Семь шагов к счастью (СИ) - Гунн Эмили. Страница 19

А Мартин меж тем неторопливо шел вдоль небольшого искусственного озерца. Оно появилось не так давно неподалеку, в новопостроенном районе. Где посадили деревья, установили скамейки и образовали этот самый водоем с набережной в центре парка.

Полы его элегантного черного пальто слегка развевались на ветру. А сам Мартин выглядел непривычно отрешенным. Я бы даже сказала, что лицо мужа было оттенено грустью, если бы речь шла не о Мартине Никсе. По крайней мере о том, кого я знавала раньше.

— У нее ведь лейкоз? У тети Рози, — спросил он, остановившись и вглядываясь куда-то вдаль, за озеро. Туда, где верхушки деревьев, пошатываясь от ветра, тянулись к уплывающим невесомым облакам.

— Да. Я говорила тебе о ее болезни, но это было давно, — сказала, пытаясь угадать, что же происходит в голове этого незнакомого теперь человека. — Когда мы только познакомились, ты спрашивал у меня о ней и о Дженни. Правда, тогда это были еще первичные подозрения. Диагноз подтвердился гораздо позже, — вздохнула я, вспоминая те тяжелые дни. — Я пыталась рассказать тебе, но…

— Я не стал слушать? — с пониманием поморщился он. — Прости. После аварии я не помню некоторых вещей…. Точнее, я не помню очень многого. И знаешь, чем больше узнаю о себе прежнем, тем меньше мне хочется знать, — криво улыбнулся он.

— Ты сразу перевел все в деньги, — проснулась во мне застарелая обида. — Вернее, в сумму. Спросил: «И во сколько мне теперь обойдется содержать твоих нищих родственников? Тебе это не кажется очень удачным совпадением — то, что о предстоящих тратах на нее стало известно только после нашей свадьбы?» — выплеснула я на Мартина только малую часть накопившейся за два года желчи.

— Мне жаль, — сказал он вдруг, глядя прямо мне в глаза с неподдельным сочувствием. — Я был ужасным мужем, — потер он лицо руками.

Так, будто хотел умыться, стереть всю грязь, которой перепачкана его черная натура.

— Ты помнишь, как мы познакомились? — спросила я вдруг, еще сама не до конца осознав, для чего я это делаю.

Мартин немного помешкал с ответом, а после признался, что не помнит и этого важного момента в наших жизнях. И я могу поклясться, что при этом он смутился!

В тот миг мне показалось, что где-то в груди промелькнуло то самое, давно забытое чувство, которое только начинало зарождаться по отношению к нему, когда мы только встретились. Едва ощутимое, мимолетное, оно только-только готовилось расцвести, приглядываясь к по-мужски привлекательному, статному, несколько резкому, но одновременно достаточно обходительному человеку, который так красиво за мной ухаживал…

Однако тому хрупкому цветку наивной сентиментальности так и не дали раскрыться полностью. Вскоре после свадьбы, его росток был жестоко растоптан суровым прагматизмом воли моего мужа.

Все светлое, что я могла бы испытывать к Мартину, столкнувшись с его бескомпромиссной грубостью, уступило место сначала легкому разочарованию, затем изумленному непониманию причин его жестокости, а после и основательной ненависти.

— Расскажи мне все, пожалуйста, — попросил он вдруг, вновь накрыв тыльную сторону моей ладони, сжимающей холодный металл перил своей — большой и теплой. Как тогда, за ужином.

Но на этот раз, мне не хотелось отдернуть руку. Мне почудилось, что передо мной абсолютно другой человек.

Не тот Мартин, которого я боялась и презирала одновременно. А некто, кем он мог бы быть, если бы мои первые впечатления о нем в день нашего знакомства не оказались ложными. Некто, кем любящий муж должен стать для жены. И на одно короткое мгновение мне померещилось, что стоящий передо мной человек надеется стать именно тем Мартином Никсом, за которого я когда-то согласилась выйти замуж. И была жестоко обманута в своем доверии…

И я рассказала.

Как однажды, увидев меня выходящую из консерватории с большой папкой нот под мышкой, Мартин предложил помочь мне. И с тех пор он каждый день ждал меня в одно и то же время у дверей.

