Небо в алмазах (СИ) - Younger Alexandrine. Страница 72

— Академик Сванадзе даёт гарантию, что два космонавта — заразы полные?

— Увидишь, что я прав! Может, поработаю ещё громоотводом, всякое в жизни бывает, но Косу обещал, чтобы по весне чёртика своего из табакерки ждал. Красивого такого чёртика, светленького. Птаху ленинградскую!

— На будущее надо учесть, что ты прогнозы составляешь. Гороскопы читать не надо.

— Правильно, ведь куда лучше мой вольный перевод. Там все на пальцах!

— Тогда поехали, а то плакала моя будущая конспирация у Филатовых в шкафу.

— Не смею спорить, но пристегни ремни. Я же бывалый гонщик!

— Не привыкать.

— Да простит меня Ленинградское ГАИ…

И когда Гела начинает прокручивать ключ зажигания, Лиза, откидываясь на спинку автомобильного кресла, закрывает усталые веки, давая себе кратковременную передышку. Напряжение не покинет оков её сознания, пока она не увидит Космоса. Обескураженного, злого, обиженного, сердитого… Неважно!

Выпутаться из собственных лабиринтов без него не получится. Выбор снова подтвержден…

***

Осень восемьдесят девятого стёрла с лица Белова затёртое дворовое детство. Московский Горный институт остался за гранью реальности, витающей лишь в памяти зеленого дембеля. Пора вспомнить в какое время живем, на каких вулканах приходится подрываться. Возможно, Кос был прав, утверждая, что главные аргументы в их споре с жизнью отныне поменялись. А Пчёла, хвалившийся дневной выручкой, собранной с челноков, не кривил душой, презирая гроши, которые бы получал на заводе.

Не видать Белому вольготной жизни, если бы не перестройка и ускорение, которые вели страну к неведомым берегам. Спасибо, товарищ Горбачёв! Живем дальше, только с каким-то вымученным оптимизмом. Но теперь Саше не привыкать к крутым поворотам…

Первоуральск послужил бойцовской подготовкой. Саша не мог сидеть на шее уральской родни, проводя свои дни, как Емеля на печи, а нужные люди нашлись в захолустье почти по взмаху волшебной палочки. Белый, мучаясь от невозможности легального трудоустройства и безденежья, не раздумывал куда идти, как не к рекомендованному московским старшим Боцману.

В Первоуральске каждая собака знала, кто он есть, и какие великие начинания кроются на его счёту. Слухи о разборе с люберецкими докатились и до заштатного захолустья, и не дали шанса соскочить. Следовало принять каждодневный сбор дани с торгашей, как новую работу, и перестать задаваться вопросами о правильности выбранного пути.

Саша подходил к своему начинанию скрупулёзно, взвешивая все «за» и «против», пытаясь решить дела по справедливости. Не чурался драки, если приходилось поставить зазнавшегося на место. Не брезговал мелкими поручениями и частыми разборками.

Переосмысление ориентиров легло на благодатную почву. Белов загорелся новой криминальной стезей, как и когда-то изучением земных глубин. Друзьям придётся принять безусловные амбиции лидера, которыми отличался Александр, завоевавший достаточный авторитет среди первоуральских братков.

Однако Белый не думал, что между ними может возникнуть борьба за власть. Космос и Пчёла, а следом и Фил, последуют за ним и согласятся действовать одной когортой. Всему виною потрясения, взрастившие из вчерашних школьников «Бригаду». Детство как-то быстро закончилось…

Но минувшая осень не могла украсть иллюзии армейца, оставляя взамен лишь след от омоновской пули. Сашка передёргивал как пятиклассник, думая о том, что знакомство с симпатичной скрипачкой злосчастно прервалось. Пусть и классику он не любил, с содроганием вспоминая, как выдержал два с лишним часа в Рахманиновском зале.

Оля могла сделать выводы о ночной стрельбе в Дубне, чтобы навсегда отвернуться от беглого арестанта. Да, не убивал и подставили, но зачем ей нужны оправдания? Если фоторобот, висевший на каждом московском заборе, был куда убедительнее любых фраз…

Шут его знает это созвездие скорпиона! Поспешно уезжая за Урал, Белов просил Пчёлу объяснить Ольге сложившееся положение. Уголовное дело, шитое белыми нитками, закрыто. Все, что связывалось с Мухиным, отныне не бросало тень на имя Александра. Он чист, как слеза младенца, и, приехав в Москву, без сомнения захочет найти понимание в женских глазах.

