Pr-менеджер для Яги (СИ) - Варварова Наталья. Страница 22

Я постарался изложить слушателям суть проблемы. И кот тут же замахал на меня лапами:

— Решается очень просто: ты ложишься спать, я включаю транслятор и ты слушаешь аудиодорожку. В принципе, можно и как видео организовать — тогда посмотришь карты, диаграммы нарисую. Но тогда на отдых останется в два раза меньше времени. Если слушать, то твой сон сократится на 25 %, сущие пустяки.

Я аж присвистнул. Какие невероятно высокие магические технологии. Кот настаивал, что этот способ эффективнее и сработает быстрее, чем несколько вечеров, проведенных в библиотеке. Мол, в таком случае запоминается 100 % информации. Я сильно сомневался, но спорить не стал.

— А почему в библиотеке я не нашел ни упоминаний, ни карт?

— Неудивительно, земли закрыли примерно двести лет назад. До этого часть Семиречья принадлежала Гаевским, они постепенно выкупали надел за наделом, двигаясь с запада на восток в попытке укрыться от притязаний древних магических родов. Другая — верховной ведьме, что, кстати тоже наследный титул, с более гибкой схемой передачи, — кот демонстративно молчал, и к разговору подключилась Василиса. — Когда случился кризис, новых карт некому было рисовать. А для остального мира — мы запретные земли, которые угрожают всеобщему равновесию.

Она немного помедлила.

— Вообще-то дело в моем папочке. Он помешался и запустил Перелив — это когда очень сильное магическое существо забирает магию у других. При помощи артефактов он мог обезмажить Белогорье за пару часов. Его остановила мама, но без коллапса и там не обошлось. Чтобы убрать источник нестабильности, на Семиречье накинули колпак.

Я с интересом слушал Василису, отмечая про себя, что сейчас беседует она, находясь по ту сторону занавеса, а не далее как вчера пила с нами и чай, и компот собственной персоной.

— Белый маг — это тебе нестабильность похлеще темного, — сердито бросил кот. — Поиски идеальной формы и содержательного совершенства множат маньяков обоих полов. Прости, Василиса, к тебе это не относится.

— Истинная магия не делает различий, — спокойно ответила та. И в этом мне почудилась отработанная годами закалка.

Из дальнейших расспросов я вытянул, что Семиречье занимает существенную часть суши в этом мире. Точных цифр они не называли. Когда я предложил делить на доли, то получалась одна десятая, или «меньше, а то и больше». Но в пересчете с их «перстов» на километры все шесть княжеств, куда меня приземлило, помещалось на территории Вологодской области. Их мир, явно, компактнее моего.

Меня удивило, что Василиса и котофей утверждали, что население и городов, и деревень в основном грамотное, и «темных» почти нет. Я стал приставать с расспросами, как так получилось:

— Это нужно, чтобы читать священные книги? Учить молитвы, псалмы?

Василиса из зеркала взглянула на меня с некоторой опаской.

— Уметь складывать из букв слова учится каждый, чтобы чинить простейшие оберегающие заклинания: для дома, для сна, перед выходом на улицу. Такие записочки помещают внутри оберега. У тебя его нет, ты под защитой колец, которыми Глаз Гора связал вас с мамой.

Марта сидела рядом с серьезным видом и иногда кивала. Я решил, что польза от нее будет только на конечном этапе логистики и, как всегда, ошибся на ее счет.

— У библиотечного терминала я видел несколько листков, которые выходят при княжеских дворах. Это больше похоже на календарь, афишу и пересказ баек от соседа: так, якобы в части Перепустья, граничащей с Открытыми землями, из-за магического поединка по ту сторону, прошел сильнейший ливень из фиолетовых лягушек. Возможно, читатели у вас за века и к такому привыкли, но мы пойдем другим пойдем. — Тут я зафиксировал про себя, что отсылка к В.И. Ленину и, тем более, к В.В. Маяковскому, не прошла.

Это значит, большая часть культурных коннотаций мне в этом мире недоступны. Видимо, придется подключать кота с его ночными трансляциями и много читать самому. А ведь на ночи в избушке у меня появились другие виды. Есть и хорошие новости: кажется, я увлекся этим проектом. И пока с трудом поддается оценке, хорошо это или плохо, запал на заказчицу.

