Держись от меня подальше (СИ) - Сукре Рида. Страница 26

Толян провернул невероятно грандиозную операцию, протаскивая меня внутрь. Вариантов было много, но мы остановили свой выбор на сумке для гольфа, куда меня чудесном образом впихнул Толя, даже паре клюшек место нашлось. С этим «кладом» Анатолий ступил на «вражескую территорию», а затем вручил сей презент хозяйке дома. Я вся перетряслась во время операции и после её завершения напоминала, наверное, желейного вида медузу.

Расчёт был на то, что Ефросинья Эразмовна в гольф не играет, так что смотреть, что в мешке, не станет. Он оказался верным — мешок со мной приказали отнести на чердак (чудесное местечко, нужно будет обязательно сюда вернуться), откуда я затем беспрепятственно спустилась на второй этаж, следуя нарисованной скрупулёзным Толиком карте и остановилась прямо перед дверью благоверного.

Я тихо постучала и, не дождавшись ответа, отворила дверь, проигнорировав висящую на ней бунтарскую табличку: «Идите все на @Нецензурная речь@!» (закоулками подсознания я отметила, что раньше её тут не было, видимо, специально к моему визиту заказал или чтобы мамочку лишний раз понервировать), стоя в дверях поздоровалась:

— Привет, — мне почему-то было страшно поднимать глаза на Артёма, хотя я точно знала, что он в комнате и что он сейчас смотрит на меня, удивлённо, немного раздражённо, изучающе, пытаясь понять, чего это я притащилась. Именно этого я ожидала, не ждала, но с грустью ожидала, тайно надеясь, что он широко улыбнётся и попытается задушить меня в своих объятиях.

Я ещё немного потопталась на входе, но он ничего не говорил, и тогда я подняла глаза: Шер лежал поверх застеленной кровати и с закрытыми глазами слушал музыку в наушниках; спит, наверно.

На его лбу красовался крест из лейкопластыря, аккуратно приклеенный кем-то заботливым, кажется, кого-то отмутузили в тюряге. Моё сердце сжалось от жалости. Бедняга, хорошо ещё, остальное тело последствиями тумаков не пестрило — отсутствующая футболка дала мне возможность убедиться в этом.

Не придумав ничего лучше, я подошла к кровати. Хотелось прикоснуться пальцами к его больному месту и подуть, чтобы унять боль — что такое синяки и всякое прочее в том же духе я знала превосходно, но не стала этого делать, так как мои пальцы были слишком холодными — он бы обязательно проснулся, а этого мне не хотелось, уж слишком умиротворённым было выражение его лица, не хотелось спугнуть его; когда ещё я такое увижу?

Я осторожно присела рядом, но, видимо, с грациозностью коровы, так как Артём пробудился ото сна, сразу открыв глаза, и стал меня созерцать. Я помахала ему рукой, вряд ли он меня в наушниках слышит.

Словно услышав мои мысли, Тёма стянул их:

— Привет, Лена.

После этих слов он широко улыбнулся и даже не стал интересоваться у меня, какими ветрами меня сюда занесло; он просто опрокинул меня на кровать и навис сверху.

Я не знала, но Шер, до моего прихода не спал, с закрытыми глазами слушая музыку и решая для себя жизненно важный вопрос: погрязнуть ли ему в алкоголизме или в половых излишествах, конкретно в этот момент точно решил, что второй вариант ему больше по душе.

— Скучала? — его пальцы забегали по моему лицу, словно проверяя я ли это, не подделка.

Я неуверенно кивнула:

— Немного, — и робко улыбнулась.

Артём стал наклоняться ко мне с явным желанием поцеловать, и я была не против, вернее я была руками и ногами «за», но отчего-то закрыла глаза и получила мягкие поцелуи в веки. В районе ложбинки шеи кожи легонько касался, щекоча и принуждая мурашей толпами гонять по аэродрому моего тела, свисающий с шеи Артёма кулон.

Его поцелуи медленно, но настойчиво, спускались к губам и, пока они их не накрыли, я решилась сказать то, зачем пришла.

— Артём…

— Д-да, — проговорил он мне в ухо, выражая готовность ответить на любой вопрос, но при этом тяжёло дыша.

