Держи меня крепче (СИ) - Сукре Рида. Страница 90

— С тем, что вы обрели друг друга! Мы даже не надеялись, что у нашего кобелюги, — за это слово Джава получил тычок в район межрёберья и вместо него речь продолжил Владимир.

— Что у нашего охренительного друга появится постоянная девушка, которую он искренне полюбит и будет лелеять, боясь выпустить из рук, — на этих словах он обвёл нас контурно руками, мол сами взгляните, я не вру.

— Ага, мы в шоке, — подтвердил Малик, держа за руку ту самую восточную красавицу.

— В ауте практически, — добавил Илья, пытаясь поймать нас в кадр.

— Мы не можем быть в ауте, это не футбол, — возразил Джава.

— Ещё как можем. Образно. Мозги напряги, — посоветовал педантичный Владимир.

— Их слишком много, чтобы напрягать, — отмахнулся парень с косичками по всей голове и достал из-за спины огромную картонную коробку.

— В связи с этим, — теперь слова произносил Дэн, — мы бы хотели вручить вам этот подарок, чтобы вы запомнили этот день, когда в наш коллектив влился новый человек, ты — Королева Весны. И мы надеемся, что ваша любовь будет такой же вечной, как наш презент.

Джава отдал мне коробку, улыбаясь как котяра, объевшийся сметаны. Я приняла и тут же развязала бант с нетерпением спешащего на пожар спасателя. Но содержимое немного охладило мой пыл. Зато у Шера вызвало шальную радость:

— О! Кондомы! Темно, парни! Респектоз! — возопил Артём, запуская руки в коробку. — Клубничные, банановые, малиновые. Прикольно. Рифлёные… И размерчик мой! Не, бразы, вы просто гениальны!

— Что там? — схватился за голову Дэн. — Ты, придурь, мы что договаривались купить? — накинулся он на Джаву.

— Ой, да ладно, это ж мазовая тема! Шеру понравилось же!

— Не, ты ваще безумен, — покачал головой Владимир. — У тебя же в голове постоянные сквозняки. Вот и надуло.

— Да ладно, парни, моей малышке тоже нравится, правда, киска? — вновь обжигая своим дыханием моё ухо, «продышал» в него он последнее обращение.

Такие моменты не могут не нравиться, когда оживлённые огненным дыханием мураши совершают перебежку от ушей к основанию шеи, даже волосяные луковицы пробудились, приятно щекоча. Я сразу устыдилась своей слабости и постаралась взять себя в руки. Нельзя постоянно попадаться на его издёвки. Я неопределённо пожала плечами и покраснела.

Тупой подарок. Только идиоту он придётся по душе.

— Всё, мы сейчас уезжаем, чтобы использовать это, — Шер обвёл правой рукой содержимое коробки, — по назначению.

— Ты что говоришь, хам! — возопила я.

— Ой, да ты не обращай внимания, — принялся защищать друга Илья, — он у нас слегка ущербный. Этот грубиян постоянно путает хамство с остроумием.

— Я заметила.

Шер одарил разговорчивого друга экранизацией своего внушительного кулака, затем схватил коробку в одну руку, меня в другую и, попрощавшись, принялся прорываться сквозь толпу.

— Ты давай не теряйся, заруливай к нам чаще! — обращались ко мне его друзья. — Мы тут каждый день на базе, так что ждём! Красотка, бросай на хрен этого кобеля и будь моей девушкой!

Шеру тоже досталась порция нравоучений и наставлений:

— Смотри, не обижай малышку! И как же она на тебя, неполноценного, запала? Ты её приворожил что ли?

В итоге мы все же прорвались к выходу, но около сторожа нас догнал один из малышей из группы Шера. Он остановился около моего благоверного, набрал в грудь воздуха, собрался с духом и произнёс:

— Вы — мой герой! Я хочу Вам подражать!

Боже, что за идеалы у ребёнка. Бедняга.

Артёмка сразу возгордился. Он любил ставить себя выше других, отмороженный у него мозг. Я думала, он сейчас этому шкету автограф свой даст с персональной фотографией. Но он удивил не только меня, но и своего малолетнего обожателя, суровым тоном и рвущимся наружу хохотом, который старался удержать из последних сил, разрешив:

— Ну, подрожи, подрожи!

Малыш надулся, но обиду решил не выказывать, просто скуксился, молча развернулся и ушёл. Я не удержалась и высказала свою точку зрения:

— Ты придурок.

