Долгая дорога к тебе (СИ) - Вайсман Ксения. Страница 64

- Ты мог легко дать ему умереть, и никто ни в чем не смог бы тебя обвинить, - пожал плечами Гаврилов.

- Я – врач, я спасаю жизни, а не наоборот, - покачал головой Дима, подумав о том, что окажись на месте Ильи сам Гаврилов, он сделал бы тоже самое, - И ваш сын не исключение. Я сделал все, чтобы спасти его жизнь.

- Я знаю, - опустил голову Гаврилов, - Я знаю, что я для тебя пустое место, но для меня, ты - мой сын. И я безумно горд, что в тебе течет и моя кровь. Ты не представляешь, что я сейчас чувствую. Я очень благодарен Ольге, за то, что она воспитала тебя таким. Она всегда была уверена, что ты станешь смелым, умным, честным. А я, как она и предполагала, вырастил эгоиста…

- Вы хотите увидеть сына? – спросил Дмитрий, не желая продолжать этот разговор, поскольку не знал, что говорить и как реагировать на его слова.

- А можно? – непривычно робко спросил Стас.

- Да, пару минут можно, возьмите халат, - сказал Дмитрий, указав на напольную вешалку, - Берите зеленый, он мой, у него размер побольше, - добавил Дима, поскольку понимал, что на высокого и крепкого Гаврилова, другой просто не налезет. Стас, быстро надел халат и был готов идти к Илье.

Дима вел Гаврилова по коридору в сторону реанимации, подойдя к палате, Дима тихо приоткрыл дверь и, убедившись, что все в порядке, вошел сам и пригласил за собой Гаврилова.

Отец стоял и молча смотрел на Илью: голова забинтована, на лице и теле резаные раны, в каждую руку проведены капельницы, а к грудной клетке подключен аппарат, считывающий давление и сердцебиение. Гаврилов шумно вздохнул.

- Он пьяный был? – почему-то спросил Стас.

- Ну, судя по всему да, - покачал головой в знак согласия Дмитрий.

- Я так и знал… Когда он сможет прийти в себя?

- Я думаю, через несколько часов, когда окончательно отойдет наркоз и перестанет действовать седативное. Хотите перевести его в другую клинику? – предположил Дмитрий.

- Я не знаю, - пожал плечами Гаврилов, - Что бы ты посоветовал?

- Я бы посоветовал оставить его у нас в отделении на несколько дней, а потом на дальнейшую реабилитацию, если захотите, сможете перевести в любую частную клинику, или его переведут в нашу хирургию.

- А если он останется тут, кто будет его вести?

- Либо Никита Валентинович, либо я, как вы пожелаете, - спокойно ответил Дима.

- Я бы был тебе благодарен, если бы за ним смотрел ты, - попросил Гаврилов, пристально смотря в глаза Дмитрия.

- Без вопросов, дня три он пробудет у нас, а там как вы посчитаете нужным.

- Хорошо, - покачал головой Гаврилов, когда в палату заглянул Аркадий Гаврилович Хмельницкий – главный врач больницы, который примчался на работу из своего загородного дома, так быстро, как только смог.

- А вот вы где, а мы вас с Никитой Валентиновичем потеряли, - сказал Хмельницкий.

- Да, Аркадий Гаврилович, мы вот зашли ненадолго, - ответил Дмитрий.

- Ничего страшного, будьте тут сколько угодно, Станислав Олегович, - обратился к Гаврилову Хмельницкий.

- Я думаю, я подожду в коридоре, пока Илья очнется, - ответил Стас.

- В таком случае, давайте подождем у меня в кабинете, - заискивающе предложил Хмельницкий, и Гаврилов согласился. Они вышли, а Дима еще раз проверил, чтобы аппарат был хорошо подключен, а лекарство из капельницы не очень быстро капало.

- Станислав Олегович, я надеюсь, у вас никаких претензий к нашей больнице нет? – спрашивал Хмельницкий, когда они расположились в его просторном кабинете за чашечкой кофе.

- Совершенно никаких, Аркадий Гаврилович, - отпив кофе, ответил Гаврилов.

- Бестемьянов и Уваров – прекрасные хирурги, знатоки своего дела.

- Да, кстати, я хотел бы, чтобы именно Дмитрий Константинович вел лечение моего сына, пока он находится в отделении неотложной хирургии. Да и вообще, Уваров мне очень понравился, мне кажется, он может стать и заведующим, - многозначительно улыбнулся Гаврилов, и глотнул кофе.

