Эра прогрессивизма. Том I (СИ) - Поляков Михаил Петрович. Страница 11
— В-во-ды! — промычал я, когда сухарь наконец-то провалился в желудок.
Промычал и сам удивился тому факту, что я неожиданно не только выучил итальянский, но и заговорил на нем. Причем заговорил правильно и даже можно сказать отлично, во всяком случае, у меня более правильная речь и произношение чем у моего попутчика. И откуда про эту правильность я знаю?
А я ведь даже не итальянец!
Стоп! Откуда я знаю, что итальянский для меня не родной?
— Сейчас, Сербо! Сейчас принесу! — кормилец еще что-то сказал, но его слова потонули в скрипе корпуса судна и в звуках ударов волн о борта.
Хорошо, что он ушел, иначе ему бы не понравилось то, что со мной произошло. Я вспомнил кто я и откуда, вот только возвращение памяти владельца тела сопровождалось судорогами, кашлем и рвотой. Все это сверху были приправлено острой головной болью, как будто топором по голове ударили... И, я знаю о чем говорю, меня в прошлой жизни били топором по голове, только тогда я был в шлеме.
— Пха! — кашица из сухаря разлетелась по всему трюму, но это малая плата за осознание нового себя. Точнее новой личины, которой мне придется придерживаться ближайшее время. Ведь сейчас темные времена и неизвестно, как окружающие воспримут изменения в моем поведении. Вдруг на костре сожгут как одержимого демонами? В школе нам говорили, что религия в этом времени верховодила всем и вся, на что и намекают с пару десятков молитв на самых разнообразных языках, которые я не без труда отыскал в памяти моего донора. Как зовут бывшего хозяина тела не могу сразу вспомнить, а молитва от зубов отскакивает, о ней даже думать не нужно! Это ли не показатель культурного и технического развития общества, в которое я попал?
— Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus... — я без труда выговорил на итальянском первую строчку молитвы. А потом повторил на сербском и на русском, добавив в конце французский, испанский и даже немецкий вариант обращения к Деве Марии.
Чудеса! С ходу не нашлось только на английском, но у них вроде бы какая-то своя церковь, особая, значит и молитвы особые, нужно узнать какие...
Парусные корабли, инквизиция и сожжение на кострах неугодных! Вот это я попал!
Стоп! А как же дирижабли и бомбардировки городов? Что-то не сходится! Наверное, все же показалось, и сознание смешало все в одну кучу, не делая разделений на страны и эпохи. Еще один факт, подтверждающий мою теорию — корабль, на котором я плыву. Он полностью деревянный и с парусами. И он, в отличие от дирижаблей, реален, я его даже пощупать могу!
На дворе точно Темные Времена.
Вот же угораздило меня!
Спасибо Шизе! Хотя, без ее помощи я бы получил второй шанс...
Поэтому действительно спасибо.
— Спасибо, Шиза, спасибо... Где бы ты сейчас не была — спасибо!
Но корабли и дирижабли не главное — теперь я серб по происхождению и выходец из российского дворянского рода. А еще я, судя по всему, свой собственный прапрадед, иначе такое совпадение никак не объяснить...
Зря я упомянул своего деда — новая порция знаний и боли, что скрутила меня и сбросила с тюка, служившего мне кроватью. Но на этот раз никакого далекого прошлого из прошлой жизни тела. Лишь то, что происходило со мной с момента подселения в новое тело.
И, судя по всему, лежу я тут уже давно, и это не первое мое пробуждение, когда я разговариваю со своим попутчиком и по совместительству медбратом. В сознание я приходил довольно часто, но урывками и на очень короткий срок. Ел, пил, и иногда рассказывал такие вещи, о которых местным точно не стоит знать, а то скинут в море и не поглядят, что я живой. Но хорошо, что говорил на русском, а его, как мне подсказывает новообретенная память тела, мой напарник не знает. Он вообще мало чего знает на самом деле, ведь кроме писать, считать и читать его ничему и не учили, в отличие от меня и от того тела, которое я занял. Темные времена, что тут сказать... Лишь его уже бывшее положение в обществе заставило меня к нему примкнуть. Положение, которого теперь не было... Положение, которое он потерял...
