Манускрипт египетского мага (СИ) - Тегюль Мари. Страница 6

— Никакие, — твердо сказал консул. — Только вода, настоенная на лепестках розы.

— А скажите, — продолжал Ник, — нет ли среди ваших слуг выходцев из Индостана?

— Из Индостана? — изумленно протянул консул. — Вообще все мои слуги персы.

— Возможно, у кого-нибудь из них есть родственники или знакомые из Индостана. Нельзя ли узнать это как можно осторожнее, чтобы ни у кого не возникло подозрений. И еще, не появлялся ли в вашем доме кто-нибудь новый, или не приезжал ли к кому-нибудь родственник.

Князь и консул изумленно слушали Ника.

— Мне бы хотелось узнать также, — сказал он, пристально глядя на консула, — не было ли кого-нибудь в вашем доме из Британии или из колоний этой страны?

— Да, как раз на днях я принимал дома негоцианта из Индостана, но он португалец из Гоа, его зовут дон Мигуэль де Сикейра, — сказал консул. — Человек почтенный, прекрасные рекомендации, и немолодой…

— Я тоже выгляжу сейчас весьма пожилым, — тихо сказал Ник. — Возраст не аргумент для того, чтобы человек был вне подозрений.

— Но он не похож на авантюриста, низкого роста, очень полный и страдает одышкой…

Ник вздохнул.

— Как давно вы знаете этого португальца?

— Да уж много лет. У нас совместные дела. Он торговец тканями.

— Не привез ли он какого-нибудь подарка вашей дочери?

— Да, он всегда привозит чудесные подарки для Фарханды. На этот раз это была тончайшая шаль из индийского муслина, она уменьшалась в такой маленькой шкатулке, которую можно было положить в карман. Девочка была в восторге.

— Эта шаль осталась или исчезла вместе с вашей дочерью? — продолжал Ник.

Консул покачал головой.

— Я смотрел, шали нигде нет. Видимо, она была в кармане ее платья.

— Вы не заметили ничего необычного, например, как выглядела шкатулка?

— Как будто нет, хотя, вот, Фарханда сама никак не могла открыть шкатулку, она очень туго открывалась.

— А какого цвета была шаль? — продолжал Ник.

— Пунцовая. Необычной окраски. Густой, приятный цвет.

— Хорошо, — сказал Ник. Он вытащил карманные часы. — Сейчас почти 10 утра. Скажите, не знаете ли вы, где остановился этот негоциант?

— Да, конечно, в гостинице «Лондон».

— Это у Мадатовского острова, — услужливо подсказал князь Вачнадзе. — В коляске мы будем там через двадцать минут.

_ Да, и еще один вопрос. Ваш португалец приехал один или его кто-то сопровождал?

— Да, у него был помощник. Его давний слуга. — ответил консул.

— Хорошо, благодарю вас. — И Ник повернулся к князю. Тот быстро сообразил, что Нику уже здесь ничего не надо и попрощался с консулом. Уже выходя, Ник слышал, что князь уверял консула, что все будет сделано в ближайшее время и дочь его непременно отыщется.

Фаэтон полицмейстера стояла у ворот. Ник сел в него и тут же появился князь. Взобравшись в фаэтон, князь озабоченно спросил:

— Что дальше?

— Разузнайте в гостинице все относительно этого негоцианта. Все до мельчайших подробностей. И о том человеке, который приехал с ним. И вот что, князь. Наверное, у вас есть конспиративная квартира для встреч?

— Да, конечно. Это домик в предместье, в Ортачалах, окруженный садом, в укромном месте. В Ортачалах расположены духаны, сады для гуляний, туда ездит много народу и всегда можно навестить этот дом незамеченным. Есть у меня и ловкий человек, прекрасный сыщик. Он будет у вас сегодня под видом кинто, это такой уличный продавец фруктов. Эти кинто, они разбитные малые. Он не вызовет подозрений.

В фаэтоне Ник снял парик и накладные усы, взял плащ на руку, а шляпу превратил в плоский блин и сунул в карман плаща.

— Возле Эриванской площади остановите, я там сойду. — попросил он князя.

Не прошло и двадцати минут, как Ник был дома.

Умывшись, он сел за стол, а Петрус стал подавать ему запоздалый завтрак. И делать обычный утренний доклад.

— Пурщики на Майдане сказали, что ночью была какая-то суета в их убане.

— Что, что? — переспросил, не поняв Ник.

