Конторщица-2 (СИ) - Фонд А.. Страница 8
— Но мириться…
— Да зачем же мириться? — удивилась такой наивности я, — худой мир, конечно, лучше хорошей войны — это мое правило, а этих дамочек уж я использую так, как нужно мне. Они же прекрасно понимают, что я всё-всё-всё помню. И ужасно боятся, что я могу им отдать…
— Но они же могут твое терпение принять за слабость, — предприняла еще одну попытку повлиять на меня Зоя. — И опять начнут тебя изводить.
— Не начнут, — поморщилась я, пережидая отдающий в ушах тройной раскат грома, — они уже все давно просчитали. У нас вооруженный нейтралитет. И всем пока хорошо.
— Ну это как-то…
— Эпоха рыцарства давно прошла, Зоя, — вздохнула я и продолжила, — И, кстати, очень рекомендую тебе наладить взаимоотношения со Шваброй.
— Да она! — задохнулась от негодования Зоя. — Да ты знаешь, сколько она мне всего сделала! Сколько крови выпила!
— Точно не знаю, но примерно могу представить, — кивнула я. — И поэтому очень советую тебе хорошо подумать и выстроить правильные рабочие отношения со Шваброй. Она же в курсе дела, что ты в моей команде, поэтому особо наглеть и гадить побоится. А тебе работать будет удобней. А косынку эту выбрось, сплошная синтетика.
— Как это выбрось?! — возмутилась Зоя, — это импортная косынка, между прочим, мне ее знакомый из Чехословакии привез!
— Пока мы болтали, ты ее уже сто раз перевязала, а она все время съезжает, — пожала плечами я, — и сейчас опять перевязывать будешь…
— Зато красиво! — привела убийственный аргумент Зоя и спохватилась, — а я знаешь почему пришла?
— Поругать меня за Максимову и Репетун?
— Да нет же! — фыркнула Зоя и вдруг выдала, — У нас начали формировать список кандидатов в делегацию на Олимпиаду…
— Прекрасно! — воскликнула я (черт, совсем забыла!) — меня впиши обязательно!
— Не все так просто, — заявила Зоя и опять поправила косынку, — желающих много, а мест всего двадцать.
— Двадцать — это довольно много, — сказала я.
— Ты не понимаешь, — вздохнула Зоя, — это на все депо, нас полторы тысячи. А мест — всего двадцать.
— И что, все хотят поехать? — не поверила я. — Вот прям все полторы тысячи?
— Нет, не полторы тысячи, но человек триста-пятьсот точно хотят, — ответила Зоя.
— Ну тогда впиши меня пятьсот первой, — продолжила настаивать я.
— Да я-то впишу, мне не трудно, — покачала головой Зоя и непослушная косынка опять предательски сползла, — но отбор будет жесткий.
— А какие критерии? — мне стало интересно.
— На днях скажут точно, — сказала Зоя, — я только знаю, что обязательно нужно принимать участие во всех мероприятиях к Олимпиаде и покупать всякие лотерейные билеты и еще сувениры — значки, марки...
— Отлично, — усмехнулась я, вспомнив управдомшу из «Бриллиантовой руки»: «кто купил билетов пачку — тот получит водокачку!». А у меня почти также: «хочешь на Олимпиаду — купи билетов на зарплату!».
— Вот завтра вечером у нас будет большое мероприятие, — тем временем продолжила Зоя, — приедут товарищи из Комитета по пропаганде рассказывать про Олимпиаду. Так что приходи.
Я пообещала, что приду. Раз надо, значит — надо.
В кабинет заглянул Марлен Иванович с черновиком протокола, и Зоя быстренько распрощалась.
Рабочая рутина продолжалась.
Дождавшись обеденного перерыва, я сбегала на проходную. Сегодня дежурил Петрович, глуховатый хмурый старик. Буркнув на мое приветствие, он протянул телефон, и я набрала знакомый номер:
— Аллё! — проскрипел голос по ту сторону.
— Добрый день, — сказала я. — Пригласите, пожалуйста, товарища Валерия Горшкова.
— Валерий Анатольевич уже второй день как на больничном, — заявил голос. — До пятницы.
— Простите, а он сейчас дома или…
Ответом мне были гудки.
Ну, ладно, раз на больничном, значит нужно идти на улицу Механизаторов. Попался, голубчик!
