Горчаков. Пенталогия (СИ) - Пылаев Валерий. Страница 113

А вот главой вполне мог и не быть. Все-таки годы уже не те. Да и слишком уж сложная схема для отставного пехотного генерала — даже самого выдающегося. Но если не Куракин — то кто? Долгоруков, сидящий по уши в долгах и понемногу превращающий саму фамилию рода светлейших князей в посмешище? Едва ли. Немец Штерн, промышленник из торговой династии? Тем более не подходит.

И кто бы ни скрывался там, на самом верху, куда уходят все ниточки этого запутанного клубка — Миша вряд ли поможет. Ему наверняка не доверили и четверти тайн заговора. Дед может вывернуть его память хоть наизнанку, но все равно не найдет… всего.

Но нам пригодятся любые зацепки.

— Чего они хотят? — спросил дед и, подумав, уточнил: — Не от тебя, а вообще… Какие цели преследуют?

— Государственный переворот. Они… мы желаем изменения существующего правительственного аппарата.

Миша заговорил чуть медленнее. Похоже, вспоминал слова, сказанные кем-то другим — на его собственные все это походило мало. Изменения в государственном аппарате… заговорщики мыслили масштабно. И речь явно шла не об ослаблении или даже полном уничтожении одного отдельно взятого дворянского рода

— Привести к власти достойных. Военную аристократию. Генералов и офицеров, способных защитить страну, когда придет время.

В голосе Миши на мгновение прорезалось что-то похожее на эмоции. Он все еще говорил чужими словами — какими-то странными лозунгами без особой конкретики — но явно разделял эти идеи полностью. Зерна чужих мыслей упали на благодатную почву.

— Какое время? — Дед подался вперед. — Что должно случиться?

— Я не знаю.

Три слова. Ни удивления, ни сомнений — ничего. Сейчас Мишу прибивала могучая магия — но он, похоже, не задавал себе этих вопросов и раньше. Просто поверил кому-то из лидеров заговора. Скорее всего — Куракину. Если уж тот в свое время смог очаровать чуть ли не целую страну и несколько десятков офицеров, которые повели солдат на османские штыки, наплевав на приказ сверху — на одного вчерашнего юнкера его харизмы уж точно хватило бы.

— Да мать твою за ногу… — негромко проворчал Андрей Георгиевич. — Для чего им нужны шахты и акции заводов?

— Я не знаю.

А вот я, похоже, уже начинал догадываться.

— Кто у них главный? — Дед уже не скрывал нарастающего раздражения. — Кто займет престол в случае, если…

— Я не знаю, — ответил Миша.

— Когда они собираются… И что они планируют делать с ее величеством и великим князем Павлом?

Наследником престола? Едва ли заговорщики оставят хоть кого-то из Романовых в живых. Хотя…

— Я не знаю.

— Кто еще на их стороне?! — рявкнул дед.

— Я не…

— Хватит! Замолчи.

Дед громыхнул тростью об пол. Похоже, даже больше, чем предательство, его вывело из себя то, что Миша слепо поверил Куракину и остальным. Готов был отдать род в чужие руки — и при этом не задавать вопросов… Он ведь действительно почти ничего не знал. Ни имен, ни каких-то точных дат, ни подробностей планов, ни истинных масштабов заговора.

Дурак.

— Почему ты пошел на это, Миша? — тихо спросил дед. — Зачем? Чего тебе не хватало?

— Так надо. В интересах государства и рода.

Миша заговорил тверже и даже нашел в себе силы сесть ровно и выпрямить спину. В его вялом голосе зазвучал грохот металла. Того самого, из которого можно ковать штыки, броню, отливать медали… или кресты на солдатских могилах.

Он ведь и правда верил во все это. Искренне, всем сердцем. Поэтому и поставил выше жизни Кости, выше семьи.

Может быть, даже выше себя самого.

— Горчаковы должны занять достойное место в новом правительстве. — Миша посмотрел прямо на деда. — Но ты слишком стар, чтобы принять необходимые перемены. А Костя…

— Замолчи, — проговорил дед.

Так тихо, что я еле разобрал слово. На мгновение мне показалось, что он сейчас свалится на пол. Я не испытывал ничего, кроме острого желания поднять и врезать Мише. Со всей силы, с размаху. Лупить в сопли, чтобы кровь летела во все стороны вместе с осколками зубов.

