Сердце черного мага (СИ) - Ли Люси. Страница 27

Несколько бесконечно длинных дней, мы провели в этом прекрасном и завораживающем разум месте. Вскоре мне разрешили вставать с лавки и даже самостоятельно проводить все необходимые мне гигиенические процедуры.

До этого, стыдно признаться, Корн полностью взял на себя все вопросы по уходу за мной. Мужчина категорически запретил мне двигаться, поэтому в первый же вечер он ошарашил меня заявлением, что намерен сам меня мыть.

Когда Корн принёс ушат заявив, что сейчас будет меня купать, я думала что он шутит. Но мужчина говорил вполне серьезно, и когда я это поняла то буквально залилась краской. Совершенно растерявшись. Мне слабо это всё представлялось, но как такового выбора мне не дали.

Условия в избушке были не очень, поэтому мыться приходилось либо в реке, вода в которой была настолько холодной, что я даже и не рисковала пробовать, либо в наскоро нагретом тазу. Я естественно выбрала второй вариант. Корн сам нанашивал, грел и готовил для меня воду. Обязательным ритуалом у преред процедурой купания, были заговоры и кинутые в воду лечебные травы. Затем, когда вода была полностью готова, наставал мучительный момент когда он помогал мне раздеваться.

И дело даже не в том, что я боялась остаться совершенно обнаженной перед мужчиной. Ведь в своей предыдущей жизни, в отличие от графини Пафферди, я далеко была не девочкой и у меня были отношения. Скорее меня смущал тот жадный и голодный взгляд, которым при этом одаривал меня Корн. Казалось он буквально пожирал меня глазами, пока умелые и нежные пальцы скрупулезно и дотошно делали своё дело, мыли. Почти ласкали, на гране, выводя из равновесия.

Но когда это происходило, больше чем Корна, я боялась себя. Страх, выдать свои истинные чувства доводил до бешенства. Ведь для меня было сущим адом, каждый раз чувствовать его прикосновения на своей коже, груди, интимных местах и знать, что за этим ничего не последует. И это было мукой.

Несмотря на мои слабые попытки воспротивиться все обязанности по домоустройству мужчина взял исключительно на себя. Стирать, убирать и готовить кушать приходилось тоже ему, так как мне строго-настрого было приказано не перенапрягаться. Чем я успешно и занималась.

В мои каждодневные обязанности входило отдыхать, смотреть в окно и гулять, в пределах видимости дер Мордала.

Корн конечно меня сильно удивил своей осведомленностью в хозяйственных вопросах. Я то думала он кроме как орать на меня больше ничего не может, а оказывается очень даже, умеет и может.

Пока мой личный мучитель и надсмотрщик полностью взял на себя добычу и готовку пищи. Я в основном занималась тем, что нагло пялилась на то как ловко он со всеми делами управляется. Оказалось, что для меня нет ничего сексуальнее чем готовящий еду или стирающий одежду мужчина. А если он при этом ещё был раздет по пояс, то это было зрелище не для нежных и не опытных и слабонервных дам.

Каждый раз когда он что-то делал, я отмечала для себя, насколько красивое и сексуальное у него тело. Насколько ловкие и чёткие движения длинных сильных пальцев. И ловила себя на мысли, что меня это безумно заводит. И с каждым новым днём, проживания с ним, я всё яснее осознавала, что безумно его хочу. Мне казалось, что ещё чуть-чуть и я превращусь в озабоченную нимфоманку и сама его изнасилую.

— Завтра с рассветом будем выдвигаться в сторону гор, — поздно вечером сообщает мне вошедший в дом Корн.

— Уже? — я отрываю взгляд от окна через которое ещё минуту назад с остервенением наблюдала за тем, как мужчина купается в искристой чистой воде горной реки и изумленно смотрю на него. Ещё влажная от воды кожа поблёскивала в падающем из окна лунном свете Аракана. Распущенные, чуть вьющиеся волосы, рассыпались по плечам мокрыми прядями. Замысловатые рисунки древних рун на его теле — завораживали, контрастируя с бледной кожей.

Какой же он всё-таки красивый, — вспыхнуло у меня в подсознании и я поспешила опустить свой жадный взгляд в пол. Дабы лишний раз не поддаваться соблазну и не выдать обуявшее меня сейчас чувство. Меня так и порывало кинуться к нему на встречу прильнуть к тяжело вздымающейся груди, чтоб услышать мерное биение его тёмного сердца. Вдохнуть терпковатый запах его горячей кожи, коснуться губами странных и завораживающих древних рун.

