Тысяча порезов (ЛП) - Малком Энн. Страница 46

Я пошатнулась. Как будто кто-то поднял меня и потряс до самых костей.

Кристиан наблюдал за мной. Его глаза были в основном сосредоточены на той части моего лица, которая уже начала покрываться синяком. Она все еще горела и пульсировала.

— Ты права, — его голос звучал странно. Ровный, но какой-то далекий, чего я никогда от него не слышала. Как будто тот заставлял себя быть спокойным. Все в языке его тела было напряженным. Его рот превратился в тонкую линию, челюсти сжаты. Не знаю, это из-за того, что случилось со мной, или из-за того, что затронули его эго.

Разве я не должна быть неприкасаемой, как невеста Дона? Это ставит под сомнение его положение и власть.

— Если бы это был кто-то другой, ты бы сейчас смотрела на его труп, — продолжил Кристиан. — Но Лоренцо защищает его кровь.

Я вспомнила о его бреднях на кухне. О мании в его глазах.

— Он их сын? — сделала вывод я. — Винсенция и Софии?

Кристиан кивнул один раз.

— Да.

— И обычно титул Дона переходит к первенцу. — Я говорила медленно, когда все кусочки паззла начали вставать на свои места.

Лицо Кристиана было непроницаемым.

— Правильно.

— Но не в этот раз? — мой взгляд упал на портрет на стене.

Это брат погибшей девушки. Тот, кого все так обожали. Ее потеря высасывалась из них всех. Потеря изменила их, превратила Кристиана в бездушного монстра, Лоренцо — в жестокий кусок дерьма. Винсенций и София превратились в людей с пустотой в глазах.

Лоренцо говорил о ней. Будто я ее замена

Я ненавидела это. Что все в этой семье знали ее. Обожали ее. Что, если выйду замуж за Кристиана, меня всегда будут сравнивать с принцессой. Но я не такая мягкая и нежная, с невинным лицом в форме сердечка. Моя потеря не оставит дыр в людях на долгие годы. Джессика, конечно, расстроилась бы. Какое-то время она будет оплакивать меня. Как и Эйден. Но они справятся. Будут жить. Меня забудут.

Я не буду такой, как она.

Хотелось сорвать этот портрет со стены. Я ненавидела то, как она смотрела на меня. Я чертовски ненавидела ее.

— Не в этот раз, — голос Кристиана вернул мое внимание. Он не смотрел на картину. За те несколько раз, что я была здесь, он ни разу не взглянул на нее.

Я хотела знать историю всего. Жаждала этого. Хотела знать, как сильно он любил ее. Что с ней случилось. Как это связано с Лоренцо. Почему он таким стал. Путь Кристиана к Дону, когда это не его право по рождению. Каково его право по рождению? Каким было его детство?

Я стряхнула с себя все эти вопросы. Не об этом сейчас нужно думать. Мне не нужно узнавать о детстве Кристиана. Это не поможет выбраться отсюда.

Вновь возникла мысль, что я недостаточно мотивирована на поиски компромата. Сказала себе, что это лишь потому, что это небезопасно. Я никогда не оставалась одна в доме надолго. Теперь было ясно, что я должна попытаться. От этого зависели моя жизнь и мое здравомыслие.

— Что тогда с ним будет? — потребовала я, скрестив руки на груди. — Шлепок по запястьям? Или, еще лучше, по жопе? За то, что поставил женщину на место? — мои слова были пропитаны ядом, и теперь голос немного дрожал, поскольку серьезность ситуации тяжело давила на меня.

Я чувствовала себя невероятно, мучительно одинокой.

Глазами нашла золотой нож для вскрытия писем на столе Кристиана и поиграла с идеей подбежать, схватить его и вонзить ему в шею.

— Нет, Сиенна, — слова Кристиана звучали так, словно их вырвали из контекста. — Какова бы ни была эта жизнь, мы не насилуем женщин, — его глаза прожигали меня насквозь.

— Значит, вы святые, — усмехнулась я.

Лоб Кристиана слегка наморщился.

— Нет, Сиенна. С первой нашей встречи ты поняла, что я кто угодно, только не святой. — Кристиан посмотрел в окно, как будто подыскивал нужные слова, как будто пытался успокоиться. Это трещина в его внешности. Весьма значительная. Это делало его еще более человечным. Через несколько мгновений его глаза вернулись к моим. — Это то, что привлекло тебя ко мне. Потому что ты тоже не святая.