— Я серьёзно, Тёма… — эх, зря я его так назвала — зацелованная область шеи наводила на меня полную дезориентацию. — Послушай, у нас… проблемы…

— Правда? — его, однако, это слово не испугало и в состояние священного ужаса не ввело. — Какие, малыш-ш?

— Серьёзные…

— Слушаю… — ага, слушаешь ты, мешок тестостерона. Но я собрала всю волю в кулак и, стараясь не обращать внимания на настойчивые губы, скользящие по лицу, старательно игнорируя мои губы (и зря — если бы он меня поцеловал, я бы точно забыла обо всех проблемах, так что — не зря, конечно, правильно игноришь, Тём), по шее и волосам, что далось мне с трудом и выпалила на одном дыхании: — Егор и моя подруга Леся знают, что мы женаты.

Для пущей убедительности зажмурилась. А Артёмка завис мысленно, его тело, напротив, так быстро остановиться не могло — от неожиданной новости его нога неудачно соскользнула по покрывалу, и он подмял меня под всем своим медвежьим телом.

В этот момент, по всем законам жанра любой тупой смешной молодёжной комедии, в комнату ворвалась его маман.

Это лишь моё предположение, что эта женщина является той самой, которая породила моего мужа, то есть по факту, моей свекровью. По крайней мере, под описание она подходит, хоть я и не помню её совсем, всё-таки виделись мы давно, да и при тех обстоятельствах лучше бы не виделись.

Представшая её глазам картина была далеко не невинным зрелищем: обнажённый торс Артёма, страстно (а как ещё это могло выглядеть!) прижимающий моё тело к кровати (спасибо, что хоть не ковре!), платье на котором бесстыдно задралось до бёдер (так вот где Тёмина правая рука — она беспрепятственно добралась до моего живота!). О нет! Такого позора я ещё никогда в жизни не переживала.

— Ущипните меня, — прошептал возлежащий на мне Шер.

Быстро сориентировавшись, я попыталась скинуть его с ошарашенной себя — безрезультатно. Пришлось применять отчаянные меры (нет, щипаться — это слишком по-гусиному) и вспоминать методы самообороны, которым меня обучал Егор, и я чисто на автомате выбросила вперёд колено с криком:

— Отвали, извращенец!

Простите, мама, но, кажется, я ваше чадо нечаянно «кастрировала». Интересно, кто меня первый убьёт: Артём или его грозная мамуля?

Бедняга муж после моего предательского поступка моментально скатился с меня и стал материться. Ну, ты же просил нечто отрезвляющее, вот пожалуйста, получи — распишись!

Я одёрнула платье и с ужасом стала взирать на застывшую в дверях маман, которая представляла собой картину «Подайте мне мои нюхательные соли», но как оказалось, она была не единственным зрителем. Позади неё, поглаживая добротные усы, стоял ещё один персонаж, чьё лицо мне казалось знакомым.

— Сын! Ты что себе позволяешь? — грозно возопил он.

Кажется, это второй породитель моего муженька и, кажется, он видел только развязку. От греха подальше я попыталась уползти под кровать, но меня перехватил Шер, ещё не оклемавшийся до конца.

— Папа! Ты всё не так понял. Лена — моя девушка, — он встал на ноги и прижал меня к себе спиной. Он таким образом мной прикрыться пытается или это типа порыв души? Жаль, я не вижу его лица — было бы неплохо запечатлеть в памяти этот исторический момент. Пытаясь исправить это недоразумение, я стала выворачивать свою голову, но Шер прижал к моей макушке свой подбородок, обездвижив эту часть тела.

Папа сразу обрёл понимающее выражение лица и подмигнул мне:

— А извращенцем она тебя назвала, потому что вы садо-ма…

Договорить ему не дали, но я успела покраснеть, став алее варёного рака. А вот его дражайшая половина оказалась особой мега-реактивной и повторила мой приёмчик самообороны на своём муже, который я совсем недавно протестировала на её сыночке, провоцируя мужскую импотенцию:

— Не смей так говорить, наш сынок не такой!

Папаша взвыл, мы с Шером скорчили страдальческие физиономии, а мать приняла воинственный вид. Ей этот образ очень подходил — брутальная милитаризованная женщина с холодными глазами и угрожающе поджатыми губами. Такая спокойно могла устроить моему муженьку, в жилах которого течёт кровь революционера, арест. Мои колени подогнулись и, я бы, наверное, приземлилась на пол, но Артём меня поддержал.