поросли кустарниками, бурьянами и мхами, и их не стало. Да здесь, батенька, Александр Македонский или, как его на Востоке зовут, Искандер Двурогий разгуливал. И воины его ванны принимали в абастуманских источниках. Ну, а во времена римского владычества тут такие страсти разгорались. На мостик-то, каменный, небось не обратили внимания, неподалеку от въезда в абастуманское ущелье? Ну, ничего, еще полюбуетесь на него. До сих пор стоит и пользу приносит. Римских рук дело. В самых неожиданных местах вдруг обнаруживаются римские дороги, великолепные, мощенные каменными плитами. Есть у меня мысль одна, непроверенная пока, что сын императора Тиберия, ну тот, от гречанки с острова Родос, Марк, любимец отца, о котором мало что известно, бывал в этих местах. С него-то все и началось. Будто хотел он тут основать маленькую империю. Но успел организовать что-то вроде тайного ордена. Но это античные времена. А расцвет тут был во времена Средневековья, в двенадцатом веке. Тогда христианство и ислам противостояли друг другу особенно яростно. Самой восточной точкой границы между мусульманским и христианским мирами было Закавказье. Грузия с большим трудом сопротивлялась сельджукам. Немного западнее противостояла натиску ислама Киликийская Армения — там был центр армянской государственности в Средневековье. Символами противостояния ислама и христианства на Ближнем Востоке были султан Салах-ад-Дин, «защитник веры», самый знаменитый сарацин, или Саладин, как его называли в европейских хрониках, и рыцари-крестоносцы. Ну, история крестовых походов вам известна.

— Да уж, — со вздохом сказал Ник, вспоминая свои видения в доме у шейха.

— Что так? — удивленно сказал Ключевский.

— Да вот, мои предки….

— А, да, ну конечно, Фландрия, фламандские рыцари, вы ведь их потомок, не так ли? Оттуда у вас и личный интерес к этим историям? Но позвольте, батенька, на дворе как- никак девятнадцатый век к концу катится, человечество становится все просвещеннее и просвещеннее, — с некоторой насмешкой заметил Ключевский. — Ну, поехали дальше. Ну вот, в те времена и зародился орден Храма, храмовников, как их называли, то есть тамплиеров, как сами понимаете от слова «тампль», храм по-французски. Это был военный орден. Кстати, хочу заметить, что тамплиеры свой первый храм построили точно на месте разрушенного иерусалимского храма — sic! Очень непростой орден! Ну, дальше-то историю ордена вы знаете. И про казни во Франции, и про гибель на костре Еврейского острова магистра ордена Жака де Молэ и его проклятия, и про французского короля Филиппа Красивого, одного из тех, кто был проклят Великим магистром, кстати, его бабушка, Анна Ярославна, была дочерью русского князя Ярослава Мудрого, про остров Родос, которым они владели много лет, и про Мальту и мальтийских рыцарей. Во времена Наполеона орден даже переселился в Россию и его гроссмейстером стал император Павел, и про графа де Литта вы тоже слышали.