Интим не предлагать! (СИ) - Лель Агата. Страница 4

— А если он тебе потом развод не даст? — щурит глаза Цветкова.

— Да зачем ему это? Я тебя умоляю!

— А если он тебя на правах мужа, — запинается и говорит чуть тише “страшным” голосом: — а если он тебя обесчестит?

— Ну тебя уже совсем не в ту сторону понесло. И я сразу ему сказала, что никакой брачной ночи — это главное условие.

— Так он прям тебя и послушает, ага. Святая наивность, будто вчера родилась. Окрутит, обаяет… гадости какой-нибудь в минералку подсыпет — и всё, финита ля комедия, — Анька поджимает губы и садится на крышку унитаза. — Волнуюсь я за тебя, Жень, ну правда дело плохо пахнет.

— Нормально оно пахнет, деньгами, — воспользовавшись заминкой забираю свой гаджет и вкладываю в слова всю уверенность, которую на данный момент ощущаю: — Всё будет хорошо, Ань, не волнуйся. Ты, наоборот, радоваться за меня должна, такое щедрое предложение одной на миллион достаётся. Получу деньги, сделаю сюрприз Джону — полечу без обратного билета и никуда он не денется, — хихикаю, — а потом мы и тебя в Америку к себе заберём.

— Больно нужна она мне, Америка твоя, мне и здесь хорошо, — Цветкова горделиво задирает подбородок, а потом сдаётся. Махнув ладонью, поднимается с крышки унитаза и деловито расправляет на домашних шортах складки: — А вообще, ты права — жизнь твоя, шишки твои и решение тоже твоё. Только потом не реви мне в плечо.

— А чего это мне реветь?

— Потом, когда этот подлец тебя обманет — а он обманет, попомни моё слово — ни один литр слёз в жилетку мне прольёшь.

— Не каркай! — суеверно стучу по деревянному шкафчику и поднимаюсь следом за подругой. Желая подбодрить, кладу руку на её плечо и игриво толкаю бедром: — На свадьбу-то ко мне придёшь?

— Подумаю, — набивает цену Анька, но я вижу, что она уже почти не злится. — И в кого ты только, Женька, такая….

— Какая?

— Безбашенная. Я бы ни за что на подобное не решилась.

— Да я бы тоже не решилась, но ты знаешь, три миллиона здорово усыпляют страх. И разум заодно.

Мы, обнявшись, выходим из ванной, и Анька кивает на мой карман:

— Телефон-то верни.

Достаю её мобильный и застываю в нерешительности:

— Точно мамке звонить не будешь?

— Да точно не буду.

— Поклянись!

— Ну что за глупости!

— Давай-давай, как в детстве, — и подсказываю: — Клянусь, что ни за что не нарушу слово, иначе…

— …иначе не сойти мне с этого места и век замуж не выйти, — закатив глаза заученно продолжает Анька и протягивает руку. Вкладываю в её ладонь простенький смартфон и точно знаю, что клятву Цветкова не нарушит.

Аня убирает мобильный в ящик и садится за письменный стол, деловито вывалив перед собой гору потрёпанных учебников. Водрузив на аккуратный нос очки, оборачивается на меня и выкидывает указательный палец:

— Но учти — мне всё это не нравится.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Часть 4

За день до предложения

— Тринадцать, четырнадцать и… пятнадцать, — листаю записную книжку до конца и убираю новёхонький айфон в карман джинсовки. — Против твоих несчастных четырёх. Прости, но это провал, бро.

— И как ты это делаешь?! За полчаса уломать пятнадцать девчонок дать свой номер телефона — это же, блин, магия какая-то, — Артём раздосадованно бьёт ладонью по кожаной обивке дивана и берёт свой стакан с пивом. — Колись, они все уродины были?

— Ты видишь здесь уродин? — задаю встречный вопрос и обвожу взглядом переполненный танцпол, где она симпотнее другой.

— Тогда половина номеров точно левые, — перекрикивая оглушающую музыку уличает друг и довольно откидывается на спинку дивана. — Написал от балды, чтоб впечатление произвести.

— Звони по любому и если хоть один из них окажется липовым, я тебе… ну не знаю… Я тебе тачку свою на неделю дам погонять. Но если все реальные, ты сбриваешь свой хаер, — бью сразу джокером, и Пашутин, на автомате тронув свою укладку-помпадур, скисает.

— Ладно, признаю, ты меня сделал. В который раз. И что в тебе есть такого, на что они все ведутся?

