Апостат (СИ) - Злобин Михаил. Страница 67

– То есть, тебя погубили твои же первые творения? И ты еще после этого испытываешь перед нами вину?

– Да, дитя мое, испытываю. Ведь вы стали такими по моей вине. Я сама создала оружие, и кто теперь виноват, что оно же меня и сразило?

– Ладно, давай оставим это, – с некоторым раздражением ответил я. Соглашаться с Самайной не хотелось принципиально, поскольку мне она казалась самым светлым и добрым созданием, которое я только встречал за все свои жизни. Но и слова, способные переубедить ее, почему-то упорно не шли на ум. – Лучше скажи, возможно ли одолеть Самаэля и высвободить томящиеся в его доминионах души?

– Все в твоих руках, моё чадо, – прикрыла веки собеседница. – Будучи не самой собой, а лишь отпечатком личности, застрявшим в безвременье, я очень ограничена в своих возможностях. Я бы с радостью помогла тебе, если б могла…

– А потомки первых людей, которых ты обучала и наставляла, они еще живут? Они могут направить меня?

– Я чувствую, что они живы, ведь иногда я встречаю здесь души, которые сияют ярче звезд. Иные я даже узнаю, но не имею возможности докричаться до них. Я могла бы дать тебе подсказки, как отыскать изначальные планеты, на которых обитали их цивилизации, но не уверена, что спустя столько лет они еще остались заселены…

– Боюсь, мне это уже не поможет, – признался я, закусывая от досады нижнюю губу. – Я оказался настолько самоуверен, что бросил вызов Самаэлю и собирался уничтожить, используя осколок его же души. Вряд ли он простит мне подобную дерзость. Скорее всего, я теперь буду навеки заперт в Преисподней, покуда какой-нибудь демон не решит перекусить моей Искрой…

– Ты смел, мой милый, и уже только поэтому у тебя есть неплохие шансы. Не слушай того, что говорит мой бывший возлюбленный. Мне кажется, он по сей день не понял, насколько опасны и сильны могут быть люди. Давай, я все же расскажу тебе об этих мирах…

Раздосадовано дернув щекой, показывая таким образом, насколько мне это безразлично, я все же перестал спорить с прародительницей человечества. Если она убеждена, что мне такое знание пригодиться, то пусть. Я выслушаю ее, и это будет моя дань уважения к высшему созданию, сотворившему величайшее на свете чудо. Кто я такой, чтобы ей перечить?

Глава 29

– … Святой Данмар был триедин в своих ипостасях. Первый лик его – прекрасный человеческий. Второй – божественный ангельский. И третий – жуткий демонический. Именно в обличии последней своей сущности он предстал перед нами, когда полста лет назад в мир пришел дьявол! Тогда Алый Пророк без промедления ринулся в схватку, дабы защитить каждого из нас, независимо от пола, возраста и веры! Он бился с врагом человечества отчаянно и долго. Бился на земле, бился в воздухе, и от титанических ударов этих неземных сущностей рушились горы, взрывалась твердь, вскипали реки…

Две сотни девочек в багровых послушнических платьицах слушали настоятельницу, пораскрыв рты. Для них описываемые события были чем-то невообразимо далеким и нереальным, чем-то навроде легенды или сказки. Но для пожилой рассказчицы все произошедшее оставалось самым взаправдашним прошлым, намертво въевшимся в ее память.

– После этой эпохальной битвы Махи оказался практически полностью разрушен, а больше половины его жителей погибли под завалами, – продолжала излагать женщина. – Затем, половина от той половины сгинула, унесенная чумой. Город оказался на грани вымирания, ведь некому было помочь нашей обескровленной провинции. В ту скорбную ночь погиб и сам Пророк… Он навсегда ушел от нас, но забрал с собой и проклятого дьявола, не позволив ему захватить наш мир. И в память о великом подвиге, Алый Завет по сей день хранит мощи Святого Данмара. Вы все сможете прикоснуться к ним, когда будет проходить ваше посвящение в жрицы.

– Экзархия Долана, а вы сами знали Алого Пророка? Видели его?

Сидящая в первом ряду девчушка с забавными кудряшками и веснушками по всему лицу, вскинула руку, как предписывалось правилами, но заговорила раньше, чем ей позволили. Однако настоятельница не стала ее ругать или отчитывать за подобное нарушение дисциплины. За прошедшие с того момента годы, когда она отказалась от своей фамилии и посвятила себя служению Алому Завету, женщина обрела великую мудрость и великое терпение.

