Мятежница и менталист (СИ) - Бланк Эль. Страница 17

— Учитывай.

Кивнув, Марк прошел сквозь опешившую и расступившуюся компашку. Я, так и не отпустив его руки, следом.

Что именно он имел в виду, я не поняла. Мне как-то не довелось изучить сводки местных новостей. Зато прекрасно уловила в его фразе другое. “Положил глаз кто-то влиятельный”… Вот! Явный же намек на Карена! Значит, действительно не остался ко мне равнодушным глава Сопротивления!

Это вернуло мне уверенность. И любопытство снова напомнило о себе, выпустив на свободу суть журналиста.

— А что за нелепость у пацана вырвалась? — пока спускались по лестнице, решила интерес удовлетворить. — Ты к женщинам равнодушен? Мужчин предпочитаешь?

— Как меня достали эти вопросы, — зарычал Мрачник. — Тебе-то какое дело?

— Ну, вроде как кроме тебя у меня тут нет друзей. А о друзьях надо все знать.

— Чего?

Мужчина так резко остановился и развернулся, что я оступилась на лестнице — каблук подвернулся, едва не грохнулась вниз. Пальцы невольно сжались и, в попытке удержаться, я еще сильнее ухватилась за его руку. Помощи не дождалась, просто повисла, а когда встала устойчивее, с обидой укорила:

— Я же добра тебе желаю. Почему не хочешь, чтобы мы нормально общались?

— Ты слепая? С моим отвратительным характером и внешностью свыкнуться нереально. Уж общаться тем более противно.

Он отодрал с руки мои пальцы и, не дожидаясь ответа, продолжил спуск.

Я немного постояла, глядя вслед сгорбившейся спине, обладатель которой совсем не грациозно спускался по ступеням. Ну да, не красавец. Но я же с ним шуры-муры крутить не собираюсь, он мне как охранник и наставник удобен. И как заманчивый объект для репортажа — непростая судьба у человека, наверняка в прошлом трагический момент имеется. Подобное зрителям всегда интересно. Им нравится проявлять сочувствие, понимать, что чья-то участь более тяжелая, чем собственная. Такой сюжет стопроцентно выскочит на первые позиции в рейтинге.

Впрочем, репортаж с участием лидера мятежников выбьет мне все двести процентов рейтинга. Так что приручение Мрачника можно отложить до лучших времен. Раз уж он такой несговорчивый.

— Проходите, Карина, ждал вас… о-о-о…

Поднявшийся из-за стола и шагнувший мне навстречу Карен сбился с мысли и уставился на меня, не сводя глаз.

— Это… вот… э-э-э… Ну да. Рад. Очень ждал встречи…

Он наконец сладил с удивлением и подошел совсем близко, протягивая руку. Вроде не для рукопожатия, потому что мою приподнял и галантно поцеловал, а потом с явным разочарованием изучил взглядом перчатки.

— Вам нравится? Надеюсь, вы не сочтете мой наряд неуместным? Я нашла платье на вашем складе, мне стало жаль, что никто его не оценил. Обидно, что никто и не видит такую изысканную красоту. Наряд не из дешевых, чтобы пылиться в ворохе старых вещей. И откуда оно только взялось?.. Получается, круг ваших единомышленников не ограничивается мужчинами? Среди сочувствующих вам есть и вполне обеспеченные женщины, готовые на благотворительность ради великой цели? Соглашусь, для мятежниц одежда непрактичная, но ведь и на войне нельзя забывать о прекрасном. И главное — это желание сделать доброе дело. Как вы считаете?

Тон намеренно выбрала восторженный с легким оттенком смущения. По утверждению нашего психолога, мужчины экзальтированных женщин воспринимают как глупеньких и потому относятся снисходительно-покровительственно. Пусть для меня в обычной жизни такой стиль общения и не характерен, но что только не сделаешь, чтобы расположить к себе собеседника!

— Да, да, все так и есть, — улыбался Карен, слушая меня и, видимо бездумно, поглаживая пальцы, которые так и не отпустил.

Меня его прикосновения смущали, но и доставляли удовольствие, несмотря на преграду из тонкой ткани. Будоражили воображение, порождали в душе непривычное томление, желание. Я невольно представила, как его губы касаются уже не руки, а моего лица. Столь же нежно — сначала щек, потом губ. Как он шепчет на ухо мое имя, перемешивая свои рыжие кудри с моими светлыми прядями. Как его руки меня обнимают — трепетно, нежно, не желая напугать…

Вести себя непринужденно, делая вид, что ничего такого и в мыслях нет, мои фантазии мне не мешали. Я спокойно прошла за стол, на котором был накрыт ужин, и подождала, когда мой галантный кавалер поможет мне сесть. Развернув салфетку, положила ее на колени и осмотрела угощение.

