Алый Завет (СИ) - Злобин Михаил. Страница 19

Вот только сейчас под ее головой оказался не мокрый камень, а что-то теплое и мягкое. Нечто такое, от чего повеяло уютом и умиротворением. А в следующее мгновение по ее светлым слипшимся от воды волосам ласково пробежалась чья-то горячая ладонь.

— Дан… мар… — с трудом выдохнула аристократка, тщетно пытаясь отогнать подступающий мрак. — Это ты?

— Я, Линни… — донеслось в ответ. И от сердца сразу же отлегло. По крайней мере, он будет с ней, когда она испустит свой последний вздох…

Почему-то сейчас это показалось Дивита особенно важным. Она уже успела смириться с тем, что умирает, и не питала никаких глупых надежд на этот счет. Такую рану никому не под силу исцелить… это известно всякому воину. Поэтому девушка просто наслаждалась стремительно текущими мгновениями уходящей жизни, внутренне радуясь, что не осталась совсем одна.

— Прости меня, Линни, — тихо сказала темнота. — Прости, если сможешь…

— Глупенький, — аристократка улыбнулась из последних сил, — я вовсе не держу… на тебя никакой обиды.

Мрак вздохнул, пытаясь сказать что-то еще, но Линнея болезненно застонала, невольно перебив его.

— Давай… давай просто помолчим, Данмар? — Попросила она. — Я так хочу спать…

— Как скажешь, моя домина, — последовал ответ. — Ты можешь спать на моих руках сколько угодно. А дождь будет петь для тебя колыбельную. Тебе ведь нравится его шепот?

— Да… он успокаивает меня… теперь мне совсем не страшно… А ты мог бы взять меня за руку?

— Конечно…

Линни ощутила, как ее остывающих пальцев коснулось что-то нежное и теплое. Такое родное, что становилось непонятно, как она вообще могла жить без него все эти годы.

— Спасибо, Данмар… этим ве… чером я не сказала тебе… но скажу сейчас…

Блондинка попыталась сделать вдох поглубже, чтобы наконец уже признаться в том, в чем хотела, но грудь поднималась так неохотно, что захватывала совсем мало воздуха. Наверное, смерть подобралась совсем близко… и девушке следовало бы поторопиться.

— Данмар… я тебя… лю…

Договорить Линнея не успела, потому что непроглядный могильный мрак затушил слабенький огонек ее сознания. Она словно рухнула в целое море густых чернил, которое глушило все звуки вокруг, и медленно пошла к недосягаемому для живых людей дну. И даже тихая песня дождя перестала быть слышной. Единственное, что она еще чувствовала, так это тепло чужой ладони на своей руке. И от этого ощущения на ее бледнеющие пухлые губы наползла счастливая беззаботная улыбка. Самая последняя в этой жизни…

Глава 9

На тризну по Линнее я прибыл вместе с Таасимом и целой армией солдат рода Атерна. Их присутствие было нужно чтобы прикрыть меня, если вдруг люди наместника сюда наведаются. Хотя, не думаю, что им хватит на это духу. Высокородные вполне могут оскорбиться на такую грубость с их стороны. Но, помимо этого, такой ход должен показать всему аристократическому обществу, что мои отношения с сильнейшей семьей Махи наладились. И тогда момент, когда я покажусь с гербом вечности на груди, не станет для них большой неожиданностью. Скорее, они понятливо покивают головами, и сделают выводы, будто Атерна решили-таки, что с таким перспективным юношей будет выгоднее дружить, а не враждовать.

Но это все будет потом. Сейчас же я просто хотел проститься с девушкой, которую знал совсем недолго. Видимо, все-таки жизнь в человеческом теле дает о себе знать. Гормоны, эмоции и не по возрасту развитая Искра бушуют в подрастающем Данмаре, и это не может не оставить след на моем разуме. Все-таки, плоть тоже способна влиять на дух, как бы я не старался себя от этого оградить.

