Москва (СИ) - Дашко Дмитрий. Страница 38

— Так и есть, — сухо сказал я.

— Очень жаль. А может его и вовсе не было?

— Может и не было, — равнодушно произнёс я.

— Ну… Ничего страшного, возможно, вы несколько переутомились на новой службе, — он глумился надо мной, зная, что я это понимаю, но сделать ничего не могу: у него на руках были все карты. — Если хотите — могу посоветовать хорошего врача.

Я стоически слушал его, пусть внутри давно кипел вулкан и бушевали африканские страсти. Много бы отдал только за то, чтобы прищучить этого козла!

— Благодарю вас, товарищ Майоров, но, думаю, мне это не нужно. Справлюсь как-нибудь сам. — Маска равнодушия удавалась мне всё хуже.

— Дело ваше, товарищ Быстров. Буду рад чем-то помочь уголовному розыску. Если что — вы знаете как меня найти.

— Знаю, — согласился я и повесил трубку.

Злость просилась выйти наружу, не выдержав, я врезал кулаком по столешнице:

— Тварь!

— Это ты на кого так?

Я удивлённо поднял голову. Надо же, пока разговаривал с чекистом, не заметил, как в кабинет вошёл мой вчерашний напарник Коля Панкратов.

— Привет! — кивнул я. — Не обращай внимания — издержки производства.

— Ну да… издержки. Как прошла ночь? Нашёл свидетеля?

— Нашёл. Только его грохнули прямо у меня на глазах. Пока гонялся за стрелком, его сообщники выкрали труп с места преступления. В общем, остался с носом: ни убийцы, ни трупа. Такие вот дела, брат Панкратов.

Коля присвистнул.

— Я думал такое только в бульварных романах бывает.

— Жизнь, Коля, покруче любого чтива. Это я тебе на своём опыте скажу.

— Что собираешься делать дальше? — спросил Панкратов.

— Пока не знаю, — признался я. — Хочу навести кое-какие справки. Ты случайно не в курсе, что за секретный объект такой у ГПУ в Кучино, что он находится под круглосуточной охраной?

— Случайно знаю, — усмехнулся он.

— Так-так, колись! — уставился я на него.

— В Кучино полпосёлка их вотчина.

— Это я уже заметил.

— Не перебивай, Георгий. В общем, по сути охраняют только одну персону — Глеба Ивановича Бокия. Слышал про такого?

— Бокий!? — с изумлением спросил я.

— Он самый. Руководитель спецотдела ГПУ. Что за отдел такой и чем занимается — лучше не спрашивай. Я понятия не имею. Знаю только, что этот отдел находится в прямом подчинении ЦК и даже наш нарком над ним не властен.

Я присвистнул.

— Вот-вот! — понимающе кивнул Панкратов.

Етишкина жизнь! Это ж надо было так попасть: не зря говорят, что Глеб Иванович послужил прототипом самого Воланда в Булгаковском «Мастере и Маргарите». И, если я оказался у него на пути, будет крайне сложно хотя бы остаться в живых.

Человек неординарный, с одной стороны — много сделавший для спецслужб, а с другой — натворивший такого беспредела, что волосы дыбом встают.

Его отдел занимался многими вещами: от зомбирования личности до исследования оккультных методов и попытки найти им практическое применение в работе ГПУ, а потом и НКВД. В ход шли любые методы, порой самые гнусные: яды, гипноз, различные методики подавления воли. Он даже на полном серьёзе исследовал телепатию.

Под руководством Бокия должна была состояться миссия в легендарную Шамбалу, которая сорвалась только из-за дороговизны проекта и подковёрных игр внутри ГПУ.

Сковырнуть Бокия удалось с огромным трудом во время чисток, устроенных Ягодой. Тот, конечно, тоже был далеко не подарок, но иногда одно зло уничтожает другое, творя тем самым добро.

Увы, я не нарком внутренних дел, а обычный опер. И этот опер влип что называется, по полной.

Теперь понятно, что произошло с Евстафьевым, почему он сам бросился под поезд. Обычная психологическая установка, сделанная мастером своего дела. Ему позвонили, сказали кодовую фразу, он покончил с собой. Перезванивали же для подстраховки.

