Лаборатория доктора Кварца в Тихом океане - Картер Ник. Страница 9
Это новое ощущение было так дивно хорошо! Она раньше издевалась над любовью, отстраняла от себя с жестокой насмешкой всякую ласку, а теперь ее пленила эта всеобъемлющая страсть. В первый раз за всю свою жизнь она испытывала все блаженства любящей женщины.
Ее даже не могло отрезвить то обстоятельство, что кругом все было построено на жалком обмане, на недостойной, уродливой игре. Она все больше и больше отдавалась своей мечте и бывали часы, когда она сама считала правдой сладкую мечту об имении в далекой Англии и любимом супруге в лице доверчиво улыбавшегося ей больного.
Это сознание, что все преступления и вся страшная вина, которую она взяла на себя, все-таки не убили в ней женщину, что даже в ее душе сиял луч того божественного светоча, которым существует мир, словом, сознание, что она способна чувствовать, мыслить и любить, как женщина, доставляло ей неописуемое блаженство и вместе с Фаустом она готова была воскликнуть: "Остановись, мгновение, ты прекрасно!"
При всем этом в лице жертвы доктора Кварца она любила далеко не знаменитого сыщика Ника Картера, нет, в его лице она любила свою мечту, своего несуществующего мужа, столь нуждающегося в ее уходе и заботливости, Альджернона Траверса.
Доктор Кварц как-то с усмешкой заметил ей:
– Мне кажется, Занони, ты влюбилась в нашего благородного лорда?
– Нет, не опасайся этого, – резко ответила она, – но во мне проснулось сознание, что я, быть может, могла бы любить и быть любимой, если бы ты не попался мне на дороге. Я не хочу тебя видеть, оставь меня, Джек! Не лишай меня моей короткой мечты, пока она еще длится! Во мне что-то творится, чего я сама не понимаю, и лучше будет, если ты не станешь будить спящую тигрицу. Ее необузданная ярость может обратиться и против тебя, так как все мои познания, все мое умение кажутся мне жалкими при сравнении с тем тихим блаженством, какое ежедневно снова воскресает в любящей и любимой душе бедной женщины!
Доктор Кварц ограничился насмешливой улыбкой и пожал плечами.
– Ты должна была бы стать поэтессой, – заметил он с ядовитой колкостью, – а что будет тогда, когда лорд Альджи превратится снова в нашего смертельного врага Ника Картера?
Она холодно взглянула на него.
– Тогда лорд Альджернон будет мертв – это он внушает мне поклонение, так как своей беспомощностью научил тому, чему я не научилась у тебя при всей твоей мудрости! Ник Картер будет ненавидеть меня, как всегда, и я не сомневаюсь, что отвечу ему тем же. Но ты лучше сделаешь, если оставишь мне мою кратковременную мечту и забудешь прежнюю Занони, которую ты знал. Ник Картер видит последний счастливый сон, дай и мне принять в нем участие.
И она наклонилась к счастливо улыбающемуся ей Нику и обвила его шею руками.
Яхта "Дуняр" плыла довольно долго. Не было сделано ни одной остановки на попадавшихся ей по пути островах.
Ник Картер все еще не мог ходить по палубе без посторонней помощи; его нежно поддерживала рука Занони, изощрявшейся в проявлениях своей любви.
Они по целым часам сидели рядом под навесом передней палубы, далеко от обоих врачей и команды, держали друг друга за руки и в немом блаженстве глядели на зеркальную, темно-синюю гладь. Когда Ник Картер начинал говорить о своей мнимой родине и просил Занони рассказать ему о ней, она описывала ему один из прелестнейших замков.
Таким образом, Ник Картер, если не принимать во внимание постоянную физическую слабость и дряхлость, был вполне счастлив.
Наконец на горизонте показался маленький островок.
Он предстал перед глазами путешественников в виде громадной, круглой скалы, некогда представлявшей собой, вероятно, коралловый риф. Нигде не было видно зелени. Мрачные скалы, мертвые и недоступные, поднимались из окружавших их волн.
Но яхта зашла за остров и на юго-восточном конце его дошла до описанного старым капитаном Тарбелем прохода.
