Джайн Зар. Буря Тишины (ЛП) - Торп Гэв. Страница 37

Мерцающий занавес превратился в изящный вихрь — вращающийся слой блестящих цветов, который все ближе подбирался к лорду-фениксу.

Джайн Зар продолжила свой целеустремленный ход, и демонические цвета задвигались вместе с ней, собираясь вокруг ее ступней, образуя оболочку всего лишь на расстоянии пальца от ее брони и отступая от кончика поднятого клинка. Они пытались сдержать ее, однако азурия не собиралась останавливаться из-за столь близкого внимания демона, несмотря на клубок беспокойства, сокрытый глубоко под пластом ее гнева. Слишком много жизней зависело от нее. На карту было поставлено будущее двух искусственных миров. Миллионы эльдаров, которые еще не родились, погибнут, если она проявит хоть малейшую слабость.

— Очень хорошо, — произнесла она. — Но я предпочитаю другой стиль танца.

Держа Клинок Разрушения двумя руками, Джайн Зар резанула вниз и оставила косую прореху в окружающей ее демоноплазме. Краски расступились, словно сырое мясо под острым ножом, отгибаясь от раны.

Демон забился в конвульсиях, отпрянув от лорда-феникса. Мгновение спустя он вновь содрогнулся, и шесть грубых карикатур на Джайн Зар возникли из окружавшей ее изменчивой мути. Яркие полихроматические фигуры отличали струящаяся грива из извивающихся змей и клинки глеф вместо рук. Все они были соединены с демоническим омутом на полу и представляли собой вздымающиеся проявления чистой энергии Хаоса с общим разумом.

Их вопль заполнил комнату, оставляя трещины на кристаллическом корпусе энергетического ядра и заглушая крик самой Джайн Зар, вырвавшийся из самых сокровенных глубин ее души. Как один псевдовоины ринулись в атаку, скользя по блестящему разливу энергии и выделывая в воздухе восьмерки своими руками-клинками.

Джайн Зар вертелась и делала выпады, парировала и ныряла, осторожно прокладывая себе путь сквозь смыкающееся кольцо. Ее клинок прорезал лишь воздух, ибо демоны ускользали от нее, словно туман сквозь сжимающиеся пальцы.

Два бессмертных все продолжали и продолжали сражаться: ни один из них не мог нанести удара другому. Они казались размытыми пятнами, движущимися с безумной скоростью, что скорее дополняли друг друга, чем отторгали. Джайн Зар исполнила пируэт, нацелив клинок на горло призрака. Существо невероятным образом изогнулось назад, чтобы избежать удара, а его рука исчезла, незаметно материализовалась вблизи лорда-феникса и выбила лазурные искры из ее рунической брони. После удара на ней остался черный ожог не длиннее пальца — доказательство того, что демон обладал достаточной силой, чтобы удар за ударом пробить доспех Джайн Зар.

Она вспомнила свой первоначальный план и отступила к ядру, отразив несколько выпадов, прежде чем резануть вверх, чтобы разорвать еще один энергетический контур. Демон колыхнулся, не зная, продолжать ли атаковать лорда-феникса или оттеснить ее от хрустальной колонны, через которую он все еще черпал энергию.

Перепрыгнув через разящий клинок, нацеленный на ее ноги, Джайн Зар не дрогнула перед лицом следующей атаки. Клинок Разрушения со свистом рассекал воздух, пока она плела вокруг себя сложные узоры движений, — вращающееся оружие не оставляло демону удобного случая для удара.

Гордыня погубит ее, если она даст ей волю. Лорду-фениксу не нужно было убивать демона. Ее цель стояла превыше поочередного избавления вселенной от слуг Хаоса. С ее помощью наступит Рана Дандра, Погибель Хаоса.

С этой мыслью, прояснившей ее разум будто звук сигнальной трубы, она еще глубже погрузилась в похожее на транс состояние, сосредоточившись на собственном положении в бою. Ничто другое не имело значения: Джайн Зар следовало отвлекать демона, пока корабль не прорвется в смертную реальность. Ее угрозы поймать существо в ловушку были пустыми и бессмысленными. Победой здесь служило выживание, и ничего более.

Однако же все зависело от того, доставят ли их Маэнсит и остальные пилоты к вратам.