Что-то внутри меня затрепетало. Я думала, это уже давно забыто в результате событий сегодняшнего утра.

Очевидно, нет.

— Он потеряет руку, — сказал Кристиан, все еще глядя на меня. — За то, что он сделал с тобой. За то, что поднял ее на тебя.

Я нахмурила брови. Хотя такое предложение было нелепым, я ему поверила. Кристиан не склонен к преувеличениям. Он также не стал бы шутить или лгать о чем-то подобном. Он был неизменно серьезен.

— Сегодня днем, — продолжил он. — В этой комнате.

Я переварила эту новость. Этот человек, в жилах которого текла кровь Каталано, тот, кто должен был стать главой семьи, лишится руки за то, что поднял ее на меня. Он навсегда останется изуродованным, не в силах избавиться от воспоминаний о сделанном.

Мне это понравилось. Если бы большему количеству мужчин отрезали придатки за то, что они прикасались к женщинам против их воли, возможно, количество насилия бы уменьшилось. Ведь женщинам так и не удавалось избавиться от воспоминаний.

— Думаешь, что я откажусь быть свидетелем? — спросила я. — Думаешь, я буду говорить о том, что это по-варварски?

Кристиан не ответил, но его глаза блеснули так, что я поняла, — именно об этом он и подумал.

Я поправила юбку, щека все еще пульсировала, и боль отвлекала.

— Ты не услышишь от меня ни хрена подобного, — усмехнулась я. — Мужчина, навязывающий себя женщине, — вот это варварство. — Я протянула руку, чтобы вытащить волосы из пучка, надеясь немного ослабить давление в голове. Кристиан наблюдал, как они упали мне на плечи, его взгляд был голодным.

Я проигнорировала это.

— Поэтому я думаю, что наказание должно соответствовать преступлению, — сказала я. — Я бы отрезала что-нибудь другое, но, думаю, одной руки будет достаточно.

Кристиан долго смотрел на меня. Я чувствовала себя неуютно под таким пристальным взглядом. Я не хотела, чтобы он это видел. Думаю, что к сегодняшнему вечеру я была бы сломлена. А сейчас у меня появилось чувство, что эта жизнь может преподнести мне гораздо больше.

Кристиан быстро двинулся вперед, не давая мне времени отступить, не думая о том, какой будет моя реакция на опасных самцов, бросающихся на меня. Его рот оказался на мне, и наши тела слились в одно мгновение. Никакого контроля. Никакой нежности. Никаких мыслей о том, чтобы обращаться со мной осторожно. Боль на лице теперь казалась ничем.

И я была рада этому.

Яростно поцеловала его в ответ. С голодом.

Это не было здоровой или нормальной реакцией на то, что чуть не случилось со мной. И если бы это был любой другой мужчина на планете, я бы не позволила этому случиться. Но Кристиан не такой, как все. Он не дарил чувства нормальности, с ним я ощущала себя… собой. Это то, что нужно после того, что этот придурок почти отнял.

Мне нужно чувствовать себя собой.

Поэтому я поцеловала Кристиана в ответ.

С энтузиазмом. Я бы зашла намного дальше, если бы он не остановился, его лицо задержалось в нескольких дюймах от моего.

— Ты моя королева, Сиенна, — пробормотал он.

Хриплый тон, которым он произнес это предложение, лишал возможности думать. Не было мыслей, что я должна бороться с этим. Бороться с ним.

Потому что в тот момент я чувствовала себя его королевой.

— И я накажу любого, кто попытается прикоснуться к моей королеве, — сказал он.

Поклялся.

Что надевают на ампутацию?

Я пробежалась пальцами по всем шелкам, бархату и коже в гардеробной. Теперь это моя гардеробная? Странно, что все казалось таким знакомым и в то же время чужим. Я не взяла ничего из своей квартиры. Приехала сюда только с тем, во что была одета. Ничего больше. Кристиан мог бы привезти сюда мои вещи, чтобы я чувствовала себя более комфортно. Но я бы поспорила на каждый заработанный доллар — он не хочет, чтобы я чувствовала себя комфортно, и напоминала себе о прошлой жизни.

Я могла бы вернуться в квартиру. Не похоже, что Кристиан запретил мне ходить туда, он не запрещал мне ходить куда-либо, не было никаких правил. Кроме того, что я не могу отказаться от его предложения руки и сердца и не могу обращаться в полицию.