Автоквирография - Лорен Кристина. Страница 7

Я подхожу к Осени и уже открываю рот подначить, что на тарелке у нее один сухарик, но слова вдруг вылетают из головы. В другом конце зала стоит Себастьян Бразер и болтает с двумя братьями Мэнни. У меня аж пульс подскакивает.

Я понятия не имел, что Себастьян приглашен к Мэнни.

Осень подводит меня к скамье, садится и с рассеянным видом потягивает воду из стакана. Приглядевшись, я замечаю, что сегодня вечером она уделила своей внешности больше внимания, чем обычно. Волосы выпрямлены. На губах липкий, сияющий блеск. И рубашка, похоже, новая.

– Почему ты не ешь? – спрашиваю я, разворачивая бумажную салфетку, которой обернули пластиковые приборы. Осень делает снэпшот своей еды, оценивает результат, набирает комментарий и поворачивает экран ко мне. Передо мной фото сухарика на белой бумажной тарелке, а под ним подпись «Ужин».

Честно.

– Пицца показалась жирной, другие блюда – странными, – отвечает Осень и показывает мне на тарелку. – Этот салат с сырой рыбой.

Я украдкой смотрю Осени через плечо. Себастьян сел за соседний столик. Рядом с ним на скамейке рюкзак, и мне до зарезу хочется выяснить, где он был. В универе? В библиотеке? Он в кампусе живет или дома с родителями?

Я перевожу взгляд на тарелку.

– Это же севиче, ты его в Парк-Сити пробовала. Тогда тебе оно понравилось.

– Разве? Не помню такого, – говорит Осень, но тянется к блюду, чтобы подцепить кусочек на вилку. – Видел, кто рядом сидит?

Будто я мог бы его пропустить.

Эрик с Осенью о чем-то болтают, я особо не прислушиваюсь, но периодически чувствую себя неловко. Любой почувствовал бы… Осень смеется слишком громко. Возникают паузы, которые они прерывают, заговаривая одновременно. Вдруг Эрик тоже запал на Осень, поэтому они и ведут себя как парочка семиклассников? Плохо, что меня радует ее увлеченность Эриком? В принципе, это может кончиться плохо и навредить нам всем. Самое важное для меня – дружба с Осенью, не хочу, чтобы нам мешали ошметки романтических чувств. Если наши отношения окончательно устаканятся, может, со временем я решусь ей открыться.

Может, когда-нибудь мне будет с кем поговорить о чувствах к Себастьяну.

Кошачьи ушки моих мыслей выворачиваются, фокусируясь на том, что сзади. Будто само присутствие Себастьяна создает нечто вроде фонового шума. Хочу знать, где он каждую секунду. Хочу, чтобы он меня заметил.

Мэнни срывает мне планы на корню – тащит большинство гостей на лазертаг-арену. Я нехотя встаю и иду за ними в кабинет для инструктажа.

Осень решила остаться в смежной зрительской зоне. Я слушаю инструктаж вместе с Эриком и гадаю, не удастся ли незаметно ускользнуть до начала игры. Едва отступаю к двери, на арену заходят Себастьян и Коул, брат Мэнни. Я чуть жвачкой не давлюсь.

Появляется инструктор, но я даже не собираюсь его слушать, не в силах отвести глаз от Себастьяна, от того, как его скуластое лицо, его волосы выглядят при таком освещении. Себастьяну, видимо, тоже трудно сосредоточиться на правилах игры: его взгляд скользит по кабинету и останавливается на мне.

Одну,

две,

три секунды Себастьян смотрит на меня.

Судя по взгляду, он меня узнал. Он улыбается, а у меня словно пол из-под ног уходит.

Помогите.

Я улыбаюсь в ответ, чувствуя, как трясутся поджилки.

– Я Тони, ваш игровой инструктор, – начинает мужчина. Я хлопаю глазами, заставляя себя повернуться к нему. – Кто у нас будет капитаном? – Желающих нет. Тони показывает на Себастьяна и Коула, стоящих чуть в стороне, и жестом велит нам идти за ним в соседнюю комнату надевать жилеты.

В суматохе Эрик оказывается в хвосте очереди, а я – рядом с Себастьяном. Дай бог Эрику здоровья! По обеим сторонам комнаты висят жилеты с аккумуляторами. Тони велит всем надеть жилеты и зафиксировать лямки спереди, демонстрируя нам каждое действие, как стюард перед полетом.

– Извлеките фазер из зарядки и спустите курок, – говорит Тони. – На экране появится игровое имя. У всех появилось?

