Несокрушимый Друид Режущей Песни (ЛП) - Аннетт Мари. Страница 28

— У тебя звучит так, словно я достигла чего-то особенного.

— Так и есть. Ты вырвалась из цикла насилия и создала для себя нормальную жизнь. Я так не смог.

Он восхищался жизнью, которую я построила? Когда я сравнивала нас, казалось, я достигла куда меньше, чем он.

— Я построила лучшую жизнь, какую могла, но это не розы и солнце. И все это было до того, как я узнала, что была друидом. Думаешь, я смогу теперь жить как человек, зная, кто я?

— Мы не говорили о твоем переходе от жизни в стиле людей к жизни в силе друида. Ты отбросишь все, чтобы стать изгоем, на которого охотятся, — он придвинулся ближе, нас разделяли дюймы, он сдвинул брови. — Ты сказала, что мы вдвоем вместе — проклятие. Прошло несколько дней, как ты перестала ненавидеть меня. Почему ты хочешь уехать со мной?

— Тебе нравилось, когда я ненавидела тебя?

— В ненависти есть смысл. Ты едва начала разбираться с тем, что произошло между нами. Ты не знаешь, что будешь чувствовать ко мне через пару недель или месяцев, особенно, если я — единственный человек в твоей жизни.

То, как он смотрел в мои глаза, вспышки конфликта, задевающие его черты — это было слишком. Я отвернулась от него, сжала кухонную стойку. Кинжал лежал передо мной.

— Как ты можешь от ненависти перейти к самопожертвованию и верности?

Я напряглась от его хриплого и тихого вопроса.

Он потянулся вокруг меня, сжал мои запястья, убрал мои пальцы со стойки, пока я не навредила себе.

— Сейбер.

Я медленно выдохнула, осторожно, и тихий скрежет задел мои ребра, напоминая о бол, обиде, предательстве и правде, которую я не хотела признавать. Но я собиралась признать ее.

— Потому что… — я смотрела на его ладони, — я любила тебя с первой встречи.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

После моего заявления шепотом последовала тишина.

— Это было десять лет назад, — наконец, сказал он.

— Кое-что время не меняет. Ты ранил меня. Я ненавидела тебя, — я закрыла глаза. Но я любила тебя все равно. Потому я так тебя ненавидела. Потому хотела тебя ранить. Меня разрушало то, что я любила того, кто так меня ранил.

— В этом нет смысла. Ты не можешь любить и ненавидеть меня одновременно.

— Могу, — я отклонила голову и прижала ее к его плечу. — Ты сказал, что порой ненавидел меня.

Дрожь прошла по его ладоням. Я повернулась в его руках и посмотрела на его лицо, конфликт в его глазах.

— Ты порой ненавидел меня, — тихо сказала я. — Но и любил при этом.

Он сжал напряженно губы, словно сдерживал что-то в себе, что не мог выпустить.

— Потому, бросив меня, ты мучился десять лет, и потому ты искал меня и спасал других детей, когда не смог найти меня. И потому ты помогал мне, даже когда я ранила тебя, потому ты рисковал жизнью ради меня — за то, что я хотела и в чем нуждалась, что не было связано с тобой.

Он медленно и с дрожью выдохнул.

— Черт.

— Ты клялся, что тебя мотивировала не вина. Так что еще это могло быть? — я разглядывала его. — Ты этого не понял?

Он глядел на меня, наши тела были близко, но не касались, жар и невысказанные слова дрожали между нами.

— Мы оба запутались.

Странный смешок с придыханием вырвался из меня.

— Ясное дело, — я прижала ладони к его груди, сжала его футболку. — Игра в обычного человека убивала меня. С тобой мне не нужно притворяться. С тобой я могу быть собой, без ограничений, не сдерживаясь. Этого я хочу.

— Сейбер…

— И да, мы запутались, но я все равно тебя хочу.

Он выругался под нос, а потом прижал меня к своей груди, его лицо было в моих волосах. Я держалась за него так же крепко, хрупкая и разбитая часть меня паниковала, что я дала ему свое сердце в шрамах. Но больше паники и страха я ощущала облегчение.

Может, амнезия притупила мои воспоминания о нем прошлые десять лет, но все, что я чувствовала к безымянному парню в переулке, было таким же сильным, как в день, когда он ушел. Последствия сломали меня, и только теперь, когда он вернулся в мою жизнь, я могла исцелиться. Я раскрывала его, взрослого, и раскрывала себя по обломкам.

