Мир за мир (СИ) - Ворон Ярослав. Страница 31

* * *

Лариса всё ещё злилась. Нет, её отпустили к репетитору, в смысле дали деньги, но почему нужно было непременно «выдираться с мясом»? Мама же сама хочет, чтобы дочка хорошо математику сдала, а лучше Артура никто не объяснит. Так нет же, надо, чтобы ещё и «сплясали»! Мать вся из себя такая покорно-правильная: «Репетитора выбираешь? А начальника ты что, выбирать будешь? Свекровь — выбирать будешь?» Да, будет! Точнее, уже выбрала — множество её возможных свекровей пусто. «А у какого-то неизвестного парня, соответственно, не будет тёщи», — засмеялась она про себя. — «Таким образом, уже двое счастливы!»

— Да, я забыл спросить — куда вы собираетесь поступать? — вспомнил Артур.

— В универ, на географический. Только маме не говорите, хорошо?

— Конечно, а почему?

— Да заведёт свою шарманку — «да не выдумывай, да не по твоим мозгам, да иди на бухгалтера учиться, вот Катя выучилась и теперь работает…»

— Понятно. Катя — это сестра?

— Ага. Вот же не повезло с родителями!

— Ну, учиться они вам всё-таки не мешают, даже помогают, нет? И главное, есть против чего бунтовать, а иначе жить неинтересно.

Лариса рассмеялась:

— Эт точно! Но вы мужчина, вы не поймёте.

— Может быть, может быть… Кстати, вас Алина приглашала, сказала, что есть новая карта, то есть, наоборот, очень старая. Вот с ней можете поговорить — с удовольствием поможет, она такая же бунтарка и тоже наперекор всему в универ поступила.

— Карта? — подхватилась девушка. — Уже бегу!

* * *

— Точно не подделка? — недоверчиво посмотрела Лариса. Разложенная на столе карта, накрытая стеклом, действительно была очень старой — венецианский портулан[6] четырнадцатого века.

— Точно, — с уверенностью подтвердила Алина. — Карта с затонувшего корабля, сохранилась только потому, что была в этом футляре, — она показала бронзовый тубус. — Вода не попала, вот и сохранилась. Теперь вот не знаю, что с ней делать. Дукаты венецианские, стекло — это коллекционеры разберут, а карте особый режим хранения нужен, не всякий музей сбережёт.

— Понятно… — вздохнула девушка, которой тоже стало жалко старинную карту. Чтобы отвлечься, она быстро спросила:

— А дукаты — это что? Монеты?

— Ну да, вот смотрите, — Ледяная Дева достала выложенную чёрным бархатом коробку. — Венецианские дукаты обычно сильно потёртые, потому что почти чистое золото, но эти — совсем новые, затонули чуть ли не сразу после чеканки. Кофе будете?

— Да, можно. А вы географ?

— Я? Нет, просто девочка, которая хотела стать пиратской атаманшей… и стала! — Алина обвела рукой кабинет, на самом деле напоминавший капитанскую каюту на бригантине — карта, бронзовый секстант на стене, золотые монеты… — А по образованию — химик.

— А я географом быть хочу! — выпалила Лариса. — А если пиратом, то таким, как Дампир[7].

— Ну и будьте, кто вам мешает?

— Мама не хочет. А вас тоже в химики не пускали?

— Артур просветил? Да, тоже. То есть «не пустить» поступать в Москву не могли, другое дело, что денег не дали, я автостопом добиралась. Но вы-то и так в Москве живёте, вам проще. А что такое, почему не хочет?

— «Не выдумывай! Как это — женщина-географ? В экспедицию? А детей на кого бросишь?» — девушка очень похоже изобразила свою маму.

Алина рассмеялась:

— Которых вы, я так понимаю, и не планируете, но мама такой вариант не рассматривает в принципе?

— Ну да. Она неплохая, но очень уж «как все».

— Как её воображаемые «все», вы хотите сказать. Я, например, в эти «все» не вхожу, разве по мне не видно?

— Вы — да, — оценила Лариса. — Но маме сколько таких примеров ни приводи, а она всё «не выдумывай» да «не выдумывай»!

— Давайте, может быть, на «ты»? — Ледяная Дева разлила кофе. — Да, меня Алина зовут.

— Знаю, Артур сказал. Давай! Меня — Лариса.

— Чайка[8]? А что, хорошее имя для географа!

