Есть что скрывать - Джордж Элизабет. Страница 13

– Покажите, – сказала она, не тратя времени на приветствие.

– Только когда войду. Не раньше.

Эстер недоверчиво прищурилась. Она не отпускала ручку двери, готовая пресечь любую попытку Адаку войти. Медленно и внимательно окинула взглядом улицу: дома на противоположной стороне, двери и окна на этой.

– Зачем вы пришли? Вы мне очень не нравитесь. – Она снова посмотрела за спину Адаку. Из-за угла появился дворник и принялся усердно выгребать мусор из канавы. Взгляд Эстер вернулся к Адаку. – Вы из полиции.

Адаку нетерпеливо переступала с ноги на ногу.

– Вам и правда кажется, что я из полиции? Как вы себе это представляете? Агент под прикрытием, разбрасывающийся деньгами? – Она порылась в сумке и вытащила конверт с купюрами. – Вот деньги, которые вы просили принести. Двести пятьдесят фунтов.

Судя по выражению лица Эстер, она опасалась, что при попытке открыть конверт из него брызнет красная краска.

– Разве вы не этого хотели? – переспросила Адаку. – Двести пятьдесят фунтов? – Эстер все еще не решалась взять конверт, и тогда Адаку достала купюры и развернула веером перед ее лицом.

Эстер оглянулась на лестницу. Адаку снова подумала, что наверху есть еще кто-то, не знающий, что здесь происходит. Похоже на откровенную взятку.

– Я могу принести вам рекомендации. Это будет нелегко, но я их достану. Если денег и рекомендаций недостаточно, тогда мне придется обратиться в другое место.

– Всего это будет стоить пятьсот фунтов. – Эстер схватила конверт и сунула в карман белого халата. – Еще две сотни, если хотите продолжать.

– А если я откажусь?

– Хотите знать, вернут ли вам деньги? Нет. Не вернут. И войти не позволят. Что дальше? Заходите или нет? – Она открыла дверь шире.

Чертыхнувшись при мысли о потерянных деньгах, если все пойдет наперекосяк, Адаку вошла.

Прихожая была немногим больше доски для игры в шашки, и это сходство усиливал линолеум в черно-белую клетку. На полу лежала почта, скопившаяся как минимум за неделю, – в основном рекламный мусор.

Эстер повела Адаку в глубь дома, к лестнице, устланной пыльным старым ковром, местами протертым до дыр. Перила были в липких пятнах и отметинах от прошлых столкновений с мебелью. Адаку лишь один раз слегка коснулась их.

На втором этаже находилась одна дверь – вероятно, в квартиру. На двери были стальная пластина и три засова, хотя с улицы это место выглядело необитаемым. Эстер повела ее наверх, и они преодолели еще один лестничный пролет. Здесь также имелись стальная пластина, два засова и табличка с надписью «Частная собственность». Еще один лестничный пролет – и они подошли к открытой двери, ведущей в помещение, обставленное как приемная: письменный стол со стулом, два шкафа для документов и два пластиковых стула у одной стены с низким столиком между ними. На столике располагались лампа, плетеная корзинка с маленькими плитками шоколада и два потрепанных журнала, посвященных домашнему интерьеру. На письменном столе Адаку увидела компьютерный монитор и два лотка для документов. Они были пустыми – как и комната, где, кроме Эстер, никого не было.

– Я бы хотела поговорить с врачом, – сказала Адаку.

– Вы говорите с врачом, – ответила Эстер.

– В таком случае почему здесь больше никого нет?

– Процедуры проводятся только по назначению. Это для вас так важно?

Адаку нахмурилась. Она ожидала совсем другого.

– Тогда откуда мне знать, что вы врач? Как я могу проверить вашу квалификацию?

– Поверить мне на слово. Или уйти. Мне все равно. За свои три сотни фунтов вы хотите увидеть оборудование или вам достаточно подняться по лестнице?

Адаку прикинула, какие у нее варианты. Похоже, выбор невелик: потерять деньги или хотя бы взглянуть на помещение. Она выбрала второй вариант. Эстер провела ее в комнату, соседствующую с приемной.

