Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд (СИ) - Лесневская Вероника. Страница 34

Мысленно в себе копаюсь, пытаясь разобраться в своих чувствах и желаниях. Я начала привыкать, что все за меня решает Макар, но сейчас что-то переключается внутри.

Я от родителей отказалась ради мужчины. Но от ребенка… Смогу ли?

Со страхом и надеждой всматриваюсь в ожесточенные черты любимого лица.

Макар сканирует меня внимательно, размышляет и через пару минут озвучивает вердикт, которого я жду с замершим сердцем и тремором в ногах.

— Нет, могут быть последствия, а у меня на тебя планы, — заявляет так, будто тему на лекции называет. Строго, серьезно, четко.

— Планы? — непонимающе ресницами взмахиваю.

— Ну, конечно, милая, — обезоруживает меня внезапной нежностью. — Ты подходишь мне. Из медицинской династии, как и я. Учишься, скоро диплом медсестры получишь, а потом — обязательно высшее образование. Уверен, мать тебе поможет, несмотря на разногласия. И на должность престижную устроит — тоже.

— Но мама считает, что ты губишь мое будущее, — признаюсь простодушно. Я никогда ничего от Макара не скрываю.

— Она ошибается. Твое благополучие в моих интересах, — говорит он вместо «люблю». Как обычно. Макар ни разу не признавался мне в чувствах, а лишь перечислял мои достоинства и указывал на недостатки. Пока что первых оказывалось больше, а значит, я ему нравлюсь. Наверное… — Мне не нужна недоучка. Рядом со мной должна быть идеальная женщина. И со временем ты будешь способна исполнять эту роль.

Со временем… Роль…

Крепче обнимаю живот. А ведь время пришло.

— Мы поженимся? — спрашиваю напрямую.

Девушка не должна делать первый шаг, но от Макара я устала ждать предложения. Тем более сейчас, когда во мне теплится огонек нашей любви.

— Разумеется, — кидает, как подачку. — Позже, — добавляет абстрактно. — До завтра, милая, — подставляет мне гладко выбритую щеку, которой я касаюсь губами.

Привычный ритуал, как у семейной пары со стажем. Иногда мне становится интересно, что будет, если я его нарушу? Не встану в пять утра, чтобы приготовить ему завтрак, не поглажу рубашку, не провожу к дверям…

— Агата? — на пороге останавливается Макар. Наивно ожидаю, что он вернется. Обнимет меня, поцелует, скажет, что все будет хорошо. Но мужчина кивает на часы за моей спиной. — У тебя пары через полтора часа. Не опоздай, — чеканит важно.

Просто уходит, захлопнув дверь и оставив меня наедине с раздирающими душу мыслями и сомнениями.

Несколько недель спустя

— Я сегодня на первое УЗИ записалась, — переминаюсь с ноги на ногу у плиты. Упираюсь бедром в столешницу. — В очередной раз, — бурчу обиженно. — Ты ведь поедешь со мной?

— Пересолила, — кривится Макар, бросает вилку и нервно отодвигает от себя глазунью. — В институте пообедаю, — подскакивает с места и направляется на выход.

— А как же… — напоминаю о себе. — УЗИ?

— Не сегодня. Дел много, — отмахивается. — Знаешь, лучше съезди сама.

— Там все с мужьями или мамами, — упрашиваю его. — Маме я вообще ни слова о беременности не говорила. Она убьет нас обоих, если узнает, — поджимаю губу. — Я с тобой хочу, пожалуйста. Мне так спокойнее будет. Ты же врач все-таки.

— Педиатр. Не гинеколог, — осекает меня.

— Разве ты не хочешь взглянуть на нашего малыша? — чуть приподнимаю уголки губ.

— На таком маленьком сроке там смотреть нечего, — грубо произносит он. От неожиданности я всхлипываю. Я и так в последние дни плачу по любому поводу, а сейчас готова разрыдаться от обиды. Макар чувствует мое настроение, поэтому спешно исправляется: — Хорошо, я поеду с тобой, — заставляет меня улыбнуться. — Но в другой день. Перенеси прием.

— На какую дату? Скорее бы. Хочу убедиться, что с ребенком все в порядке, — признаюсь честно. — Знаешь, я не очень хорошо себя чувствую. И живот побаливает, тянет. Я с гинекологом созванивалась, который меня год уже ведет, но он только витамины и какое-то успокоительное порекомендовал.