Прощание проходило в храме Воргана, расположенном в третьем кольце городских стен. И несмотря на такую удаленность от центра, проводить молодую аристократку в свой последний путь пожаловало поистине огромное количество народу. Вот мелькнула пара смутно знакомых лиц ублюдков, пытавшихся избить меня в Дивинатории. И сегодня они, как ожидалось, старательно прятали глаза, лишь бы не встречаться со мной взглядами. Вот показался в отдалении хмурый Йеро Эстуан, облаченный в послушнические одежды Ордена. Возле колонн о чем-то беседовал со жрецом Великого Стража глава рода Элем. Где-то вдалеке мелькнула короткостриженая макушка Зокрита Иматирос. На короткий миг я заметил и надутого Беота Имаго, с которым сцепился в словесной перепалке на торжестве в честь приема новых Аколитов. А в одном из проходов мы столкнулись с подружкой Астры Махарой Фортем, сделавшей вид, что мы незнакомы. В общем, тут собрались представители практически всех семей Махи. И сейчас вся эта орава выстраивалась в длинные очереди, чтобы выразить свои соболезнования братьям покойной.

Странно это всё. Насколько беспринципным и жестоким был при жизни Хоурай, настолько же его дети оказались честны и открыты. Конечно, с моим суждением согласились бы далеко не все, но я все же нашел ключик к каждому из них. А потому с моей колокольни все виделось именно так. И, должен признаться, подобные рассуждения натолкнули меня на мысли, что сейчас я как никогда сильно похожу на настоящего демона, играющего с чужими чувствами. Понимать это было по-настоящему погано и мерзко, но вполне достойно слуги Дьявола. Я с самого первого дня в новом мире ощущал себя шахматистом, переставляющим по доске фигуры. Вот только вместо кусочков лакированного дерева в моих руках оказывались живые люди. И чтобы пешка пошла в нужную сторону, мне приходилось отыскивать у нее слабые места. Каждый ход — чья-то загубленная судьба, а каждый гамбит — чья-то смерть.

Собственно, чем-то очень похожим я занимался и в прошлой жизни. Вот только тогда у меня было оправдание в виде благой цели. А сейчас что? Только страх за свою шкуру и ничего больше. Так насколько далеко он может меня завести? Боюсь, что это ведомо одному лишь создателю, если он вообще существует…

Мы шли с Таасимом бок о бок и ловили на себе заинтересованные взгляды высокородных. Нам вслед неслись десятки различных шепотков, и хоть я не мог их расслышать, но все равно с точностью до пауз представлял, о чем сейчас говорят люди. Будь повод для этого собрания не таким скорбным, то к нам обязательно бы начали стекаться любознательные лица, чтобы попытаться намеками и уловками выведать хоть какую-нибудь информацию. Но вокруг царила тяжелая тоска и гнетущий траур, а потому никто не позволял себе осквернять память почившей Линнеи проявлениями неуместного любопытства.

Астру, кстати, я так и не смог отыскать среди многочисленных гостей. Уж ее-то огненно-рыжая копна наверняка бы выделялась в однотонном мрачном однообразии темных силуэтов. Зато пришла ее мать. Луана лишь мельком посмотрела в мою сторону, а потом резко развернулась и затерялась в толпе аристократов, скрываясь с моих глаз. И я не мог не отметить, что изменения, произошедшие с ней в результате моего вмешательства в ее душу, только еще сильнее укоренились в женщине. Теперь в ней ничего не осталось от той прелестной домины, которую я впервые встретил на церемонии посвящения Аколитов. Нынче она больше походила на карикатурную злую ведьму из детских сказок. Вроде бы даже ходили слухи, что в первые дни Луану не сразу узнавали в родовом поместье. Так что очевидно, что после произошедшего у нее нет поводов для горячей любви к моей персоне. Но я надеюсь, что это пройдет. Ведь нам с ней еще предстоит завершить одно дело…

Побродив по храму в полном молчании, мы с Атерна вышли во внутренний двор. Туда, где сложенный погребальный костер ожидал тело погибшей девушки. И постепенно вслед за нами перетекла и остальная публика, во главе со скорбящими братьями. Придя сюда раньше всех, мы с Таасимом сумели занять самые удачные места. Прямо позади Рагнейла и Кайета. Но выразить им свои соболезнования мы уже не успели, потому что началась тризна.

Когда аристократы выстроились неровными рядами, четверо послушников в черных длинных одеяниях внесли во двор Линни. Ее тело, завернутое в белоснежный саван, который своей чистотой мог устыдить даже весенние облака, покоилось на широких погребальных носилках. Последователи Воргана двигались медленно и торжественно, пустыми взглядами смотря строго перед собой, а их руки будто бы даже не напрягались от веса массивного деревянного ложа, на котором умиротворенно замерла навечно юная Дивита.