Перевести стрелки (СИ) - Федотов Антон Сергеевич. Страница 3

Что же касается последнего моего обращения... Ну так не мог же я оставить подобное поведение совсем без ответной шпильки.

Терская неосознанно сделала шаг вперед, сживая крепкие кулачки... И тут же была остановлена собственным мехводом.

Невысокий, как и все танкисты, но удивительно широкий в плечах парнишка что-то резко зашептал ей на ухо.

Она выслушала. Некоторое время обдумала сказанное, после чего резко кивнула скорее всем собравшимся, чем мне в частности, и зашагала прочь от корпуса.

Передо мной тут же возник другой танкист, словно бы отсекая от возможности преследовать девушку. Но и свой экипаж он остановил взмахом руки. Во-первых, не хотелось ему открытого конфликта со мной лично, а, во-вторых, к месту события стали подтягиваться и мои коллеги, будущие и не состоявшиеся, из бронебойных команд.

— Алексей, ты серьезно? — Кривовато усмехнулся, глядя в глаза приятелю, но тут же в зеркальном жесте поднял руку. — Все нормально, ребят, стоим-общаемся! Всем спасибо!

Тот, как всегда, спокойно и уверенно пожал плечами.

— Кто ж тебя знает? — Рассудительно поинтересовался он. — Ты себя в такие моменты со стороны видел?

— А то как же! — Негромко ответил я, расслабляясь. — Частенько перед зеркалом. И даже репетировал!

Оболенский удивленно приподнял брови.

— Ну а что ты думаешь, мне нравится лица править каждому остряку? — Усмехнулся уже куда мягче я. — Нет, конечно! Удивительно, сколько проблем решает зверская физиономия, особенно на контрасте с моим обычным выражением лица!

— Мудрено... — Заверил приятель, опуская ранее раскинутые в разные стороны руки. — Кто ж тебя надоумил так?

Грустный вопрос, но что уж тут...

— Один из учителей, — немного печально улыбаясь. — Он еще в эпоху Изобилия в ОМОНе служил, это что-то вроде гарнизонных спецчастей...

— Я знаю! — Серьезно кивнул Леха.

— Ну так вот их частенько ставили оцеплением в местах сбора малоуправляемых, например, футбольных фанатов, или уж совершенно неадекватных "борцунов" со всем плохим за все хорошее. И ведь дубинкой никого не огреешь — времена мягкие, так что вой до небес поднимется.

Оболенский негромко хмыкнул. Ему, как и мне, представить подобное было сложно! Но не будут же нас специально обманывать свидетели той странной эпохи?

— ... Ну так вот единственным спасением становилась такая во "маска" бешенного типа, чтоб никому и в голову не пришло... Вот меня Василий Степаныч тому и научил... В том числе.

Приятель не переспрашивал. Но чего уж тут...

— Похоронили его года три года назад. Восемьдесят семь ему было.

Алексей понимающе кивнул. Это сейчас люди спокойно живут до ста — ста двадцати лет под присмотром целителей. А тогда медицина была ни к черту... По нынешним стандартам. Да еще и десятилетия смутных времен, помноженные на старые травмы... Не даром почти в каждой песне моего отца пелось про мир. И каждая сказка обещала "доброе небо".

Продолжительность жизни сильно увеличилась. И это еще нет возможности поставить чистый эксперимент, "Долгожителей", родившихся сразу после катастрофы еще нет! Им сейчас по пятьдесят, максимум. Правда, статистика осложняется тем, что лишь половина мужчин и женщин получают шанс умереть от старости. Неспокойная жизнь диктует свои условия, а потому насильственный фактор "отбора" стал одним из основных.

— Леш, что за муха нашу блондиночку покусала, а? — Немного озадаченно поинтересовался я.

Терская всегда была резка на язык, но в то же время умна и никаких залетов за "красные линии" не допускала. Отсюда вопрос: что это такое было, если во время нашей последней встречи до начала испытания ничего такого... Хм, не было? Лена вежливо пожелала удачи, хлопнули наши ладони в привычном жесте и мы все отправились спать, зная что утром настанет время приключений и офигительных "историй", которые только смогут придумать нам инструктора в рамках учебно-боевых задач.