Но деду наверняка было куда тяжелее. Он потерял сначала одного наследника — моего отца — потом Костю… Нос третьим Горчаковом случилось кое-что даже хуже смерти.

— Ты лишаешься всех прав на титул, имя и имущество рода. Я отлучаю тебя от родового Источника.

В голосе деда звучал только лед. Одному богу известно, чего ему стоило говорить спокойно, не срываясь то ли в крик, то ли в слезы — но старик держался.

— Ты мне больше не внук. Я не хочу тебя знать, — продолжил дед. — Формальностями мы займемся позже, а сейчас хватит моей воли и двух свидетелей… — Дед повернулся ко мне. — Вы подтвердите мое слово перед всем дворянским сословием и самой государыней императрицей, если придется?

— Подтвердим, — кивнул я.

— Даю слово. — Андрей Георгиевич протяжно вздохнул. — Хотел бы я, чтобы все было иначе.

— Тебя не готовили к подобному, Саша. Никто и подумать не мог, что придется… Но — нравится тебе это, или нет, теперь ты — наследник рода Горчаковых. — Дед посмотрел мне прямо в глаза. — И я хочу, чтобы именно ты решил, что делать с предателем.

Глава 28

От неожиданности я даже закашлялся. Нет, конечно, что-то такое было вполне предсказуемо: дед уж точно не простил бы Мише предательство. Я догадывался, что братца лишат всех прав и отлучат от рода. И других наследников — кроме меня — у деда попросту не осталось.

Но самому выносить приговор?.. К такому меня жизнь, признаться, не готовила. Но мгновение шло за мгновением, и никто — ни дед, ни Андрей Георгиевич — даже не думали сообщать, что все это просто какая-то странная и неуместная шутка. Что участь Миши уже и так решена, что такие вопросы пока еще не про мою честь, что я вовсе не обязан…

В единственном глазу Андрея Георгиевича застыли ожидание пополам с мрачной решимостью. Наверное, так смотрит на хозяина преданный пес. Немолодой и усталый — но все еще готовый броситься на врага, если прозвучит команда. Что-то изменилось — раз и навсегда. И если раньше я был для старого безопасника просто пацаном, которого следует беречь и попытаться научить хоть чему-то — то теперь стал наследником рода. Вторым после деда. Тем, кто имеет законное право приказывать.

Я вдруг понял, что действительно могу решать. Все, что угодно. В усадьбе нет ни единой души, нет свидетелей, и даже те, кто догадается — будут молчать. Одно мое слово — и Андрей Георгиевич отведет Мишу за ограду в лес — туда, где учил меня стрелять из пистолета — снесет голову Серпом и закопает тело. Так глубоко, что не найдут… да и не будут искать. Имени и авторитета Горчаковых вполне достаточно, чтобы прикрыть кровавую тайну, а вмешиваться во внутренние дела рода не станет даже сама государыня императрица. Предатель получит заслуженное наказание, а я стану наследником.

— Я могу задать Мише вопрос? — спросил я. — Только один.

— Два, десять, сто. — Дед пожал плечами. — Задавай. Он ответит на все.

— Ты знал тех, кто убил Костю? — Я подался вперед. — Видел их? Тех, кто стрелял?

— Нет, — равнодушно отозвался Миша. — К Косте обращались. Предлагали войти в тайное общество. Он отказался, и его пришлось устранить. Я ничего об этом не знал. Когда я стал наследником — обратились ко мне.

Пришлось устранить. Миша говорит монотонно, как автомат — похоже, смерть брата не вызывала у него вообще ничего. Я почувствовал, как внутри снова разгорается ярость — и, выдохнув, постарался успокоиться.

Картина понемногу складывалась.

Заговорщики побоялись сунуться к деду. Не подобрали ключик к отцу — и тот разбился на машине вместе с матерью. Приходили к Косте — и брат отказался. И, судя по всему, замыслил вскрыть всю компанию заговорщиков — не случайно же звонил мне прямо перед смертью. Пришлось убрать и его: грубо, неосторожно, расстреляв из винтовок перед собственным домом — планировать полноценную тайную операцию у Куракинской шайки банально не было времени. И даже попытка свалить все на Воронцова и заодно втянуть Горчаковых в войну родов теперь смотрелось откровенно нелепой.