А я ждала, что увижу его, спускаясь по мраморным ступеням старинного здания по завершении любимых занятий музыкой и предвкушая нашу очередную встречу.

Я до сих пор никак не могла понять, почему Мартин так изменился потом. Почему он поначалу не давал мне проходу, ухаживал, задаривал подарками, осыпал комплиментами.

А потом… Потом делал все, чтобы доказать мне, что я никто без него. Никс будто получал истинное удовольствие от понимания, что я полностью зависима от него. От его прихотей. Все возрастающих требований, частых перемен в настроении. Он наслаждался своей властью надо мной. От того, что мы оба понимали — мне никуда деться. Некуда сбежать от него.

Я рассказала, как отлично он умел притворяться. Лгать о чувствах. Обещать несбыточное…

И как молниеносно он преобразился, как только я навсегда запечатала свою независимость невыводимым пятном штампа в паспорте.

— Пошли, — только и сказал Мартин, протянув мне вторую ладонь, когда я закончила свой горький рассказ об обманутых надеждах.

Я немного помедлила, отстранено любуясь этим жестом, подразумевающим, что мне придется вновь довериться этому мужчине.

Нет, не ему. Другому! — со всей ясностью осознала я вдруг.

И может, вы скажете, что не стоило вторично бросаться в ту же непроглядную тьму, в которую только-только начал пробиваться слабый лучик надежды на покой, но я все же приняла его предложение. Даже не зная еще, в чем конкретно оно заключается.

Неуверенно вложив похолодевшие от напряжения пальцы в его горячую ладонь, я позволила лучам света засиять ярче через узкую расщелину новых надежд.

Глава 15.

Дебора.

Спустя несколько минут мы уже мчались по широкой трассе.

Я периодически поглядывала то на спидометр, танцующий бешеную джингу, то на Мартина, воспринимающего это… никак. Казалось, он и не замечал, что нарушает все установленные им же самим нормы и границы.

Помнится, Никс без раздумий уволил бывшего водителя за то, что бедолага превысил скорость на каких-то 10 км в час! Причем на том участке дороги, где это было допустимо по правилам дорожного движения.

Но не Мартином Никсом. У мужа были свои собственные законы. Во всем. И их нарушение могло стоить подчиненным очень дорого. Как и любому, кто оказывался так или иначе причастен.

Сегодня я, не переставая, поражалась переменам в нем.

Особенно когда Мартин внезапно затормозил у большого магазина. Я еще даже вывеску не успела рассмотреть, а он уже, счастливо улыбаясь, протягивал мне руку, галантно открыв дверцу автомобиля с моей стороны и помогая выйти из салона.

Следующим шоком для меня стало название магазина.

«Волшебный мир музыки», — гласило оно.

Сполна насладившись моим обескураженным видом, довольный Мартин повел меня внутрь.

Чего тут только ни было! Ударные, духовые, смычковые, струнные и, конечно же, клавишные! Мы бродили между стеллажами и просто стоящими на полу инструментами, удивляясь разнообразию не только электронных и даже старинных красавцев, являющихся настоящим раритетом, но и звуковой аппаратуры, а также светового оборудования. Более двадцати видов мировых музыкальных брендов представляли здесь свой товар.

— Добро пожаловать, в волшебный мир музыки, — пользуясь игрой слов, сказала улыбчивая продавщица. — Я менеджер по продажам и могу предложить вам не только самый качественный товар, но и помогу выбрать подходящую именно вам модель. Давайте, для начала я ознакомлю вас с каталогом. У нас огромный ассортимент… — рекламировала она продукцию, но Мартин четко повел меня в отдел клавишных.

Я была как-будто во сне. В чудесном, несбыточном сне, который почему-то взял и сбылся! Так и хотелось ущипнуть себя и проверить, не сплю ли я.

— Ну же, смелее! — подстегивал меня Мартин с широкой улыбкой. — Выбирай! Любое из них сегодня может стать твоим, — провозгласил он, разведя руки в стороны и обозначая таким образом все многообразие видов фортепиано, которые здесь красовались.