— После дежурства скажу, — прерывает мой поток жалоб одной хлесткой фразой. И всем своим видом показывает, что разговор окончен.

Дальше все происходит по привычному плану.

«Супружеский» поцелуй в щеку, хлопок двери и одиночество.

Холодная постель, потому что в этом месяце Макар почему-то взял больше ночных дежурств в больнице. Он стремительно отдаляется от меня, а я не знаю, как его удержать.

Обычно женщины привязывают мужчин ребенком. Но в нашем случае именно беременность все испортила. Вздрагиваю от собственных мыслей. Ругаю себя.

И мысленно прошу прощения у малыша за то, что посмела плохо подумать о нем. Погружаюсь в сон, поглаживая ноющий живот.

— Больно, — просыпаюсь среди ночи от острых импульсов, что беспощадно режут живот. От огня, в котором сгорает все тело. Бьюсь в лихорадке и предполагаю худшее.

Давлюсь судорожными всхлипами, наощупь нахожу телефон и в полумраке набираю Макара. Вместо ответа — долгие гудки. И тишина.

Как же больно.

Автодозвон не дает никакого результата.

Очередной болезненный выстрел в живот заставляет меня переступить через свою гордость. Нахожу номер, который давно не вызывала.

— Мамочка, больно, — обреченно хнычу в динамик.

Сейчас

— Мамочка, больно, — распахиваю глаза от жалобного голоса, который принадлежит не мне.

Балансирую на грани между сном и реальностью. Мозг в прострации после «путешествия в прошлое», но материнский инстинкт не дремлет. Не до конца понимая, что происходит, бережно обнимаю мою малышку.

— Что случилось, Василиска, — шепчу, целуя ее в макушку.

— Ножка опять болит, — шмыгает она носом. — Повернуться не могу.

Маленькие плечики содрогаются от плача, крупные слезы стекают по щекам. Аккуратно приподнимаю дочь, помогаю ей удобнее устроиться на подушке.

— Мама рядом, тише, — успокаиваю Ваську, совсем как меня когда-то возвращала к жизни мать. — Я сейчас врачу позову. И все хорошо будет.

Сердце обливается кровью, но я вынуждена отстранить от себя дочку. Оставить ненадолго, чтобы выбежать в коридор.

Молниеносно нахожу лечащего. И благодарю бога, что нам досталась такая чуткая, внимательная педиатр. Заметно, что она действительно любит детей и в больнице на своем месте. В отличие от Макара. Лучше бы он не возвращался. Мое проклятие, даже сейчас будто приносит несчастье…

— Не волнуйтесь, — успокаивающе говорит мне доктор по пути в палату. Кивает медсестре, и та следует за нами. — Видимо, обезболивающее перестало действовать, — переступив порог, сразу же переключается на хнычущую Ваську.

— Больно, мамочка, — режет меня малышка своим жалобным тоном. Всю изнутри потрошит.

В один миг оказываюсь у ее постели, словно прибитая мощным магнитом. Если бы я могла, то забрала всю боль себе.

— Конечно, некоторое время будет больно, потерпеть придется, — ласково обращается к Василиске доктор. — Значит, ранка заживает. Ты же хочешь быстрее выздороветь и отправиться домой? — отвлекает малышку беседами, пока проводит осмотр.

Дочка следит за манипуляциями врача, немного успокаивается. Больше не плачет, только морщится и ойкает время от времени.

— Неа, — внезапно выдает. — Не надо быстрее.

— Как же? Почему? — врач не менее шокирована, чем я.

Малышка почесывает красный носик, стирает слезы со щек и на меня косится. Размышляет, озвучивать свои мысли или нет.

— Почему, зайка? — повторяю вопрос доктора, не подозревая, как сильно об этом пожалею.

— Потому что тогда наш уговор с Адамом закончится, — простодушно выпаливает Васька, — и у меня опять не будет папочки.

Идеал третий

Глава 20

Более недели спустя

Адам

Широкий, грубый браслет обдает запястье вибрацией, а я немного сбавляю скорость и улыбаюсь, догадываясь, от кого поступил звонок. Вывожу сигнал на громкую связь, и по всему салону разносится привычный детский голос.