ЧАСТЬ VII

Джайн Зар подошла поближе и остановилась в нерешительности, внезапно осознав, что в руке она держит древко глефы, а на поясе у нее висит еще один клинок. В этом месте оружие казалось неуместным, изъяном на чем-то совершенном. Она не могла присесть, не сложив оружия, и разрывалась между подозрением и желанием отведать предложенное.

— Позвольте мне, — сказала одна из спутников Давайнеша. Она быстро наполнила тарелку несколькими отборными фруктами и поднесла ее Джайн Зар. Воительница перекинула глефу на сгиб руки и неуклюже взяла тарелку с благодарной улыбкой на лице. Другой эльдар подал еду Азурмену.

— Уверен, вы хотите многое узнать, — сказал Давайнеш. — Все, кто приходит в Нир-Эрва-Ванамин, ищут ответов, по большинство из них этого не осознают.

Он сел скрестив ноги и положил одну руку на колено. Другой он потянулся к голове и вытащил из кос камень, который заливал его кожу золотым сиянием, но при этом был прозрачным, как алмаз. В серых глазах главы станции отражалось желтое свечение.

— Камни гармонии, — сказал он, показывая им самоцвет на своей ладони. — Милость, дарованная нам в разгар очищения. Каждый из нас носит по одному, и через них мы связаны, наши судьбы переплетены, наши цели объединены, а наш рок отвращен.

— Рок? — небрежно спросил Азурмен. Он положил в рот маленькую ягодку, пожевал ее и продолжил: — Какой рок?

— Вымирание, дорогой путник, — ответил Давайнеш. — Я знаю, что вы прибыли из-за пределов пряжи. Вы видели, что случилось с нашими мирами. Я тоже это узрел. Нир-Эрва-Ванамин не существовал, пока мы не принесли сюда камни гармонии. Именно благодаря им мы стали гармоничными.

Давайнеш вернул свой камень на место и продолжил более оживленно — он производил руками короткие рубящие движения, жестами помогая себе объясниться.

— Мы были разделенным народом, расколотым на фракции. Наши личные желания обратились в грехи. Наше общество дробилось, раскалывалось вновь и вновь, но вместо того, чтобы породить великую цивилизацию в результате этого своеобразного клеточного деления, мы создали кошмар. Связанные инстинктами и нуждами, мы избегали друг друга, пользуясь теми, кто отличался от нас. Мы не притягивали к себе конфликты — мы искали их. Нас характеризовало не единство, а раздор, ибо мы формировали собственную индивидуальность наперекор окружению, а не тому, что жило внутри нас.

Джайн Зар почувствовала, что Давайнеш задержал на ней взгляд чуть дольше, чем ей того хотелось. Она хмуро взглянула на него, и он отвернулся.

— То, чего мы не понимали, вызывало у нас страх, а из страха рождалась ненависть. Насилие, кровопролитие — то были симптомы глубокого недомогания. Отсутствия любви.

Несколько эльдаров вошли в зал, после чего Джайн Зар огляделась и увидела, что снаружи к ним приближалось еще больше жителей.

— Саландарива, — вождь погладил по руке одного из своих спутников, — расскажи путникам, как мы можем вернуть наш народ к истинной мудрости любви.

— Через понимание и доверие, через взаимное уважение ко всему, что определяет нас, — сказал другой эльдар. Джайн Зар видела, как губы остальных слегка шевелились, будто повторяя эти слова. — Поодиночке мы ничто, но вместе мы вновь можем стать всем, чем захотим.

Давайнеш указал на другого члена группы, и та подошла ближе.

— Алландира является нашим самым опытным гармонизатором. Она изучила камни гармонии глубже, чем кто-либо из нас. Расскажи нам, Алландира, об их свойствах.

— Они — истинный дар! — Ее глаза горели пылом, когда она вытащила свой камень и показала его Азурмену, а затем Джайн Зар. — Каждый камень инертен, пока не связан с душой эльдара. Он соединяется с нами и становится частью нашей сущности. Сам по себе он почти бесполезен, однако великий Давайнеш отыскал способ соединить нас не только с каждым камнем, но и связать их между собой. Космические колебания можно использовать для настройки одного самоцвета на другой, чтобы таким образом мы могли делиться своими мыслями, любовью и страхами. Там, где нет разделения, есть только гармония — полное понимание друг друга.