На взгляд Адаку, она ничем не отличалась от любого другого медицинского кабинета в стране: смотровая кушетка, весы, маленькая тумбочка, на которой лежали ватные тампоны, термометр, бинты, стетоскоп, сфигмоманометр и расширитель. Все идеально чистое – ни пятнышка, ни отпечатка пальцев. Стены пустые, если не считать таблицы соответствия роста и оптимального веса. В углу стул, на котором, как предположила Адаку, пациентка – или клиентка – оставляет одежду. В другом углу стул на колесиках, на котором врачу удобнее производить осмотр. Идеальный порядок, подумала Адаку. Даже лучше, чем в кабинете ее врача-терапевта. Это о многом говорило.

Эстер открыла вторую дверь, которая вела в маленькую операционную – со светильниками, операционным столом, несколькими большими емкостями – предположительно для анестетика, – двумя мониторами и столиком, на котором лежали стерильные перчатки, инструменты в футлярах и все остальное, свидетельствовавшее о том, что медицинские процедуры проводят именно здесь.

Адаку спросила Эстер, кто дает наркоз. Эстер ответила, что при необходимости приходит медсестра из анестезиологии.

– Хотите посмотреть внизу? – Судя по тону, она не горела желанием показывать Адаку что-то еще.

– А что внизу?

– Послеоперационная палата. Пациентки остаются там на ночь.

– А кто за ними ухаживает?

– Матери или другие родственницы. Я тоже слежу за их состоянием.

Адаку задумалась. Похоже, Эстер – специалист широкого профиля. Почему, в таком случае, она работает не в больнице, а здесь, в этом ветхом здании на севере Лондона? Она так и спросила.

– Потому что я верю в работу в этой клинике.

«Стандартная фраза», – подумала Адаку.

– Вы теряли пациентов?

– Конечно, нет.

– Но вы бы в любом случае так ответили, правда? Вряд ли вы скажете мне что-то другое.

Эстер развела руки и повела плечами, словно говоря: «Хотите верьте, хотите нет».

– И что дальше? После того, как я увижу послеоперационную палату?

– Потом вы примете решение. – Эстер вывела ее из операционной, открыла ящик письменного стола и достала оттуда визитную карточку, похожую на ту, что вручила Адаку раньше. На ней был отпечатан только номер телефона. Ни имени, ни профессии – только цифры номера. Она протянула карточку Адаку. – Если решите продолжать, позвоните по этому номеру и запишитесь на прием.

– А потом?

– Вам назначат день для процедуры. Через две недели – повторный осмотр.

– Похоже, у вас тут все тщательно продумано.

– Да. Мы делаем всё быстро и с соблюдением всех правил гигиены – любая постоперационная инфекция исключена.

– А если осложнения все же будут? Какая-нибудь инфекция?

– Тогда вам лучше сразу идти отсюда. Полагаю, вы ищете не мясника.

Этим вечером она назначила с ним встречу в Рукери. Парк находился в Стритэм-Коммон и представлял собой остатки некогда процветающего поместья: большой дом и сад на склоне, с которого был виден почти весь Лондон. Часть парка была огорожена и окультурена – там проложили дорожки, разбили клумбы, высадили цветы и декоративный кустарник. Другая часть осталась дикой и заросла деревьями.

Она сказала, что будет ждать его в роще молодых каштанов. Их легко найти, объяснила она, – в северной части Рукери, в конце широкой мощеной дорожки, пересекавшей весь парк. Вдоль дорожки тянулся длинный ряд деревянных скамеек, поставленных вплотную друг к другу и обращенных к лужайке на склоне холма, над которой возвышался громадный ливанский кедр. Вниз по склону ведут ступеньки, но они ему не понадобятся. Каштановая роща наверху.

Марк Финни ждал встречи с ней десять часов. А когда нырнул в рощу и не увидел ее, то запаниковал, причем так сильно – и глупо, – что едва не лишился чувств. Потом сделал еще одну глупость – позвонил. Потом отправил сообщение. Потом стал проклинать себя, свою жизнь, свою похоть – все, что только можно было проклинать, за исключением Лилибет. «Лилибет, – говорил он себе, – не заслуживает, чтобы ее отцом был такой человек, в которого я быстро превращаюсь». Нет. Последняя фраза – неправда, ведь так? Она не заслуживает такого отца, каким он уже стал. Ему хотелось забраться себе в голову и выжечь из мозга все мысли, не связанные с дочерью. Это единственный способ остановить то, что с ним происходит.