– Да, Нильена, я знала его, – кивнула бывшая аристократка, – но совсем немного. Поэтому, если вам так интересно узнать о том, каким был Святой Данмар в миру, то вам лучше расспросить о нем империму Кару. Она была знакома с Пророком гораздо дольше моего.

Заслышав имя Светлейшей империмы, которая своей неуемной тягой к обучению наводила ужас на всех без исключения послушников, дети боязливо притихли. Они были еще совсем юными, но уже успели прекрасно усвоить, что этой безумной старухе лучше не говорить даже лишнего слова. Про ее нездоровую одержимость Святым Данмаром известно было всякому. А потому никогда нельзя предугадать наперед, сколь длительную и занудную лекцию она захочет устроить после единственного безобидного вопроса.

– Экзархия Долана, ну как он хотя бы выглядел? – сморщила просительную физиономию все та же послушница. – Не заставляйте нас обращаться к империме Каре, она нас пугает!

– Не нужно мне показывать свои кислые рожицы, – строго отчитала девочек настоятельница. – Вы должны быть благодарны небу, что имеете возможность узнать о нашем великом Пророке из первых уст! Человеческий век скоротечен, и вскоре знания империмы Кары уйдут в лучший из миров вместе с ней. Поэтому проявите решительность, а заодно и испытайте крепость своей веры. Алый Завет учит нас встречать все трудности грудью! Ведь чем мужественней и отважней мы проживем свою нынешнюю жизнь, тем больше наш дух будет облагодетельствован в посмертии. Так жил и сам Пророк, так завещал жить и нам, его последователям.

– Ну экзархия-а-а-а Дола-а-ана, ну пожа-а-алуйста!

Бывшая аристократка усмехнулась лишь краешком губ, не желая демонстрировать двум сотням слушателей свое истинное настроение. Да, она обожала работать с детьми. Ей нравилось учить их, направлять, помогать разрешать возникающие вопросы. Но она так же прекрасно понимала, что стоит дать слабину хоть единый раз, как вся эта когорта маленьких человечков с криками и улюлюканьем залезет на ее старческую шею и свесит оттуда ножки. А поэтому…

– Он был красив, мои девочки, – неожиданно даже для самой себя поддалась на уговоры Долана. – Прекрасен, как кенсийский тигр, и столь же опасен. С тех пор, когда мы виделись последний раз, прошло уже больше полувека, однако не было еще такой ночи, чтобы его требовательные и суровые глаза, цвета огненного янтаря, не приснились мне…

Настоятельница замерла на мгновение, потому что в ее памяти безудержным каскадом пронеслись вереницы образов и воспоминаний. Ощущение когтистых пальцев, сжимающих ее горло, жестокие звериные глаза, божественные черные крылья, отзвуки пения Алых Вестников под сводами этого самого храма…

С некоторым усилием прогнав наваждение, пожилая женщина с досадой оглядела своих послушниц. Ну вот. Опять она попалась в эту ловушку. Большие круглые глазищи, умоляющий тон и прилежно сложенные детские ладошки в очередной раз переломили стальную волю Доланы, не оставив ей даже тени шанса. Что за несносные девчонки! Надо быть пожестче, иначе с ними потом совсем не получиться сладить!

Но как тут проявлять строгость, когда они все такие милашки? Жизнь настоятельницы сложилась так, что за прожитые годы она не смогла ни отыскать себе возлюбленного, ни обзавестись своими детьми. А потому к каждой своей воспитаннице бывшая аристократка относилась как к собственному ребенку. И, видимо, юные послушницы тоже ощущали исходящие от старой Доланы любовь и тепло, ведь ее по сей день навещали даже ее первые ученики, получившие жреческие регалии и двадцать, и тридцать лет назад. Они давно уже стали почтенными и уважаемыми жрицами, с достоинством носящие на своих багровых балахонах символы их веры – застывшую каплю крови с черными крыльями. Люди их уважали и преклонялись, и даже городской совет относился к ним с особым пиететом. Но для Доланы они по-прежнему остались шебутными пигалицами, что никак не могли усидеть за ученическими скамьями, а так и норовили устроить какую-нибудь шалость…