Грабительница больших дорог - Картер Ник. Страница 8
Затем начались манипуляции Аддисона. Он не употреблял обыкновенно применяемых гипнотизерами движений; он просто-напросто коснулся пальцами век медиума и вперил в девушку сосредоточившийся на одной мысли взгляд...
– Ты спишь? – наконец спросил он.
– Не совсем, – шепотом дала ответ гипнотизируемая.
При царившей в зрительном зале тишине этот шепот долетел до самых последних рядов.
– Не сопротивляйся одолевающей тебя потребности сна, – предупредил "профессор", – иначе мне крайне трудно вызывать твое пробуждение.
Девушка в ответ на это лишь улыбнулась... Но улыбка была полусонная: видно было, что медиум не совсем ясно отдает себе отчет в том, что совершается и говорится вокруг нее... Наконец, глаза ее закрылись...
– Ты спишь? – громко спросил Аддисон.
Ответа не последовало... Спящая не сделала даже никакого движения. Только равномерно поднимающаяся грудь свидетельствовала о том, что жизнь не покинула прекрасное тело девушки... "Профессор" взял правую руку загипнотизированной и снова произнес:
– Скажи, ты теперь спишь?
– Да. Я сплю, – тихо произнесла спящая.
– Открой глаза! – произнес Аддисон.
Девушка повиновалась... Теперь глаза ее ничего не выражали – это были прекрасные по форме, но совершенно не одухотворенные глаза сомнамбулы.
– Что ты видишь? – прозвучал вопрос.
– Я вижу... океан, – монотонным, убийственно действующим на нервы голосом начала Бригтон.
– Он покоен или на нем буря?
– На нем буря... Страшная, небывалая буря! Я вижу водяной смерч. С самого дна океана поднимает ураган воду и она пенящимися каскадами падает на корабль.
– Ты, значит, находишься на борту судна?
– Да. Я на бриге. Он идет от тропиков.
– Почему ты это знаешь? – спросил "профессор".
– Я вижу на подводной его части массу мелких раковин, приросших к килю... Наш бриг выдержал уже несколько бурь, потому что его такелаж и мачты починены ровно настолько, чтобы доплыть до хорошего дока... Но сегодняшняя буря – самая ужасная из всех, которые перенес наш бриг.
– Рассказывай все, что ты видишь.
– Я вижу человека, сидящего на сломанном бугшприте... Этот бугшприт похож на руку тонущего, то появляющуюся над водой, то исчезающую в бездне... Человек этот что-то чинит... Работать он может только тогда, когда бугшприт появляется из воды. Это не простой матрос, а офицер, взявшийся за работу, от которой все отказались, ввиду ее опасности...
Вот корабль приподнят громадной волной к небесам, вот он сброшен в пучину... И вдруг, – на наш бриг несется водяная гора!.. Острый гребень ее, находящийся на уровне мачтовых верхушек, покрыт пеной, ее ребра отливают зловещим зеленовато-черным цветом. Всей своей массой обрушивается она на судно, как бы желая раздавить его своей тяжестью... Сидящий на бугшприте теряет равновесие и падает в море...
– Но – что это? Сброшенный за борт снова вынесен волной на поверхность моря!
При этих словах загипнотизированная поднялась со своего места и медленным движением протянула свою руку к публике... Зал замер... Сердца бились сильнее обыкновенного... Невольная дрожь пробегала по спине каждого зрителя... Слишком необычно было то, что происходило теперь на эстраде...
Широкоплечий мужчина в зеленом, цвета bleumarin, костюме, был особенно сильно увлечен рассказом ясновидящей... Он приподнялся на своем кресле, широко раскрыл глаза, приоткрыл рот и застыл в этой позе. По лицу его катились слезы...
– Да, да! Море возвращает свою добычу, – продолжала ясновидящая. – Вот... он все ближе и ближе... Вот волна промчала его вдоль всего судна! Не за что ухватиться, удержаться... Несчастный проносится мимо!..
– Ага! – в каком-то экстазе закончила девушка. – На пути трепещется на воде сорванный бурей парус, с обрывками канатов... Несчастный из последних сил гребет туда, в этот маленький пруд, образованный взгорбившейся холстиной!.. Вот он уже на нем! Теперь спасение близко! С корабля ему бросают канат. Он обвязывает его вокруг пояса... Матросы тащат его наверх... Большая волна поднимает его на уровень с обер-деком... Последнее усилие – и он на корабле! Полумертвый, обессиленный, окровавленный, но он спасен!