— Ну, так называется тут околоток. Убани. Так вот. Ночью промчался фаэтон к Орбелиановским голубым баням. Они подумали, что это ночные кутилы решили пойти в бани. Но время было какое-то не то. Обычно под утро после ночного кутежа идут в бани, а потом кушать хаши. И хашники ждали. Они там рядом около тонэ. — И Петрус выжидательно помотрел на Ника, употребив незнакомое слово. Но Ник его знал.

— И что дальше? — спросил он, намазывая кусок чурека джемом.

— А никто не появился. Это были не кутилы. А кто — никто не знает. Все молчат. Наверное, местные бандиты. А их боятся. Знакомый есть там у меня в Орбелиановских банях. — продолжал Петрус. — Хороший человек. Терщик. Потомственный. Сафаром зовут. Говорит, его отец кого только не мыл. И господина Пушкина, а тот его потом в книжке описал. И даже того француза, который тоже был известным писателем, пера Дюма, кажется. Непонятно только, каким ветром его занесло в Тифлис.

— Ну, что ж, спасибо Петрус. Чурек просто восхитительный. А знакомства твои еще более восхитительные. Если понадобится, ты сможешь найти своего терщика?

— А как же. Я его как-то вечером провожал до дома. Он живет неподалеку, там, где шиитская мечеть. А так он всегда в бане. Или в чайхане рядом.

— Чтобы я без тебя, делал, Петрус, — вздохнул Ник. — И от смерти ты меня столько раз спасал.

— Ну уж, от смерти спасал, — проворчал Петрус, но со слезой в голосе. — Кто кого спасал… А я ведь слово давал вашей матушке, клятвенное. Еще в детстве.

Чтобы оборвать этот душещипательный разговор, Ник перевел его в другое русло.

Сразу после завтрака, расставшись с Петрусом, Ник перешел в кабинет. Достав с полки огромный фолиант, он начал листать его. Наконец, Ник дошел до нужного места.

— Да, да, я не ошибся, — проговорил он. — Этот удивительный запах, я узнаю его из тысячи. Но кто же тогда этот негоциант?

В этот миг снизу раздался звонок. Ник не обратил на него внимания, обычно дверями и посетителями занимался Петрус. Но тут Петрус постучал в дверь и его недоуменная физиономия просунулась в приоткрытую дверь кабинета.

— Там пришел какой-то кинто, принес фрукты, говорит, хозяин заказывал.

— Да, да, Петрус, я его жду. Возьми у него фрукты и проводи ко мне в кабинет.

Петрус понимающе кивнул головой и через несколько секунд провел в кабинет молодого человека, одетого в широченные шаровары, узкую рубашку, подпоясанную кожаным тонким ремешком с серебрянными украшениями, в шапке из бараньего меха, которую он теребил в руках.

Как только дверь за Петрусом закрылась, кинто, который был молодым тифлисским сыщиком Апполинарием Кикодзе, как он представился Нику, из ведомства князя Вачнадзе, начал быстро рассказывать, присев на краешек стула, на который кивком головы указал ему Ник.

— В гостинице «Лондон» остановился португальский негоциант из Гоа со своим молодым компаньоном, тоже оттуда. Этот второй, по виду нечистокровный европеец, метис, был очень встревожен. Сказал, что вчера вечером, возвратившись в гостиницу, не нашел своего хозяина. Прождал его всю ночь, но тот не возвратился. Он уже собирался идти заявить в полицию, когда подошли мы.

— Он не сказал, где провел вчерашний день? Был ли по поручениям своего хозяина или по своим делам? — перебил рассказчика Ник.

— Нет. Внятного ответа мы от него не добились Да, зовут его дон Педро Маскареньяш. Он производит впечатление растерянного человека. Но неприятен на вид. Глаза смотрят не на собеседника, а в сторону. Юлит. На вопрос, знаком ли он с кем-нибудь в Тифлисе, ответил отрицательно. В то же время прислуга в гостинице определенно утверждает, что вчера его кто-то спрашивал. Наш агент, который постоянно находится рядом с гостиницей…

Ник недоуменно поднял брови. Сыщик немного смутился и тут же объяснил:

— Это торговка семечками, ее зовут бабо Ануш. Полиция ее не трогает, не гоняет, а она весьма расторопная особа, снабжает нас необходимой информацией.

— Ах, так, — задумчиво протянул Ник, — ну, ну, продолжайте.