Море было спокойно, точно летний пруд в жару, так что "Дуняр" безостановочно прошла через проход во вместительную гавань; там она подошла прямо к берегу и была прикреплена длинными и толстыми канатами, так как до дна было слишком глубоко, чтобы бросить якоря.
Глазам прибывших представилась дивная панорама. Темно-зеленый луг тянулся ковром до самых скал, его осеняли высокие пальмы и другие тропические деревья, свежий ветерок дул по изумрудной глади воды, а это было вдвойне приятно после стоявшей в открытом море жары.
– Здесь рай земной, – шептал несчастный Ник Картер, глядя широко раскрытыми глазами на чудную картину природы.
– Ник, – шепнула Занони, невольно забывшись, – нас здесь ожидает ад!
Он обернулся к ней и улыбаясь, спросил:
– Милая, почему ты так говоришь?
Она опомнилась и погладила его по щеке.
– Прости, – еле слышно проговорила она, – я вспомнила жару в открытом море.
Вблизи пристани тянулось низкое одноэтажное здание, выстроенное из неотделанных кусков скалы. В это здание и вошли новоприбывшие.
Через час перед Занони и Ником Картером, гулявшими под руку в благоухающем саду, цветущие кусты которого составляли естественные беседки, вдруг появился, насмешливо улыбаясь, доктор Кварц.
В одной руке у него был тот самый шприц, которым он впрыснул Нику Картеру одурманивающую жидкость, в другой полотенце.
– За дело! – необычайно резким голосом приказал он, и глаза его сверкнули, точно молния. – Пора окончить комедию, надо вернуть к сознанию нашего пациента!
Занони моментально подскочила и стала между преступным врачом и его несчастной жертвой.
– Нет! Еще нет! – крикнула она.
– Почему нет? – резко отозвался Кварц.
– Потому что я этого не хочу, – воскликнула она, – завтра еще есть на это время!
– Милая, что тут происходит? – проговорил удивленный Ник, ничего не понимая.
– Речь идет о твоей болезни, подожди здесь, милый, я скоро вернусь к тебе.
Она схватила доктора Кварца за руку и несмотря на его сопротивление, оттащила от своего мнимого супруга.
– Подари мне еще этот единственный день, – хриплым голосом молила она, – завтра я буду опять прежней Занони!
Доктор Кварц пренебрежительно пожал плечами.
– Никогда ты уже не будешь прежней Занони, – возразил он, – нет, нет, надоел мне этот фарс! Можно подумать, что я вместе с ним впрыснул эликсир и тебе. Я приведу его в сознание немедленно!
Она не ответила ему, но с лица ее исчезли последние следы выражения нежности и преданности: так глядит тигрица, видя детеныша в опасности.
– Не смей трогать его сегодня, Джек Кварц, – тихим голосом повторила она, и все же эти слова звучали страшной угрозой, – этот день принадлежит мне! Завтра делай с ним, что хочешь!
– Нет, сегодня, – не менее решительно настаивал доктор Кварц.
Вместо ответа Занони вынула из складок своего платья длинный, острый кинжал.
– Так слушай же, Джек Кварц, – медленно произнесла она, – или он сегодня принадлежит еще мне, или же я сейчас убью его собственной рукой и ты никогда не будешь иметь власти над ним!
Доктор Кварц понял страшную угрозу и попытался замять дело.
– Будь благоразумна! Я ведь достаточно долго давал тебе волю. Надо же покончить с этой комедией!
– Я говорю тебе, Ник Картер будет принадлежать тебе с завтрашнего дня, но не сегодня, – неумолимо повторила она.
– Ты точно помешана, – прошипел доктор Кварц и ярость исказила его лицо, – Кристаль тоже говорит, что теперь надо действовать с ним беспощадно – иначе, для чего мы совершили этот дальний путь? Ведь только для того, чтобы насладиться нашим торжеством, чтобы видеть ужас в лице сыщика, когда он будет сознавать, где и в чьих руках он находится, и что ему нет спасения.
С этими словами он собрался пройти мимо нее к ничего не подозревающему Нику. Но остановился, увидев, что Занони с мрачной решимостью приготовила кинжал.
– Остерегайся, – зашипела она, – острие кинжала отравлено, и даже доктор Кристаль не знает противоядия!