Гостеприимство Карена приятно удивило в том числе и щедростью. Для нашего совместного ужина он приготовил рыбу с овощами и под соусом. Легкий салат из зелени. Свежие фрукты, маленькие пирожные со сливочным кремом на десерт, кувшин с вином… Понятно, что не готовил лично, но распоряжения-то он отдает.

— Угощайтесь, Карина, — доброжелательно предложил Карен, разливая бледно-желтый напиток по изящным бокалам. — Надеюсь, ваш аппетит восстанавливается после болезни так же быстро, как и ваша внешность. Я вижу, в госпитале у меня работают профессионалы.

— Благодарю, — приняла я комплимент и, пригубив вино, переложила на свою тарелку основное блюдо. — Хотелось бы узнать, поиски гравискутера продвигаются успешно? Я могу рассчитывать на скорое возвращение?

— Вам так хочется от нас сбежать? — огорчился мужчина, грустно улыбаясь. — Неужели здесь настолько плохо? Впрочем, о чем я? Конечно вы должны уехать. У вас работа, репутация, наверняка семья — укорил он самого себя и принялся за ужин. Однако, помолчав совсем немного, продолжил: — И все равно мне жаль. Потому что вы уедете, и никого настолько прекрасного в моем окружении уже не будет. Одни грубые вояки, враги-телепаты и ничего для души. А я… — он уныло ковырнул вилкой рыбу и признался: — Я устал. Тащить на себе груз ответственности за судьбы мятежников — нелегко. Регулярный стресс, нервотрепка, проблемы. А мне даже поговорить не с кем.

Его слова заставили меня почувствовать угрызения совести. Ну реально я неблагодарно себя поведу, если начну настаивать. Да и, положа руку на сердце, если Карен будет моим покровителем, не очень-то хочется торопиться. Потому я и сочла возможным его обнадежить.

— У меня есть в запасе несколько дней. И разговоры это как раз то, что я очень люблю.

— Вы опять про интервью? — заулыбался Карен.

— О нем, само собой, — я тоже ответила ему улыбкой, меняя блюдо. — Можно же совместить приятное вам и нужное мне. Мы оба останемся довольны.

— Ну что же… — мужчина задумался, видимо делая выбор. В итоге хлопнул раскрытой ладонью по столешнице и с некоторой безшабашностью, отринув имеющиеся сомнения, согласился: — А давайте! Вы правы, мне вовсе незачем лишать себя маленьких радостей жизни, а вас заслуженного щедрого гонорара и популярной статьи. Я даже думаю… — Он снова над чем-то поразмыслил и предложил: — Вы не только интервью получите. Я, пожалуй, могу вам доверить сделать полноценный независимый репортаж о нашей жизни. Само собой, кое-какие ограничения будут, секретность, сами понимаете, но в остальном вы вольны донести до своих зрителей правду о Сопротивлении.

— Замечательно! Вы меня буквально окрыляете, — обрадовалась я, уже набрасывая в уме возможный сценарий репортажа. — Я учту все ваши пожелания, если они, разумеется, не вынудят меня проявить пристрастность. Я не могу себе этого позволить.

— Никакой субъективности, только истина. Я уважаю вашу позицию, Карина. — Он снова взялся за кувшин, долив мне еще вина. — Вы удивительная героическая женщина! За вас!

Мужчина отсалютовал мне бокалом и выпил практически залпом. Я же, как и прежде, сделала лишь пару маленьких глотков — алкоголь оказался неплохим, приятным, но крепленым, у меня и после первой дегустации закружилась голова.

— Значит, завтра и начнем, — вернув опустевший бокал на стол, решил Карен. — У нас по плану учения, я возьму вас с собой.

Я едва не задохнулась от радости. Журналиста да на настоящие учения! Везение невероятное! Какой шикарный жест доверия и уважения к профессионализму.

Теперь я чувствовала ответственность и тревогу. Не имею я права его подвести! Нужно будет за ночь наметить возможные ракурсы и планы, чтобы потом, после съемок, не получить однотипных кадров, которые при монтаже невозможно эффектно собрать. И утром не проспать!