— Харизма, неописуемая красота и шикарное мускулистое тело?

— Оставь эту фигню, вон, для них, — Артём кивает на заполненный девицами танцпол и угрюмо присасыватся к стакану.

По правде говоря, Тёму даже немного жаль. Из кожи вон лезет чтобы закадрить какую-нибудь зачётную тёлочку, а в итоге слышит только смешки в свой адрес и очередное нет. Не сильно разбираюсь в мужской красоте, но Пашутин, вроде бы, не урод, в спортзал ходит, да и с деньгами ненапряжно, но с девчонками полная беспросветная засада.

А как у меня? А у меня, как вы, наверное, уже поняли — всё просто зашибись. Пятнадцать номеров за полчаса — это далеко не предел. У меня вообще безграничные возможности во всех областях. Да-да, во всех, вы не ослышались, и то, о чём вы в первую очередь подумали, я тоже делаю феноменально.

— Короче, ты хочешь сказать, что можешь закадрить вот прям вообще любую? — осушив стакан, Пашутин подаётся вперёд и щурит уже прилично залитые глаза.

— Вообще любую, — бросаю не раздумывая, нисколько не сомневаясь в своей правоте. — Называй кого хочешь и уже завтра она будет засыпать с моим именем на губах.

— И Кузнецова?

— Кузнецова? Так она вроде бы того, не по мальчикам.

— Ну ты же сам сказал, что любую! — цепляется Артём, а я начинаю раздражаться.

— Любую из тех, кто ценит настоящих мужиков. Перевоспитывать анорексичных неврастеничек, решивших, что жизнь — тлен, а все особи не имеющие буферов по-умолчанию уроды — дело неблагодарное.

— Ну хорошо, а Петрова Настя?

— Петрова же с Назаровым. Женщина друга — не женщина, — строго пресекаю, и тут осоловелый взгляд Пашутина загорается как-то по-особенному хищно:

— Ладно, о’кей, а Ромашкина?

— Ромашкина? — хмурю брови и задумываюсь. — А кто это?

— Женька Ромашкина, на инязе учится.

— Подожди, это та, что ли — мелкая в очках? — кривлюсь, вспомнив коротышку в мешковатых пиджаках для которой лучший подарок — абонемент в библиотеку. — Ты издеваешься? Она же ботаничка!

— Нет, это Цветкова, подружка её, а Ромашкина — высокая, волосы русые, ну они ещё с ботаничкой вечно вместе таскаются, — подсказывает Тёма и до меня отдалённо доходит, кто это такая. На внешность, вроде бы, ничего, но там с характером беда, взгляды на жизнь, мягко говоря, странные. Пересекались как-то давно — не впечатлила.

— Да ну её, эту Ромашкину, больше никого на примете нет? Может, давай Аристова?

— Нет, сам сказал, что любую — значит, любую. И я хочу, чтобы это была именно Ромашкина, — довольно тянет лыбу Пашутин. — Закадришь — признаю, что ты непобедимый альфа. Но сдаётся мне, что эту крепость ты не возьмёшь, — поддевает Артём, забирая из рук официантки очередной бокал.

— Пф, нет такой крепости, которую я бы не взял. Не возвели ещё такую.

— Правда? Вот и проверим.

— Да легко! Завтра ищи на её страничке наше совместное селфи. В моей спальне, — и хоть и без особой радости, но уже начинаю разрабатывать свой личный план Барбаросса.

Может, придётся чуть-чуть повозиться, хотя если судить по той скудной информации об этой идейной особе — не чуть-чуть. А, ладно… прорвёмся.

— Нет, так дело не пойдёт, — пьяно машет головой Артём и выставляет ладонь вперёд: — То, что ты мастер на уши присесть и на секс развести, это я уже знаю, а вот настолько ли ты неотразим, чтобы Ромашкина замуж за тебя вышла? А? Ну как тебе?

— Ты совсем больной? Всё, этому парню больше не наливаем, — попытался отобрать у него бокал, но Пашутин рывком притянул его к себе ближе, расплескав на стол добрую половину.

Наклонившись, обдал алкогольными парáми:

— А что так? Как по мелочи играть, так герой, а как ставку крупнее делать — то сразу очко сжалось?

— Ну ты нашёл что сравнить — приятное времяпрепровождение на одну ночь и свадьба! — стучу пальцем по виску и зло отпиваю своё уже ставшее тёплым пиво.