Произнеся эти слова, Бригтон в изнеможении упала в кресло и снова закрыла глаза...
– Но это невозможно, наконец! – взволнованно произнес мужчина в костюме цвета bleumarin. – Это точная передача того, что случилось со мною во время последней навигации!
Аддисон обернулся к залу...
– Я покорнейше прошу публику не говорить громко и тем самым не мешать сеансу, – проговорил он. – Это затрудняет мне мою работу, нарушая общение между мной и медиумом. Говоривший, вероятно, моряк?
– Да! Я второй штурман брига "Клементина"! Нет еще полных десяти часов, как мы стали здесь на якорь. Мы прибыли с Явы... Прошу извинить, если я помешал вашему опыту, – закончил штурман, утирая лоб красным платком...
– Конечно, если это так, то ваш возглас вполне извинителен, – любезно поклонился "профессор". – Однако, мы отвлеклись, нам предстоит еще один опыт. Сейчас ясновидящая заглянула в прошедшее одного из присутствующих; теперь она сделает то же самое с будущим. Оговариваюсь, опыт может не удаться, но я, во всяком случае, попытаюсь.
С этими словами Аддисон подошел к мисс Бригтон и снова взял ее правую руку, бессильно лежавшую у нее на коленях...
Глава VIII
"Раздвоение личности"
На вопрос "профессора", спит ли она, ясновидящая произнесла усталым голосом:
– Ах! Я так устала, так устала!
– Ну еще немного, Нора, – ободрил профессор. – Открой глаза и начинай. Я приказываю тебе заглянуть теперь в будущее одного из нас... Ну? Что ты видишь?
Некоторое время ясновидящая молчала... Затем она встала, провела несколько раз рукой по лбу, как бы отгоняя какие-то мысли и начала медленно, словно взвешивая каждое слово:
– Я вижу... старика... старого, седого мужчину... Он немного хромает, а потому ходит с палкой с золотым набалдашником... Он носит либо очки, либо пенсне, это я вижу по красным полосам на носу... Но теперь ни очков, ни пенсне у него нет – их у него отобрали, так как он слаб в ногах, может упасть и порезаться... Ему не дают носить при себе и острых вещей, все по той же причине...
– Как это "не дают" – разве можно ему запретить? – задал вопрос профессор.
– Таков порядок в доме, – послышался ответ ясновидящей.
– Каков порядок, Нора? Говори!
– О, там, где живет старик, железная дисциплина! Несчастный старик в сумасшедшем доме! Это так ужасно – быть в сумасшедшем доме!
– Разве этот джентльмен помешанный?
– Нет, – проговорила Нора тихо. – Он так же нормален, как вы, я и все присутствующие, но он скоро сойдет с ума, если останется в доме умалишенных, куда его отправили против его желания.
Последние слова ясновидящая почти прокричала... В задних рядах произошло какое-то движение: молодой человек привстал, как бы готовясь что-то сказать, но его снова усадил на место сидевший радом с ним старик, по виду лет 60 – 70-ти.
– Ты мне можешь сказать, кто так жестоко обошелся с этим стариком? – каким-то каркающим голосом спросил Аддисон медиума.
– Это молодой человек, глава заговора, направленного против старика! Он это сделал потому, что за это ему обещана крупная сумма денег! А старик еще осыпал его благодеяниями! Бедный старик! Он пригрел змею у себя на груди... Я вижу и этого молодого человека: ему года 22 – 23, он блондин с чудными голубыми глазами! Его открытое лицо так симпатично, что никому не придет в голову предполагать в его обладателе черную душу!
В зале раздался крик негодования, сорвавшийся с губ Роберта Брента.
Быстрым движением, напоминающим скачок хищника, Аддисон повернулся в сторону зала.
– Я прошу соблюдать полнейшую тишину, – сдержанно заявил он. – Всякий шум мешает успеху сеанса... Довольно о внешности молодого человека, – обратился он снова к Норе. – Я вовсе не хочу устраивать здесь семейного скандала! Но в целях предупреждения старика, скажи какие шаги сделаны молодым человеком в этом направлении? Ведь все, что ты говоришь, дело будущего. Итак, что предпринял молодой человек для того, чтобы упрятать своего благодетеля в сумасшедший дом?