Я шла по улице домой. Ливень давно закончился и напоминал о себе разве что глубокими лужами, яркой зеленью и более густыми запахами летних цветов. Перепрыгнув очередную лужу, я пообещала себе, что на Олимпиаду попаду обязательно. Я не могла четко и конкретно сформулировать, зачем мне туда надо — тянуло интуитивно. А раз так — значит туда попасть я должна обязательно!
А завтра с утра нужно зайти на Механизаторов, и, если там будет Горшков, надо брать его за жабры и тащить в ЗАГС. На работу опоздаю, конечно, но с Аллочкой договорено, если что — подстрахует. Иван Аркадьевич ругаться не будет, остальное — переживу.
Задумавшись, я незаметно добралась на улицу Ворошилова, дом 14.
— Простите, это вы Горшкова из 21 квартиры? — прозвучал женский голос за спиной.
— Да, я, — ответила я и развернулась, чтобы рассмотреть собеседницу.
— Ах ты ж, дрянь такая! — рассмотреть я не успела, так как женщина дико заверещала на всю улицу и уцепилась мне в волосы.
Глава 5
Я попыталась отцепить орущую тетку от себя, право волосы у меня еще не отросли и пальцы ее легко соскальзывали.
— Мразь! Дрянь! Разлучница! — надрывалась тетка, перейдя на ультразвук.
— Женщина, вам плохо? — попыталась урезонить ее я, — успокойтесь…
Но тщетно. Дамочка продолжала истошно вопить практически на одной ноте, а затем вдруг решила меня пнуть, но промахнулась.
Тут нервы мои сдали, и я со всей дури залепила ей оплеуху. Голова тетки дернулась, и сразу стало так тихо, что было слышно, как скрипят качели на детской площадке в соседнем дворе.
Пока дамочка хватала щедро накрашенным ртом воздух, я успела ее рассмотреть: возраст «баба-ягодка», с бараньей прической, необъятным задом и двумя подбородками, тем не менее одета она была дорого и добротно.
— Так, а теперь извольте объясниться, — припечатала я суровым голосом. — а то полицию… то есть милицию вызову!
— Правильно! Участкового надо звать! — донеслось сзади.
— Безобразие какое!
— Во дворе уже спокойно пройти нельзя, чтобы не убили!
— Хулиганье!
Я оглянулась — к нам начали активненько подтягиваться соседи. Старушки-веселушки из подъездного десанта взволнованно проталкивались сквозь жидкую толпу, расстроенные, что пропустили самое интересное. Из окон тоже выглядывали любопытные. В толпе на заднем плане мелькнуло растерянное лицо Риммы Марковны.
— Ну, так что? — спросила я, — будете объясняться или зовем участкового? Нападение, причинение телесных повреждений, хулиганство… при свидетелях… на статью вы себе уже насобирали.
— Лес валить будет, — гыгыкнул в толпе кто-то. На него сердито зашикали.
— Разлучница! — неуверенно заявила тетка и всхлипнула.
— Обоснуй, — потребовала я.
— Да ты! Да ты! — тетка набрала полную грудь воздуха и приготовилась заорать.
— Товарищи… — требовательно раздался голос Ивана Тимофеевича. Он как раз тоже вернулся домой и стал свидетелем этой отвратительной сцены. — Что тут у вас случилось? Гражданка, вы почему порядок нарушаете?
— Это она! — тыкнула пальцем в меня тетка, — мужа моего из семьи уводит.
Вот так Лидочка! Хотя у тетки позднее зажигание, наверное, так как я здесь чуть больше месяца и, точно ничего ни с кем не было… Но, может, раньше, до моего попадания?
— Лидия Степановна? — Иван Тимофеевич круто развернулся ко мне и даже очки нервно снял, но потом одел обратно. — Объясните, что здесь происходит, пожалуйста.
Я пожала плечами и обратилась к тетке:
— С чего вы взяли, что это я увожу вашего мужа? И, кстати, кто ваш муж?
— Но ты же Горшкова! — сказала тетка. — Проживаешь на улице Ворошилова, дом 14, квартира 21. Сама сказала.
— Стоп. А имя у мужа есть?
— Лёвушка… Лев Юрьевич…
— Что еще за Лёвушка? — переспросила соседка Наталья.
— Баба Варя называет его «опиюс», — прояснила я.
— А-а-а-а, — понятливо заулыбались соседи, — знаем-знаем такого.