Кстати, к вопросу о коннотациях — насколько я мог судить, хорошо образованные Ядвига, Василиса и, разумеется, Глаз Гора осведомлены об истории, искусстве и современной жизни в моем мире. То есть связь между ним и этим все-таки имеется.

— Давайте собирать настоящие новости. Это гораздо интереснее, в хозяйстве пригодится. Можно еще публиковать объявления о продаже товаров, предлагать услуги. А мы получим возможность рассказывать о том, что происходит здесь и в соседних землях на самом деле, — я перечислял, а самому хотелось других подробностей. На какие печатные станки я смогу рассчитывать, со сменными литерами или на более современные?

И хоть убей, я совсем не помнил, как печатный пресс Гутенберга размножал иллюстрации — на фото я и не замахивался.

— А обязательно, чтобы эти ваши «новости» выходили на бумаге? Вот бы сделать версию для кажущих экранов на браслетах. Целый лист туда не войдет, но несколько строчек — это удобно. А то присылают всякую ерунду: купи то, купи се, — подала голос Марта.

— Это оно, — взвился мой внутренний голос, — это идея.

— Прекрасно, Марта, — сказал я. — Тогда мы сможем даже брать небольшую денежку. У нас это называется подпиской. А за газету — другую сумму, все-таки печатная версия требует расходов на порядок выше.

— В Семиречье так не принято, — тут же возразила Василиса. — Зачем платить за листы с новостями, если каждый из князей минимум раз в месяц, а то и чаще, раздает их на главной площади.

Я был с ней не согласен. Наши новости должны отличаться, вызывать привыкание, дарить иллюзию контроля, расширять границы: сидит читатель у себя в усадьбе, как и мы, кофе пьет. И при этом листает, что в каждом большом городе делается. Или взять другое, не менее теплое чувство, даже два, — узнавание и сопричастность. Это когда условный Иван Иваныч находит заметку, что на соседней улице прошло открытое заседание клуба филателистов, на котором председательствовала его тетушка.

Но я не стал углубляться в социальную роль печатных медиа. И в финансовую сторону нового предприятия. КотоКот дал понять, что деньги для нас, то есть для Ядвиги, не проблема.

Это значит, что назначаем за номер газеты невысокую цену, какую-то местную копеечку — сколько там у них стоит булка, калач — и, возможно, когда-нибудь выйдем на нулевую рентабельность.

— Наши новости будут с первой полосы вопить «Купи меня!», — заявил я. — Осталось решить, для кого мы их пишем. На землях княгини есть население или ориентируемся на соседние страны?

— Сейчас у мамы остался только этот медвежий угол, в народе его прозвали Медвежье. О населении тебе лучше Марта расскажет. Как я понимаю, местные уважают Ядвигу и в ее дела не вмешиваются. Впрочем, как и она, — произнесла Василиса, оглядываясь куда-то через плечо.

Марта в этот момент задумчиво поедала блины, поочередно обмакивая каждый то в мед, то в сметану, щедро накладывая свежую малину с соседнего блюда. Она, видимо, решила про себя, что мы с котом аппетитом не отличаемся и взяла инициативу в свои руки.

— Нас не больше двух-трех тысяч, не было оказии считать. Оседлых меньше: думаю, тысяча. Остальные все время ездят в другие княжества на заработки и возвращаются сюда. Тут, пожалуй, самое безопасное место для беглых. А что такое новости для газеты, зачем это?

Я набрал в легкие побольше воздуха, чтобы объяснить невеже, что нападение магов на избушку три дня назад — это новость, и решение Ядвиги принять титул Верховной, хоть я и сам до конца не понимал, что это дает, — тоже, причем для первой полосы. И еще десятки местных новостей для каждого княжества, но где нам взять столько корреспондентов?

Тут зеркало Василисы пошло рябью и оттуда на нас воззрился серьезный длинноносый мужчина. Черноволосый и черноглазый, со скорбной складкой от носа к губам слева — и губы, разумеется, поджаты, словно он заметил насекомое на своей белоснежной манжете.