Я выполняю его инструкции, и на маленьком экране появляется слово «Патриот». Украдкой взглянув на фазер Себастьяна, я читаю «Сержант Блу».

– Запомните эти имена. По ним после игры вы узнаете на табло свой счет. Чтобы набрать очки и выиграть, нужно нейтрализовать игроков другой команды, попав в одну из точек поражения. – Тони хватает Мэнни за рукав и подтягивает к себе. – Вот куда нужно целиться. – С театральным драматизмом он тычет пальцем в каждый из освещенных датчиков на жилете. – Если вас поразят в спину или в плечо, жилет вспыхнет, а противнику засчитаются очки. Если попадут в грудь, жилет вспыхнет, фазер заблокируется. То есть в вас стрелять смогут, а вы сами – нет. Вы станете легкой добычей, пока не вернетесь к себе на базу или не спрячетесь до активации фазера. – Тони отпускает Мэнни и оглядывает комнату. – Вы разделитесь на две команды, жилеты каждой будут гореть определенным цветом. Вы Красные. – Тони показывает на жилет Коула. – Вы Синие. – Он показывает на жилет Себастьяна. – Стреляйте в того, кто не вашего цвета. База каждой команды будет того же цвета, за уничтожение базы противника начисляются тройные очки.

Стоящий рядом Себастьян ерзает. Я ловлю его взгляд прежде, чем он переводит его на пол, потом снова поднимает. У меня мурашки бегут по коже.

– Пока не начался бой, несколько правил, – говорит Тони. – Запрещается бегать, чтобы ни в кого и ни во что не врезаться. Запрещается ложиться на пол: вас затопчут. Запрещается физический контакт любого рода, включая тисканье в темноте. Мы все видим.

Я кашляю. Себастьян снова ерзает. Тони завершает инструктаж, запрещая нам бить друг друга фазерами и – боже упаси! – материться. Пора начинать бой.

В комнате с жилетами царила полутьма, но на привыкание к мраку арены все равно уходит пара секунд. Участники команд выстраиваются вдоль стен, словно выложенных неоновым кирпичом, в центре я замечаю нашу базу. Черные лампы подсвечивают препятствия, но кроме них почти ничего не видно. По арене волной катится звук поочередно активируемых фазеров, включается обратный отсчет.

Пять…

Четыре…

Три…

Два…

Один…

Пронзительно воет сирена. Я огибаю одну стену, потом другую. Темно настолько, что не видно почти ничего, но перегородки и периметр комнаты помечены текстурированной неоновой краской или полосками цветного света. В углу сияет зеленый танк, перед ним я замечаю вспышку красного и судорожное движение.

Я стреляю, вражеский жилет мигает красным, регистрируя попадание. Когда сворачиваю за угол, мигает мой жилет: подбивают меня. «Цель поражена», – сообщает мне фазер. Я «ранен», видимо в плечо, потому что, когда у стены мелькает враг, ружье меня не подводит. Я попадаю в датчик на груди, дезактивируя игроку фазер.

Когда с разных сторон появляются двое Красных, я поворачиваюсь и бегу к базе. На арене жарко и очень душно. Пульс у меня подскакивает, по затылку струится пот. Если закрыть глаза, из-за ритмичной музыки и звуковых эффектов легко представить, что мы на рейв-вечеринке, а не носимся по темной комнате, паля друг в друга из пластмассовых лазерных ружей. Я нейтрализую еще несколько вражеских игроков, беглым огнем обстреливаю красную базу, когда меня снова «ранят», на этот раз в спину.

Возвращаясь обратно тем же путем, я налетаю на Эрика.

– У танка пара Красных. Они просто сидят там и караулят пробегающих мимо, – сообщает он.

Я киваю в ответ, различая его во тьме только благодаря белой футболке и датчикам на жилете.

– Я пойду кружным путем! А ты попробуй подобраться к ним сзади, – говорю я, стараясь перекричать музыку.

Эрик хлопает меня по плечу, я бегом огибаю перегородку.

Арена – двухъярусный лабиринт с рампами, на которые можно запрыгнуть, спасаясь от выстрела, или залезть, чтобы лучше прицелиться.

«Цель поражена. Цель поражена. Цель поражена», – частит мой фазер, жилет мигает. За спиной быстрые шаги. Нужно отстреливаться. Я поднимаю фазер, но он молчит. Мне пробили грудь. Я оглядываюсь по сторонам в поисках нашей базы или укрытия, когда в меня кто-то врезается. Кто-то утаскивает меня в закуток за миг до появления Коула и других Красных.