— А ты не боишься разговаривать со мной! Чудеса да и только!

— Я и раньше не боялась, — возразила я.

— Боялась. До дрожи в коленках боялась сказать мне лишнее слово, потому что опасалась моей реакции.

— Не-а.

— Да-а!

— Нет, конечно, что за чушь.

— Правда жизни…

Так, препираясь, мы и дошли до машины Оливера. Только сев в неё, я поняла, что что-то не так и спросила об этом Шера.

— Он взял мою тачку, так что придётся прокатиться на его драндулете.

— А почему?

— Много будешь знать, твой мозг не выдержит наплыва инфы и лопнет! Придётся вызывать клининг-сервис, чтобы салон очистить. Непредвиденные траты и всё такое. Время, опять же потратится… Оно мне надо? Лучше музыку послушай.

Он нажал на кнопку включения автомагнитолы, выбрал в плейлисте альбом неизвестного мне фанк-исполнителя и завёл машину. Ехали молча, думал каждый о своём всю дорогу до моего дома.

— Ты же помнишь, о чём я тебе говорил в нашу прошлую встречу? — спросил меня не забывающий ни о чём якобы важном Шер перед тем как притормозил перед моим подъездом.

Я подумала-подумала и не вспомнила ничего архиважного, но на всякий случай кивнула.

— Конечно, помню!

— Серьёзно? — удивился Шер, выгнув свои идеально очерченные брови. — Ну и что же я сказал тогда?

— Ну… Ты…

— Да, — серьёзным тоном подтвердил Артём, — такие слова я говорил.

Вот дуралей.

— Говорил. Я помню — видишь? — спросила я его, одновременно протягивая руку к двери, чтобы открыть её, а затем выскользнуть, сбежав от Шерхана.

Но прыткий тип перехватил мою руку, перегнувшись через моё тело, что мне осталось только вжаться в сидение. Его лицо притормозило в опасной близости (именно так пишут в любовных романах, только здесь у нас не любовь, но сплошная опасность) от моего, и я ощутила на щеке горячее дыхание немного взбешённого парня.

— А конкретнее?

— Что конкретнее? — косила я под дурочку, но во взгляде танчика Шеридана читалось, что он меня считал совсем даже не как-бы дурочкой, а самой настоящей дурой.

— Всё конкретнее, — выдохнул он мне в лицо, продолжая буравить глазами.

Я стоически не шевелилась, поджала губы, зажмурилась и очень старалась вспомнить.

— Я… — немного разлепив глаза, я попыталась подсмотреть, правильные ли слова я говорю.

Шер удовлетворённо кивнул:

— Ты делаешь успехи, крошка! Это я тоже говорил. Я тут подумал, ты ведь можешь меня цитировать!

— Ага, клёвая идея, — захлопала я ресничками, и даже вклинила между нашими лицами поднятый вверх большой палец.

— Фу, что ты мне руки свои под нос суёшь? — наконец-то, брезгливо отодвинулся от меня Охренчик. — А вдруг они у тебя немытые?

У меня немытые?!

— Это ты немытый и потный, а я слежу за гигиеной!

— Очень надеюсь, что следишь!

— Очень надеюсь, что ты тоже начнёшь это делать в ближайшем будущем! — ух, я сегодня такая гадливая, прямо дух захватывает — говорю одни мерзости и даже удовольствие получаю.

— Всегда знал, что тихий омут он на то и тихий, что в него блевать ходят и потому водится в нём всякая хрень, но ты убеждаешь меня в этом с каждым разом всё больше и больше, детка.

— Кажется, ты плохо влияешь на меня… — пробурчала я себе под нос, но он услышал.

— Влияю? Мась, я тебя программирую, вытаскивая наружу то, что ты, прикидываясь белой и пушистой овечкой, пытаешься скрыть.

— Но я ничего не скрываю. Только наш секрет. Но это же общее дело, — возразила я.

— Ты хорошая девочка. Я не верю в таких. В любом самом добром и порядочном человеке кроется его извращенская мерзкая сущность.

— Ты книжек дурных обчитался.

— Ты, видимо, тоже. Психологических. И теперь нацепила на себя маску сестры милосердия, думая, что никто не догадается и все будут тебя любить.

Откровенно неприятно было слышать его грубые слова. За что он меня ненавидит? Почему так резко отзывается и что я ему сделала плохого?