Небесный сапфир (СИ) - Масягина Анастасия. Страница 32
— Я должен был снова увидеть тебя. Я… понимаю… ты не можешь так сразу. Что я сам во всем виноват. Но тогда мне казалось, что я поступаю правильно. Я дам тебе время. Столько, сколько тебе будет нужно.
— Зачем, Сеня? Зачем? Чтобы тебе было с кем развлечься? Ты не бросишь свою империю и свою жену… Не ври себе… Ты просто не сможешь.
Каким же он был дураком… Зачем послушал маму, поддался Марине, зачем дал тестю заключить себя в эту миллиардную тюрьму? Если всю жизнь мечтал только об этой женщине с глазами цвета небесных сапфиров…
— Яна, пятиминутная готовность, — сообщил пробегавший мимо администратор.
— Я должна идти. Прощай Сеня.
— До свидания…
Он ее не отпустит. Теперь — ни за что.
***
Арсений пытался связаться с ней, но Яна не отвечала на его звонки. Он женат, она замужем, каждый из них в ответе за свои семьи. Яна отдавала себе отчет в том, что без помощи Ермакова не смогла бы так быстро и высоко взлететь. Да и Арсений вряд ли разбогател бы без помощи тестя. Скорее всего, тут не обошлось без связей заместителя министра…
Восемь лет назад она готова была на все ради любимого. Чтобы сохранить их ребенка, могла бы снова сбежать и скрываться, на этот раз от Виктора. Но Арсений не пожелал даже выслушать…
Так чего же он хочет теперь? Неужели в самом деле готов сломать жизнь стольким людям? Или это просто упрямство молодого миллионера, стремление доказать, что он может получить все, что пожелает?
Когда-то она ясно представляла, как Арсений будет возиться с Павликом, как они вместе будут собирать модели вертолетов и самолетов и отец подробно объяснит сыну, чем они отличаются друг от друга. Как однажды они полетят вдвоем, а она останется ждать и переживать…
Но в тот момент, когда Арсений развернулся и ушел, все изменилось. Павлика вырастил совсем другой человек. Перед свадьбой Виктор признался ей, что бесплоден, у него никогда не будет собственных детей, и ее мальчик заменил ему сына… Павлу восемь, он знает, что Виктор — не родной отец но говорит, что будь папа хоть трижды родным, он не смог бы любить его сильнее.
Сын сделал Виктора мягче, Яна никогда прежде не подумала бы, что жесткий и бескомпромиссный продюсер станет так дорожить семьей. Но все изменилось. Сначала это проявилось в отношении к ней и к Павлику, а потом стало заметно и окружающим. Если не было гастролей и выступлений, они проводили выходные вместе. Много путешествовали. Катались на лыжах в Андорре, танцевали на пляжах Греции, кормили жирафов в Кении.
Между ней Виктором не было той сумасшедшей любви, ой невероятной нежности и всепоглощающей срасти, которые, подобно цунами, всякий раз поглощали их с Арсением. Но их отношения были построены на дружбе и доверии, спокойной уверенности и уважении.
***
Арсений решил во что бы то ни стало стать инвестором исторического сериала, в котором снималась Яна. Его помощники уже вовсю вели переговоры с киностудией. Тогда, восемь лет назад, он никак не мог помочь ее карьере. Все козыри оказались на руках у Ермакова. Но теперь ему есть, что противопоставить Виктору. Цена не имеет значения. Он знал, что в конце концов продюсеры сериала не устоят и дадут добро, но не мог так долго ждать следующей встречи с любимой.
Поэтому позвонил партнеру по бизнесу и хорошему приятелю Артуру Золотницкому. Он готовился отпраздновать день рождения на следующей неделе в одном из лучших ресторанов столицы.
— У меня к тебе довольно деликатная просьба, — признался Сеня. — Между нами, надеюсь.
— Ну, в этом можешь не сомневаться, — рассмеялся Артур. — В конце концов, ты знаешь куда больше моих секретов, чем я твоих.
— Я насчет праздника. Ты не мог бы заказать выступление Яны Синицыной? Как будто это твоя инициатива, а я все оплачу…
— Ох, ну наконец-то, Сеня, — усмехнулся Артур. — Я уж, грешным делом, думал, с тобой что-то не так. Ну совсем бабами не интересуешься. А эта Синицына, красивая она. И поет классно. Понравилась тебе? Думаю, проблем не будет. Актрисы, они, обычно сговорчивые…
Арсению захотелось врезать приятелю, но он сдержался.