- Да, Бестемьянов хотел было уже уходить на пенсию, и предлагал на свое место Дмитрия Константиновича, но тот отказался, мы хотели назначить Смирнова, но коллектив забунтовал, пришлось поговорить, чтобы Бестемьянов повременил с уходом, - разложил все по полочкам главврач.

- Отказался? – удивленно протянул Стас, не понимая, почему Дмитрий не захотел возглавлять отделение.

- Но Бестемьянов его прорабатывает, я думаю, это дело времени, - уверил Гаврилова Хмельницкий.

- Да, Аркадий Гаврилович, хочу попросить вас и ваших сотрудников не распространяться о здоровье моего сына и обстоятельствах аварии.

- Само-собой, - уверил Гаврилова Хмельницкий.

- Буду вам очень признателен, - пообещал Гаврилов и Хмельницкий лишь улыбнулся, представляя, как может выразиться данная признательность.

Глава 44

Илья пришел в себя и огляделся вокруг, не сразу поняв, на этом он свете, или уже на том. Свет ламп отражался от светлых стен, белой мебели и простыни, что накрывала его, от этого света зарезало в глазах. Илья прикрыл тяжелые веки, и уже с закрытыми глазами осознал, что он в больничной палате. Он снова открыл глаза и огляделся, все было в проводах и трубочках, капельницы и писк какого-то аппарата. Тут заметив, что он пришел в себя, к нему подошла молодая медсестра – Алия.

- Илья Станиславович, вы меня слышите? – обратилась она к нему.

Илья хотел ответить, но понял, что губы до такой степени пересохли и слиплись, что не слушались и он просто кивнул.

- Я сейчас позову вашего врача, - сказала медсестра и вышла из палаты.

В палату вошел высокий, подтянутый молодой врач, который своей фигурой вначале напомнил Илье отца.

- Здравствуйте, Илья Станиславович, - улыбнулся Дмитрий.

- Здравствуйте, - уже смог произнести Илья.

- Меня зовут Дмитрий Константинович, я - ваш лечащий врач. Как чувствуете себя?

- Не знаю, никак не чувствую, - пробормотал Илья, - Так странно, в какой-то момент, у меня было ощущение невесомости, какой-то легкости и свободы, словно я в вакууме, без чувств и эмоций, где ничего не беспокоит. Мне так хотелось там раствориться, как вдруг в этот вакуум ворвался чужой голос, который крикнул мне, что я должен бороться. Я почему-то начал оглядываться по сторонам, увидел дверь и понял, что должен ее открыть, но все тело оставалось словно ватное и мне стоило каких-то недюжинных усилий, преодолеть эту невесомость и распахнуть дверь. А потом ничего. И вот я проснулся. И ничего не могу понять. Как будто я еще наполовину в той невесомости.

- Это вы еще от наркоза до конца не отошли, и мы обезболиваем вас хорошо, - сказал Дима.

- У меня все на месте? – почему-то забеспокоился Илья, который никак не мог понять, есть ли у него ноги, и уже подумал о том, что вместо того, чтобы убить себя, он остался инвалидом.

- Все в порядке, ноги-руки на месте, голова соответственно тоже, - пошутил Дима, на что Илья еле заметно улыбнулся, - У вас сотрясение мозга, множество мелких порезов от лопнувшего стекла, но основной удар пришелся на туловище, у вас сломано три ребра, одно из которых проткнуло легкое, печень тоже повреждена, мы все ушили, теперь нужна длительная реабилитация.

- Круто, - усмехнулся Илья, - Боже мой, я реально ни на что не способен, даже убить себя не смог.

- Илья Станиславович, если вы не хотите оказаться в отделении психиатрии, говорите, что не справились с управлением, - посоветовал Дима.

- Где? В психиатрии? О, да! Вот если меня еще запрут в психушку, отец точно откажется от меня, - продолжал подкалывать самого себя Илья.

- Да, кстати, если вы не против, я позову вашего отца, - предложил Дима.

- А он тут? – как-то заволновался Илья и датчик тут же считал ускоренное сердцебиение.

- Да, он ждет, когда вы проснетесь.

- Он в бешенстве? – спросил Илья.

- Нет, он обеспокоен, переживает, как любой нормальный отец, - ответил Дмитрий.