А вмести с ним потерял и я...
Новая порция знаний и боли, но на этот раз падать было уже некуда, как и нечем блевать...
Воскрешение умершего тела путем подсадки новой души — то еще занятие, даже с помощью Шизы. И если с еще не успевшим остыть телом проблем особо не было, относительный контроль над ним у меня уже был ко второму пробуждению, то вот мозг, а в особенности память предыдущего владельца...
С памятью определенно были проблемы.
И эти проблемы были связаны не с тем фактом, что памяти не было. Нет, она-то как раз и была, вся проблема была в том, что все воспоминания предыдущего владельца тела без всяких «проблем» слились с моими! И именно это раздвоение моей молодости доставило больше всего проблем! Мое сознание просто не смогло справиться с наплывом новых воспоминаний из детства и постоянно уходило на перезагрузку! Хотя такого не должно было быть — уж после не одного года соседства с Шизой! Ну а из-за сознания страдало и новое тело, и так находившееся не в лучшем состоянии.
Не знаю, сколько прошло времени с того момента, как я впервые очнулся на палубе, но наверное много — я помню лишь череду бесконечных видений о моем новом прошлом, которые сначала были просто ведениями, а после стали моими воспоминаниями. Если вначале я не всегда ощущал себя главным действующем лицом воспоминания, а лишь смотрел через его плечо, то под конец мои глаза стали его, что вызвало некоторый диссонанс в моем сознании, и оно начало брать все больше и больше таймаутов для того, чтобы разобраться со всем непонятным и рассортировать все по полкам. Радовало одно — с каждым разом перерывы становились все короче и короче, а время пребывания в сознании все длиннее и длиннее. А сейчас так вообще! Уже как десять минут точно прошли, а я еще вижу, слышу и чувствую!
Определенно прогресс! Осталось только встать! Тем более, руки теперь вполне прилично слушаются. Да, пальцы практически не гнутся, но кому какое до этого есть дело? Тем более, когда у меня теперь полный набор пальцев? Для практически трупа это прекрасный результат! Я же ведь с самого настоящего того света вернулся! За попытками вскарабкаться обратно на мою лежанку меня и застал мой попутчик:
— Сербо! — кинулся ко мне парнишка и попытался поднять с пола. — Давай я тебе помогу.
На пару нам удалось встать и я вновь на своей лежанке, а парень пытается меня напоить.
— Ай! — прохрипел я, когда железная кружка больно ударила меня по зубам, но под напором холодной воды боль сразу же испарилась.
— Пей, Сербо, пей! Мы уже практически добрались! — повторил парень в очередной раз. «Практически добрались» стало для него самой настоящей мантрой.
Вода была соленой, но ее температура компенсировала этот недостаток, поэтому кружку я проглотил за один глоток.
— Вот и хорошо! Сразу видно — на поправку идешь! Сейчас я тебя укрою!
Мальчишку, который все это время за мной ухаживал, зовут Энрико Альфано, но только не тот самый великий и ужасный Энрико Альфано Эрриконе, а просто Энрико Альфано, что, впрочем, не мешало ему быть единственным сыном и наследником Эрриконе, названным в честь отца. Почему его отец был великим и ужасным я так вспомнить и не смог, но вот точно знал, что мой донор до ужаса боялся его, как и большая часть населения Неаполя. А это уже само по себе что-то да значит! Ну а когда Эрриконе и его подельников арестовали и осудили на сорок лет каторги в серных рудниках, то весь город вздохнул спокойно. Да что там город — вся провинция Кампания возликовала! Я лично был этому свидетелем, хотя меня тут еще и не было. Мой донор все это видел своими глазами, вот только я, а с этого момента я решил не разделять себя и донора, так как его воспоминания полностью стали моими, в тот момент не ликовал, так как не было повода для радости. У Энрико, или по простому Рико, арестовали отца и он лишился всего, начиная с положения в обществе и заканчивая всем имуществом, принадлежащим его Роду, плюс еще власти объявили охоту и на него самого, как, впрочем, и на всех остальных выживших представителей Рода Альфано. Ну а я лишился покровителя, так как состоял в банде малолетних преступников под руководством сына того самого Эрриконе.