— Считай, уже звоню ее концертному директору. И денег не надо. Рад помочь другу. А с Маринкой ты как вопрос решишь?
— Ну для тебя ведь не секрет, что она твою супругу терпеть не может. Она уже заявила, мне, что не пойдет. Я буду с Игорем Монаховым.
— Ну тогда вообще нет проблем! И не смущайся ты, Сеня. Нормальная просьба. Мужская.
На торжестве Арсений сидел за одним столом с именинником. Он не мог дождаться, когда Яна выйдет на сцену. Когда это, наконец случилось, он не мог отвести от нее глаз как когда-то в юности.
Она была в длинном лиловом платье, облегавшем ее по-прежнему безупречную фигуру. Ее нельзя уже было назвать ребенком. На сцене стояла редкой красоты женщина. Единственная, кого он любил. Она спела множество красивых и душевных песен, но публика все не отпускала ее, вновь и вновь вызывая на бис.
Когда она вышла в очередной раз, Арсений наконец поймал ее взгляд. Он смотрел на нее внимательно и спокойно. Он хотел, чтобы она поняла: он не отступит.
Потом она ушла в гримерную, чтобы немного передохнуть.
— Друг, давай, дуй следом, — шепнул ему Артур. — Сейчас самое время, ты мне поверь.
Яна сидела перед зеркалом и поправляла прическу. На ней было другое платье — серебристое с открытыми плечами. Значит, она еще будет сегодня петь.
— Если ты скажешь, я уйду. Тебе нужно просто сказать…
Яна хотела сказать, чтобы он уходил, напомнить о том, что они оба несвободны, но не могла вымолвить ни слова.
Арсений подходил все ближе и она вдруг поняла, что не в силах его остановить. Что это чувство сильнее ее разума и воли. Он был уже близко, опасно близко, она чувствовала его дыхание на своей щеке. Ощущение, которое она так и не смогла забыть… Она просто стояла и смотрела на него, не в силах пошевелиться, хотя где-то в глубине душе понимала, что это ее последняя возможность спастись, избежать этого безумия.
Арсений поцеловал ее, готовый к взрыву негодования, проклятиям, к пощечине. Он решил, что стерпит что угодно, потому что все это вполне заслужил.
Но когда он поцеловал Яну, она заплакала. Она плакала потому, что они оба совершили столько ошибок и теперь то, что они сделали, непоправимо. Она думала, Арсений никогда больше к ней не вернется и почти научилась жить без него. Но он вновь ворвался в ее жизнь, срывая все преграды на пути. И в этот момент она просто не могла думать ни о чем другом..
— Я люблю только тебя… Ты даже не можешь себе представить, как я мечтал об этом, — сказал Арсений.
В этот момент ему казалось, что все, что произошло с ним за эти годы, все ужасы войны, все войны большого бизнеса, все было ради этого единственного мгновения, когда он смог снова заключить Яну в свои объятия.
— Что же мы будем делать дальше, Сеня? — прошептала она очень тихо.
Дверь скрипнула и он едва успел отпрянуть.
— Яна, пора на сцену, — сообщила организатор мероприятия.
Сейчас иду. Арсению тоже пришлось вернуться в зал.
Яна что-то сказала музыкантам и вдруг запела песню, которая была так не похожа на все предыдущие, но Арсений знал, к кому она обращается. Яна больше не избегала его взгляда. Она говорила с ним так, как лучше всего умела.
Каким ты был, таким остался,
Орел степной, казак лихой!
Зачем, зачем ты снова повстречался,
Зачем нарушил мой покой?
Зачем опять в своих утратах
Меня хотел ты обвинить?
В одном, в одном я только виновата,
Что нету сил тебя забыть.
Свою судьбу с твоей судьбою
Пускай связать я не могла.
Но я жила, жила одним тобою,
Я всю войну тебя ждала.
Арсений почувствовал ком в горле. Он вспомнил, как слышал этот голос в Афгане. Как выжил благодаря ему. Что он сделал с их жизнями? Как мог допустить такое?
Ждала, когда наступят сроки,
Когда вернешься ты домой…
И горьки мне, горьки твои упреки,
Горячий мой, упрямый мой!..