Я разжала ладони и отклонилась, чтобы прижать их к его лицу. Его глаза были яркими, пристальными, полными боли и надежды, тысячи вещей, которые я не могла назвать, но прекрасно понимала, ведь тоже ощущала.

Он скользнул ладонью по моей шее, прижал ее к моей челюсти, и воздух стал заряженным в предвкушении, как перед нашим первым поцелуем. Его пальцы коснулись моей щеки, как в ту ночь. И как в первый раз, я закрыла глаза, а он склонился.

Его рот задел мой. Вместо яростной похоти наших недавних поцелуев этот был мягким и неспешным, мы наслаждались ласками наших губ. Прошлое и настоящее, наш первый поцелуй и этот легли друг на друга в моем разуме, смешались с новой яркостью.

Мои губы раскрылись, и он углубил поцелуй, его ладонь скользнула в мои волосы, сердце стучало не только от восторга и желания младшей меня. Это был не безымянный парень, которого я знала пару недель. Это был мужчина, который ушел, но не отпустил меня. Который ранил меня, но делал все, что мог, чтобы помочь мне. Который терпел боль, которую я причиняла ему, и держался за меня крепче.

Он был куда больше, чем парень из моего прошлого. Он был частью меня, привязан ко мне, важен для моего выживания. Он был моим будущим.

Каждое прикосновение его губ и движение языка усиливало эти убеждения в моем сердце со шрамами и раненой душе, и я встала на носочки, прижалась к его рту своим.

Наша медленно разгорающаяся страсть стала раскаленной, и с низким рычанием он отклонил мою голову. Его язык двигался с моим, жар пронзил меня, похоть сводила с ума силой. Он повел меня назад, шаг за шагом, и мои ноги врезались в край дивана. Я опустилась. Придавив меня к подушкам, он направил ногу между моих ног.

Сладкое желание юности смешалось с хищной похотью, которая кипела между нами с тех пор, как я встретила его как Кристального Друида, и от этого нужда разгоралась яростнее, горячее.

Он целовал меня сильнее, придерживая ладонью мою челюсть. Другая рука нашла мою грудь. Его язык гладил мой, пока большой палец дразнил грудь, и мои бедра двигались на его ноге, желая больше. Мои ладони скользнули по его груди, задрали его футболку. Я погладила мышцы его живота, кожа была теплой, мышцы — напряженными.

Он отклонился, направил мои ноги вокруг его пояса. Придавив меня бёдрами к дивану, он выгнул меня. Его зубы задели мою грудь сквозь футболку и лифчик, и он задрал их. А потом его горячий влажный рот оказался на моей коже, пока его ладонь гладила другую мою грудь, и он терся об меня в том же ритме. Я со стоном впилась ногтями в его спину. Каждый нерв в моем теле загорелся от наслаждения.

Я провела ногтями по его плечам, ладони легли на его грудь и отодвинули его. Он оторвался от меня, и я быстрым движением перевернула его на диван. Оседлав его, я сняла футболку и лифчик, отбросила их. Его затуманенные похотью глаза разглядывали мои груди, его ладони поднялись и обхватили их.

Я двигала бедрами на нем, и он застонал, его пальцы гладили и дразнили. Я уже не могла это терпеть, оттолкнулась от него. Мои ладони спустились к моей талии, я сняла штаны, потом трусики. Он смотрел, голодно приоткрыв рот.

Нагая, я выбралась из штанов, расстегнула ширинку его джинсов и стянула их по его бедрам. Я снова забралась на него, наши тела прижались друг к другу, кожа была горячей и обнаженной.

Я терлась об него, мой стон перекрыл его. Он схватил мою задницу, пальцы впились, его руки напряглись, и он провел меня по своей длине с большим давлением, двигая при этом бедрами.

Это было сильно, идеально, невыносимо. Я двигалась быстрее, и он следовал моему ритму, используя все свое тело, чтобы усилить мое наслаждение. Тяжело дыша, я склонилась, соединила наши рты. Его язык вонзался в мой рот глубоко и голодно, и мне нужно было только это. Жар копился низко в моем животе, пульсировал между ног, а потом пронзил меня. Я застонала в его рот, все мое тело содрогнулось, волны пробегали по мне, пока я не рухнула у его груди.