— Да, — хрипит…

Я несмело поднимаю взгляд на мужчину и прерывисто выдыхаю. Его подбородок опущен, из-под ресниц невозможно красивые глаза также жадно смотрят в ответ, обжигая такой до боли знакомой утягивающей тьмой.

— Но прежде мне нужно посмотреть как начала заживать твоя рана, чтобы убедиться, что ты выдержишь дорогу — неожиданно выдает.

— Я думаю всё в порядке, не стоит… — начинаю неуверенно мямлить. Немного испугавшись вдруг вспыхнувшего в его зрачках жадного огня.

Я судорожно вдохнев, вздрагиваю, от глухого раската грома. На улице неожиданно разыгралась гроза, поднялся ветер, в маленькое окошко в нашей спалиньке настойчиво забарабанил дождь.

Воздух в маленьком помещении наэлектризовавшись вдруг наполнился тягучей тёмной глубиной, заставляя меня даже приоткрыть рот чтоб с жадностью его втянуть, от страха совсем сейчас задохнуться.

— Лия, это не обсуждается, — тон его голоса звучит более чем настойчиво.

А я сижу и завороженно смотрю на то, как он ко мне подбирается. Медленно и осторожно, как самый настоящий хищник.

Подойдя ближе, ни говоря ни слова, кивком заставляет встать и я сама не понимая почему, немедленно подчиняюсь. В следующую секунду он неожиданно становится передо мной на колени и поднимает на меня безумный и потемневший взгляд тёмно-синих. Как бы спрашивая у меня молчаливого согласия, на то, что я уже давно ему мысленно разрешила.

Я послушно киваю, судорожно сглатывая подступившую к горлу слюну. Он осторожно подносит ко мне руки и медленно поднимает мою тунику. Под ней у меня только нижнее бельё, так как я уже собиралась ложиться спать.

Корн, некоторое время, внимательно рассматривает тоненькую, уже почти незаметную белую полоску шрама на моём животе. Легонько проводит по нему пальцем и я вздрагиваю. То место почему-то сейчас особенно для меня чувствительно. По телу моментально пробегает дрожь и легкая волна возбуждения, заставляя отрывисто выдохнуть.

Затем происходит то, чего я никак не ожидаю. Он осторожно его целует, так нежно и чувственно, что я теряюсь. И замерев, напрягаюсь всем телом, чтоб не выдать пытающийся сорваться с губ тихий стон наслаждения. Уже не в силах воспротивиться окутавшему меня, волнующему чувству.

Сначала его поцелуй нежный, почти невесомый, слегка обжигает тонкую полосочку шрама. Потом он становится более настойчивым и требовательным. Он спускается ниже к пупку, и жадно его облизывает языком.

Его язык такой горячий и влажный проникает внутрь. От этой ласки, я неосознанно подаюсь навстречу, уже не в состоянии контролировать свое тело.

— Ложись Лия, — шепчет. И мягко толкает меня на импровизированное ложе. А я как под гипнозом опять безропотно подчиняюсь.

Моя кожа и тело уже вовсю пылает придавленные его немалым весом. Грудь высоко вздымающаяся от участившиеся дыхания, моментально наливается, а между ног тяжелеет, наполняя лоно тягучей влагой предвкушения. Он медленно стягивает с меня белье, и сняв полностью, проводит ладонью вверх. По ногам, затем по бедрам лаская, сжимая, ощупывая. Следом слетает моя туника.

Я и сама не понимаю как оказываюсь под мужчиной, совершенно обнаженной. Кожей ощущаю его мощное чуть влажное горячее тело, твердые напряжённые мышцы груди и это безумно меня заводит. И я неосознанно начинаю нетерпеливо под ним ёрзать, задевая его бедро влажной промежностью.

— Лия, ты решила свести меня с ума, — Герцог утробно рыкнув, хватает меня за бедра и бессовестно разводит их широко в стороны. Открывая меня для себя полностью, безумно откровенно и так пошло и горячо. Меня должно это смутить, но у меня нет времени смущаться. Потому что моё тело желает большего.

Мужчина спустившись на локтях вначале нежно целует меня в лобок, затем ныряет прямо туда, меж бедер. Целуя влажные складочки жадно слизывая выступившую солоноватую влагу. Ласкает горячим языком мою плоть, обжигая жалящим дыханием пульсирующее лоно. Посасывает затвердевшую горошинку клитора. Не выдержав такого напора я громко всхлипываю, выгибаясь дугой ему навстречу буквально сгорая в его руках, от охватившего меня безумного, дикого желания.