Пчёлкин, вооружившись улыбкой для успеха предприятия, справился с задачей, давая девушке адрес уральских родственников Беловых. Первая весточка, как птица счастья, упала в почтовый ящик на новый год: Ольга спешила узнать, что с ним, набравшись смелости первой прервать вынужденное молчание. Ни строчки о том, виноват или нет. Вынужденная неизвестность отметает подобные вопросы, а в тетрадных листах, сложенных в три погибели, крылись ответы на мучившие Белова вопросы.

Лёд тронулся! Ещё немного, и кому-то будут играть Мендельсона, Александр Николаевич! Кажется, так поэтично сказал Космос, узнав о том, что Белов не забыл скрипачку. Почти…

— Чуть на нары не загремел, молодчик, а всё шопены-мопены из башки выбросить не можешь, — в голосе Холмогорова преобладал сарказм, сменившийся горькой усмешкой — его грузило в собственные дебри. — На хрена это тебе? Тебе Елисеевой не хватило, да? Нашёл свою Паганини? Твою мать, но это уже не смешно…

— Ты выражения-то выбирай, Косматый, а то я не светоч доброты, и в этот раз отскочит! — Белов не старался разобраться в китайской грамоте Космоса, и его запутанной историей с Лизой, и поэтому не жалел слов.

— Давай, попробуй, я прям жду, когда у тебя бамкнет на этой почве, — Космос не стал напоминать, что временами его пророчества имеют свойства сбываться, — но только с носом потом не останься! И не заливай, что все такие, а твоя не такая!

— А чё, Кос, может лучше о тебе в таком случае побазарить? Валяй, рассказывай, у самого же рыльце в пушку! — Белов решил надавить на больное место Коса, чтобы вулканическая сила немного умялась. Но результата это не принесло, только больше разозлило друга.

— Заткнись! — жёстко отрезал Космос, со всего размаху ударяя игрушку, висевшую перед лобовым стеклом указательным пальцем. — Лучше заткнись…

— Ладно, Сань, Космосила просто лишка по осени хватил, вот и мозги всем канифолить пытается, аж блевать тянет, — Пчёла, больно дёрнув холмогоровское плечо, с раздражением смотрел на друга, надув курносые ноздри. — Да, Космос? Соображаешь?

— Умный мне тут нашёлся, — Кос вырывает свое плечо из пчелиного захвата, и пытается не соскочить на другую, болезненную для себя тему, — но не об этом речь была, Сань, давай лучше, оклемайся с дороги, а там потом сразу найдем занятие. Не оставим!

— Начал бы об этом сразу, — к чему Космос развел сыр-бор известно только его юпитерскому богу, — а то завел разговор, профессор! Разгалделся!

— Да развели тут, сразу и не вспомнишь, чего планировали!

А следующим утром последовал звонок от Пчёлы, разбудивший Сашу в неведомую рань. Белов не успел отделаться от упрямого стука вагонных колес, как оказался в Шереметьево. На все отмазки, что Пчёла, кажется, с адресатом ошибся, Витя не реагировал, а лишь попросил пересечься в девять. К чему взялась вся хитрая конспирация, Саша не понимал, но спорить с братом в блаженные восемь утра неповадно, да и не мог он в этом случае отказать.

И теперь стоят они с Пчёлой, как два тополя на Плющихе, пытаясь выследить Лизу, прилетевшую в Москву ранней пташкой родного Аэрофлота.

Павлова заметно изменилась с последней встречи. Рыжеватая блондинка сияла задорной улыбкой на губах, что нисколько не напоминало тень из прошлого сентября — тихую, похудевшую, с бесцветными глазами и затаенной обидой на Космоса. Осень не пощадила их, разводя по двум столицам, пронёсшись по сказке красавицы и чудовища будто арбалетом, но Белов стопроцентно уверен, что Лиза приехала не ради свадьбы Фила!

Космос должен маячить где-то на горизонте, но почему-то среди встречающих его нет. И он до сих пор не ведает, что свидетельница Томки — вовсе не подруга из Владика. Что ж, сильнее будет бурная радость, если Косыч не набьет им с Пчёлой морды раньше времени…