— Только в детстве все дразнили «Лариса-крыса», — поморщилась девушка. — Думала даже поменять, как вырасту. Теперь уже не хочу, нравится имя.

— А я, знаешь, на самом деле поменяла! Само-то имя было ничего, но от стандартного уменьшительного меня до сих пор тошнит, даже кого-то другого не могу заставить себя так назвать.

— Да-а? А как тебя звали?

— Ну Лара! Я же говорю — противно вспоминать. Алина — и всё. А в остальном — бунтарка, такая же, как ты. Тоже выламывалась из этой обезьяньей иерархии, и из бабства, конечно. И, как видишь, не спилась и не стала «как все»! Сама себе начальница, ем что хочу, а не что по бабскому фэншую полагается, одеваюсь как хочу, сплю когда хочу… и, главное, не общаюсь с людьми, с которыми не хочу.

— Путь Свободы, да?

— Именно! Только им редко кто идёт, обычно даже авторы всякой героики воспевают Путь Долга. Знаешь, почему? Долг — это трудно, но просто. Вот тебе устав, вот приказ, а ты только насилуй себя да терпи. Некоторые так увлекаются, что даже забывают — а куда, собственно, шли? А Свободы почти все боятся — слишком сложный путь. Только разум и совесть, как два крыла, а куда лететь-то? Никаких тебе ориентиров «сверху», сам расставляй!

— Здорово! — восхищённо произнесла Лариса. — Только ты взрослая, а мне — в школу по звонку, от противных людей никуда не деться, да даже джинсы драные не потому, что «модно», а просто не покупают новые, чтобы я в юбке ходила!

— А должны? Думаешь, Свобода — это просто «что захотелось, то и делаю»? Нет, принцип совершенно другой: «Мне трудиться — значит, мне и решать!» Свобода, если только ты не странствующий монах, требует своих денег, а не маминых. Работу хочешь?

— Да! — вспыхнули энтузиазмом глаза девушки. — А что делать надо?

— А что у тебя хорошо получается? Как с грамотностью, с внимательностью, с иностранными языками? Может быть, рисовать умеешь?

— В Фотошопе только. Хорошо получается фотографии ретушировать, меня сестра часто просит.

— Прекрасно! — Ледяная Дева достала телефон. — Лёха, привет! Ты Артуру говорил, что как большой заказ, так потом с обработкой не справляешься?.. Да, вот именно… Говорит, часто этим занимается… Это уж сам смотри, кто у нас фотограф?.. До связи! Ну вот, — она закончила разговор, — позвони в пятницу по этому номеру и договаривайся на субботу, будешь фотографии обрабатывать. Компьютер он тебе предоставит. От родителей скрывать совершенно не обязательно, не советую только заранее говорить.

— Спасибо, — растерялась Лариса. — А он… приставать не будет?

— Нет, — печально отвела глаза Алина. — Вот Алексей — точно нет. Он не голубой, но… в общем, ты поймёшь. Только не спрашивай его ни о чём.

* * *

— Итак, я вас слушаю, — чуть улыбнулся пожилой цыган.

— Оно. Примерно десять, — сжато ответил Артур. — С расчётом на продолжение сотрудничества.

— Ювелирное или?..

— Природное. Песок и самородки.

— Крови на нём нет? — нахмурился собеседник. — Я хоть и контрабандист, но душегубства не приемлю.

— Нет. Просто нелегальная добыча.

— Треть биржевой цены, то есть… — цыган написал сумму на листке бумаги. — Налом, зеленью.

— Годится. А если половину в евро?

— Может столько не быть.

— Сколько будет.

— Договорились. Завтра до двенадцати дня оставьте сумку в ячейке камеры хранения на вокзале, код… — собеседник Артура написал «Курский» и несколько цифр. — Номер скиньте сообщением на этот телефон… Деньги вечером в той же ячейке, все цифры кода увеличьте на единицу.

— Как часто сможете покупать?

— Столько — раз в месяц, двадцать седьмого числа. Сумка в ячейке и номер на телефон. Код пока тот же.

«Если и хотел кинуть, то теперь точно не собирается», — понял Артур. — «Невыгодно, раз этот канал поставок может стать постоянным. Итак, Виктор заложит товар, Ната заберёт деньги, а я камеры на время отключу, они там наверняка есть».

* * *

И было утро, и был вечер. И они вновь пили кофе в кабинете хозяйки антикварной лавки.