Если бы я тогда не снял телефон, сейчас бы мог только догадываться, но теперь я знал. Правда, это то самое знание, которое к протоколу не подошьёшь.

Панкратов, видя, что мне стало не до него, распрощался и вышел. Я растерянно посмотрел ему вслед.

На душе заскребли кошки, до хрена кошек.

Хорошо, что я всё-таки отправил своим телеграмму. Здесь, в Москве, они бы стали моим слабым местом. Вряд ли кто проследит кому и куда я телеграфировал, а даже если узнают — до Рудановска ещё добраться нужно.

Не зря говорят, что история развивается по спирали. Мой конфликт с ГПУ повторился, только на сей раз принял иной масштаб. И теперь будущее не видится мне в радужных красках.

На работе я сидел словно на иголках, ожидая, что в любую секунду со мной что-то произойдёт.

Майоров — не дурак, он понял, что я напал на их след. Его не обманула моя покладистость. Он доложит обо мне своему шефу и тогда…

Вариант номер один: меня уберут. Возможно, но тот тип в сером скорее пытался застрелить Тихонова, а не меня, именно в него он стрелял в первую очередь. Видимо, это на самый крайний случай.

Вариант номер два: договориться со мной. У Майорова это не получилось, так что вряд ли на меня выйдут другие люди.

И, наконец, номер три, самый реальный: провокация. Её уже пробовали, организовав подставу через Гельмана. Но кто мешает провернуть эту историю, но уже на другом уровне? В прошлый раз я выкрутился, но её могут организовать так, что я неминуемо окажусь в западне.

К тому же против меня играет не просто противник, а по сути чемпион из высшей лиги, интеллектуал. Так что провокация и только она.

На все случаи жизни страховки не найдёшь, соломку не подстелешь.

Остаётся одно — сработать на опережение.

Для такой игры нужны друзья или союзники. Трепалов с парнями, уехали. Вернутся не скоро.

Идти с заявой к Дзержинскому? Начнём хотя бы с того, что Бокий ему напрямую не подчиняется., а затевать ради меня, да ещё пришедшего с пустыми руками, склоку в ЦК… Скорее поверю в существование снежного человека и лохнесское чудовище.

К тому же визит к Феликсу Эдмундовичу сразу активизирует моих недоброжелателей, а мне нужна хотя бы маленькая передышка.

Надо искать союзников, причём не в «конторе», а в родном ведомстве — уголовке. Трепалов в хороших отношениях с нынешним начальником МУРа Николаевым, Максимыч ценит его высоко. Значит, иду к нему, а дальше как кривая вывезет.

Но сначала страховка: я написал два подробных рапорта. Одно на имя Трепалова, второе — Николаеву. Вложил в разные конверты и через посыльного отправил их по почте.

Тот хоть и удивился, но быстро обернулся, принеся мне квитанции и сдачу.

Ещё один рапорт я снова положил в стол Трепалова, а ещё один в наш сейф. Чем больше всяких бумажек, тем лучше.

Была мыслишка отправить «письмецо в конверте» и Феликсу Эдмундовичу, но тут я решил повременить: его могут перехватить люди Бокия. Вероятность, что кто-то в конторе работает на прототип Мессира, велика.

Потом снял трубку и через приёмную смог договориться о встрече с начальником МУРа. Николаев явно удивился моему звонку и тем более странному предложению встретиться не в кабинете, а на улице, но авторитет Трепалова для него что-то значил, поэтому Иван Николаевич пошёл мне навстречу.

После разговора и начатых приготовлений, я был выжат как лимон. Сердце колотилось как птица в клетке.

Итак, я ступил на тропу войну с могущественным противником. Все мосты сожжены, назад дороги нет.

Я пришёл на место встречи с начальником МУР на четверть часа раньше обговоренного срока. Всю дорогу тщательно проверялся, чтобы убедиться, что за мной нет хвоста.

Рандеву было назначено на Тверской, возле кинотеатра «АРС». Он назывался «Первым показательным» и делил помещения с детским театром. Меня это место устраивало поскольку тут всегда было много народа, и, значит, легко затеряться в толпе. Наша встреча не привлечёт ненужного внимания.

Николаев приехал вовремя, вышел из автомобиля и стал неспешно прогуливаться возле афишной тумбы.

У него тоже не было хвоста.

Что ж… можно выходить.