— Ходят слухи... — Начал было чуть смущенно Оболенский. — Это только слухи!.. Что экзаменационная комиссия сразу не заметила "заступа" ее танка. Очень уж удачно машина к ним "ромбом" встала.

— И? — Попросил поторопиться я.

Пора было менять форму и совсем скоро торжественные проводы тех, кому не удалось поступить в Академию. Не самое лучшее время для долгих заходов и рассусоливаний.

— Есть мнение, что кто-то... Сообщил комиссии о нарушение условий стрельб. — Закончил приятель.

— И? — Мне до сих пор не было понятно, каким образом во всей этой истории я.

— Откуда-то появились слухи, что это дело рук бронебойщиков. — Развел руками он, всем своим видом демонстрируя, что в подобные глупости не верит ни на миг, но чего только не наговорят на добрых людей...

— Вот как... — Протянул я.

Бронебойщики и танкисты вечно друг с другом меряются длиной... Ствола и точностью попадания. Никто не спорит, но опускаться до такой подлости и мелочности... Нахрена, если попросту? Это команда подвижного состава стоит чуть особняком. Но "броня" идет на выезд в паре с группами поддержки. Фактически мы как аверс и реверс одной и той же монеты. Если нас вовремя не прикроет крупный калибр — сметут. Да и танки без прикрытия "особой пехоты" долго не живут. В чем смысл?

— У нее был шанс поступить с рекордными баллами. Вполне достойный задел для того, чтобы попасть на "Литеры" пусть и не сразу после выпуска, но... А теперь его буквально вырвали прямо из-под носа. Объяснять нужно, что это для нее значит?

— Понимаю, — вздохнув кивнул я. — То есть, она сорвалась на первого попавшегося ей стрелка.

— Вероятнее всего... — Протянул Алексей, в который раз уж принимая вид растерянный и несколько даже расстроенный.

— Нет! — Перебил его Марат. — Ходят слухи, что именно ты сдал "сто пятый"!

И столько обвинения было в его тоне.

— Но... — Протянула та самая блондиночка с ПТР, что встретилась мне по дороге с полигона. — Мы вообще работали в километре от вас!

Теперь уже слегка растерялся Марат.

— Не знаю, где вы там работали, а слушок ходит! — Набычился он.

"Вот ведь упрямый татарин!", — вздохнул я. Хотя где у нас там чистые национальности-то остались. Все уж за три поколения перемешались как могли!

— Маратик, — кажется, мне снова начинало "рвать башню". — Скажи пожалуйста, за ногу тебя трижды. Когда поступила жалоба?!

Мехвод отступил на шаг, но тут же спохватился и встал как вкопанный, упрямо набычившись.

— Вчера, во время...

— Рожа твоя мазутная, — оборвал я. — У нас что, есть возможность прервать выполнение задания? На Отсеве?!!

Вот теперь он задумался. Мысли зашевелились, скрытые толстой черепной пластиной. ВСЕ замечания, протесты и прочие бумаги подаются только ПОСЛЕ завершения отбора.

Леха, соображавший куда быстрее, сморщился, будто съел кислый лимон. Его выводы из такого простого факта явно не обрадовали.

— Но тогда получается... — Механик-водитель танка с бортовым номером сто пять задумался, уйдя в себя.

— Думай, Маратик, думай! — Добил я. — Тебе голова дана не только затем, чтобы шлемофон носить! И, если у тебя единственная извилина — не вмятина от вашей "шапки"...

Продолжать я не стал. Имеющий уши да услышат, а в них же долбящемуся и объяснять смысла никакого нет.

— Я понял! — Зло буркнул он, и развернувшись, угрюмо пошагал прочь.

— Вопросы ко мне есть?! — Громко спросил я.

На площади возле главного корпуса собралось немало танкистов. А тем, кто уже ушел, слова передадут.

Инициативу взял в свои руки Оболенский, осмотрев своих будущих однокашников.

— Вопросов нет! — Громко и ясно ответил он.

Раздалось довольное мычание. Пара человек одобрительно кивнули. Расслабились бронебойщики, которые своего сдавать не желали в любом случае.

— Ну, тогда чего встали, мазута?! — Весело выкрикнул я. — У нас праздник или где?!